Церковь во имя пророка Божия Илии (Христорождественская) на высоком Городищенском холме над Волгой — одна из старейших в Костроме. Бывший приходской храм села Городища, построенный три с половиной столетия назад боярином Г.И. Морозовым и его супругой, известной в отечественной истории боярыней Ф.П. Морозовой, является свидетелем трагических событий раскола Русской Православной Церкви во второй половине XVII века. На протяжении XVII - первой половины XX веков храм господствовал в панораме Заволжской стороны, возносясь над просторами реки, прибрежными селениями, рощами и лугами. В это время небольшая Ильинская церковь на холме играла для Заволжья ту же роль архитектурной доминанты, какую для левой городской стороны Волги выполняла величественная соборная группа в бывшем Костромском кремле. В XX веке Ильинский храм испытал все, что в послереволюционную эпоху могло выпасть на долю церковному зданию. Чудом избежав разрушения, к которому его приговорило решение властей весной 1941 года, он несколько десятилетий простоял заброшенным, все более и более превращаясь в руины. В 1990 году храм был возвращен Костромской епархии, в нем началось возрождение и церковных стен, и прерванных традиций приходской жизни. Истории храма, которому в 2002 году исполняется 350 лет, посвящено это исследование.
Из истории Городищенского холма
Является ли каменный храм Илии Пророка первой церковной постройкой на Городищенском холме или же у него имелся, как это происходило в большинстве случаев, деревянный храм-предшественник? Второе, конечно, более вероятно. Связано это прежде всего с историей самого холма и селения на нем, в прошлом носивших одинаковое название — Городище. Господствующее положение холма, характерное название («городищем» наши предки обычно называли место, на котором находился, но по каким-то причинам исчез город) — все это побудило историков Костромского края XIX - начала XX веков (И.В. Миловидова, И.В. Баженова, протоиерея Иоанна Сырцова) предполагать, что древнейшая Кострома располагалась именно здесь, на Городищенском холме, и только позднее, после татарского разгрома в феврале 1238 года, город был перенесен на противоположный левый берег Волги в район устья реки Сулы. Однако раскопки, проведенные в конце XIX века на одном из участков Городищенского холма археологом Н.М. Бекаревичем и обнаружившие только кремневые орудия и обломки глиняных сосудов эпохи неолита, а также раскопки в районе устья реки Сулы в 1951 году, показавшие, что Кострома существовала на левом берегу Волги еще в домонгольское время, заставили забыть об этом предположении – надо полагать, необоснованно.
Раскопки на Городище носили очень ограниченный характер, к тому же все наиболее интересные в археологическом отношении участки холма были заняты храмом, кладбищем возле него, домами и огородами местных жителей. Известно, что еще в тридцатые годы XX века Городищенский холм с юго-востока отделял ныне засыпанный овраг (в произношении местных старожилов — «враг»), в котором некоторые историки видели следы искусственного рва. В XIX веке на холме еще имелись остатки земляных укреплений. К тому же название «Городище» убедительно говорит само за себя. Во всяком случае до тех пор, пока не будет произведено археологических раскопок на основных участках холма, вопрос о существовании здесь города не может считаться окончательно решенным. Если и не древнейшая Кострома, то какое-то славянское или мерянское поселение в далеком прошлом здесь явно располагалось. Местные жители всегда называли каменный храм на Городищенском холме Ильинским, хотя святому Илии Пророку в период с середины XVII века до сороковых годов XX столетия посвящался только правый придел, а главный престол храма был освящен в честь Рождества Христова. Вообще случаи, когда храм известен по именованию не главного, а второстепенного престола, не являются редкими (к примеру — знаменитый храм на Красной площади Москвы, широко известный под именем собора Василия Блаженного, хотя этому святому посвящен только один из придельные храмов, а главный престол собора посвящен празднику Покрова Пресвятой Богородицы). Однако в нашем случае вероятнее другое объяснение. Скорее всего, на возведенный в середине XVII века каменный храм жители Городища перенесли название предшествовавшего ему деревянного храма. Еще в конце XIX века в церкви хранилось старинное оловянное блюдо с надписью: «сие блюдо города Костромы св. Илии, что на городище»...
Строительство каменного храма
Г.И. Морозову в Костромском крае принадлежал целый ряд вотчин — села Минское, Здемирово, Сунгурово с прилегающими деревнями, часть села Селище напротив Костромы и другие. В Костромском кремле у него имелся свой осадный двор (скорее всего, он принадлежал Морозовым и в XVI веке, а к Глебу Ивановичу перешел по наследству). Двор Б.И. и Г.И. Морозовых имелся и в Галичском кремле. Точно не известно, когда село Городище стало собственностью Г.И. Морозова. В конце XVI века оно принадлежало дворянскому роду Апраксиных; затем Никита Беляницын Апраксин и его мать на помин души своего отца пожертвовали село Троице-Сергиеву монастырю. В 1626 году князь Юрий Дмитриевич Хворостинин выкупил Городище у обители; его наследники владели селом примерно до второй половины сороковых годов XVII века, когда его приобрел Г.И. Морозов. Надо полагать, что закладка каменного храма на Городищенском холме состоялась уже в 1649 году (долгожданный наследник — сын Иван Глебович — родился в 1650 году, и, если бы закладка произошла позднее, то в храме наверняка был бы и престол во имя его небесного покровителя). Учитывая богатство Морозовых, окончание строительства храма — к тому же не очень большого по своим размерам — с уверенностью можно отнести к 1652 году. Причиной тому, что Морозовы решили построить храм именно в Городище, могли стать различные обстоятельства (например, пожар, уничтоживший деревянный храм).
В начале девяностых годов ХХ века при проведении земляных работ в северо-западном углу церковной ограды были обнаружены следы претерпевшего пожар деревянного здания, построенного на основании из крупных валунов. Так как подобным образом обычно возводили церкви, то можно предположить, что это – остатки сгоревшего в середине XVII века Ильинского храма. В эти же годы (в начале пятидесятых годов XVII века) в старинной родовой вотчине Морозовых – селе Минском под Костромой, принадлежавшем еще деду и отцу Г.И. Морозова, где находилась их усадьба («дом боярский»), - был построен деревянный шатровый храм в честь Феодоровской иконы Пресвятой Богородицы с двумя приделами, один из которых посвящался святым бессребренникам Косме и Дамиану, а другой, как и в Городище – преподобномученице Феодосии деве, Константинопольской. Впервые Христорождественская церковь в Городище, как уже действующая, упоминается в 1663 году; в одном из документов говорится: «... село (...) Городище, а в нем церковь каменная во имя Рождества Христова с приделы и со всяким церковным строением — строение вотчинниково». В связи с этим в литературе обычно условно датируют храм в Городище 1663 годом; но, как писалось выше, не подлежит сомнению, что закладка храма состоялась в 1649 году, а его освящение произошло в 1652 году. Еще более неправильна датировка храма 1683 годом, с начала ХХ века переходящая из одного исследования в другое. Христорождественская церковь в Городище стала первым каменным храмом Заволжской стороны. Остальные церкви заволжских сел и слобод в середине XVII века были деревянными: выше по течению Волги располагались церкви Спасской слободы, дальше возносился монументальный шатровый Никольский храм, стоявший в центре небольшой Никольской слободы, еще дальше виднелись церкви древнего Селища. Каменный храм на вершине Городищенского холма являлся частью строений усадьбы («двора боярского») Морозовых, в которой имелось «хором три горницы». Тут же проживал и церковный причт: «...на дворе ж у ворот изба, а в ней живет церковный дьячок Андрюшка Иванов, да у церкви двор попов Лариона Иванова» (имена священника отца Илариона Иванова и дьячка Андрея Иванова — древнейшее упоминание о храмовом духовенстве).
Внешний облик храма, возведенного на Городищенском холме в середине XVII века, весьма сильно отличался от того вида, какой он имеет сейчас. Это был пятиглавый, двухстолпный храм, с трех сторон обнесенный галереей, к четверику которого примыкали два небольших придельных храма: южный — во имя святого пророка Божия Илии и северный — во имя преподобномученицы Феодосии девы, Константинопольской; особенностью обоих придельных храмов являлось отсутствие у них традиционных алтарных полукружий. С запада к храму была пристроена соединенная с ним притвором небольшая шатровая колокольня, типа «восьмерик на четверике». Все семь глав церкви — пять на четверике и две на придельных храмах — имели каменные маковки, облицованные зеленой («муравленной») поливной черепицей. Из пяти глав четверика только у центральной главы были четыре узких щелевидных окна, остальные четыре главы окон не имели. Подножия глав опоясывали ряды килевидных кокошников, с которыми гармонично сочетались завершающие стены храма более крупные закомары-кокошники. Декор храма был сдержан. Три стены четверика украшал аркатурно-колончатый пояс килевидной формы из тонких валиков, как бы в миниатюре продолжающийся и на барабанах глав придельных храмов. Выше его шел декоративный фриз, состоящий из прямоугольных кирпичных нишек с «каплеобразными» углублениями в их донцах. Оконные проемы обрамляли разного типа наличники; особенно примечательный — в виде трехлопастного кокошника — был у южного окна Ильинского придельного храма. Внутри храм, строившийся как усадебная церковь, был очень невелик. В центре четверика находились два мощных четырехгранных столпа, на которые опирались своды. Дверные проемы обрамляли перспективные порталы с килевидными завершениями. Настенная роспись храма не сохранилась, но, вероятнее всего, он первоначально был расписан фресковой живописью. Алтарную часть храма отделяли три — основной в четверике и два небольших в приделах — тябловых иконостаса, украшенных тонкой резьбой и искусной росписью (остатки тяблового иконостаса сохранялись в церкви еще в конце XIX века). Однако таким, каким его построили бояре Морозовы, храм на высоком Городищенском холме простоял относительно недолго. Через три десятка лет Феодосиин придельный храм и примыкающая к нему северная часть церковной галереи подверглись разрушению.
Разрушение Феодосииного придельного храма
В пятидесятые годы XVII века жизнь семьи Морозовых шла обычным чередом. Глеб Иванович по-прежнему занимал видное место при царском дворе, принимал участие в заседаниях боярской думы. Феодосия Прокопьевна была одной из первых так называемых «верховых» боярынь при царице Марии Ильиничне (от слова «верх» - так называли жилые хоромы царя и его семьи, в переносном смысле – царский дворец). Крутой перелом в судьбе Морозовых произошел в начале шестидесятых годов. В 1661 году скончался Б.И. Морозов, погребенный рядом со своими предками в Чудовом монастыре Московского Кремля (полностью разрушенном спустя два с половиной столетия, в конце 1929 года), а в 1662 году рядом с ним был похоронен и Глеб Иванович, оставивший свою жену тридцатилетней вдовой, а сына Ивана — двенадцатилетним сиротой. Формально наследником огромнейшего состояния Морозовых стал отрок Иван Глебович, но до его совершеннолетия фактической владелицей стала Феодосия Прокопьевна. О масштабах богатства Ф.П. Морозовой говорят следующие данные: Глебу Ивановичу на 1653 год принадлежало 2110 крестьянских дворов, еще больше — 7254 двора — было у Бориса Ивановича. Для сравнения скажем, что в то же время у отца Ф.П. Морозовой, П.Ф. Соковнина, имелось 313 дворов. Богаче Ф.П. Морозовой, наследовавшей вотчины обоих братьев Морозовых, на начало шестидесятых годов XVII века был только сам царь Алексей Михайлович и некоторые его родственники. События, связанные с предпринятой Патриархом Московским и всея Руси Никоном церковной реформой, поддержка Феодосией Прокопьевной сторонников «старой веры», знакомство с вернувшимся в 1664 году в Москву из сибирской ссылки протопопом Аввакумом - все это предопределило дальнейшую судьбу боярыни Морозовой. Стремясь избежать участия в церковных службах «по новым обрядам», что было неизбежно в силу ее высокого положения при дворе (в то время царь и его придворные очень часто присутствовали на богослужениях в храмах Кремля), Феодосия Прокопьевна под предлогом слабого здоровья стала уклоняться от посещений царского дворца. В условиях той эпохи это означало личный вызов боярыни самому царю; но пока была жива царица Мария Ильинична, подобное непокорство Морозовой «сходило ей с рук». Однако после кончины в марте 1669 года государыни развязка событий стала неумолимо приближаться. В 1669 году Феодосия Прокопьевна вступила в тайную переписку с находящимся в заточении в Пустозерске (низовья реки Печоры) протопопом Аввакумом. В декабре 1670 года боярыня тайно приняла монашество с именем Феодора; ее постриг совершил бывший игумен Никольского монастыря близ Тихвина Досифей. В январе 1671 года царь Алексей Михайлович сочетался вторым браком с Натальей Кирилловной Нарышкиной (будущей матерью императора Петра I). По своему высокому придворному положению Феодосия Прокопьевна должна была принять участие в свадебной церемонии, однако она не присутствовала на царской свадьбе. Ее отсутствие Алексей Михайлович воспринял как тяжкое оскорбление. Как пишет академик A.M. Панченко, «с этого момента Морозова стала для него личным врагом». В ночь на 16 ноября 1671 года Ф.П. Морозова и ее сестра княгиня Е.П. Урусова были арестованы. Затем обоих женщин отправили в город Боровск, где в они и скончались. Первой умерла Е.П. Урусова, а затем, в ночь с 1 на 2 ноября 1675 года - Феодосия Прокопьевна. Боярыню, завернув ее тело в простую рогожу, похоронили рядом с сестрой в Боровском остроге...
Осмысливая судьбу Феодосии Прокопьевны, историк И.Е. Забелин писал: «... Должно заметить, что подвиг и судьба боярыни Морозовой не были созданием этой личности; они были, как самый раскол, созданием всего хода внутренней сокровенной истории народа, плодом умственной и нравственной его культуры, выражением крайнего стеснения и помрачения ума авторитетом пустой святости. Это был весьма последовательный и положительный, в высшей степени образный исход тех начал жизни, которые веками утверждались и укреплялись учениями Домостроев». Находясь в заточении, Феодосия Прокопьевна на три с половиной года пережила своего сына — Ивана Глебовича Морозова, умершего в возрасте чуть более 21 года. К тому времени Иван Глебович уже имел чин стольника (нельзя не отметить ведущую происхождение от Е.В. Кудряшова ошибку называть стольником Г.И. Морозова, в то время как этого чина был удостоен лишь его сын). Как полагают, одной из причин его безвременной кончины стало нервное потрясение, пережитое Иваном Глебовичем при аресте матери. Таким образом, древнему роду Морозовых все-таки было суждено пресечься... Все вотчины И.Г. Морозова как выморочные, то есть не имевшие законных наследников, были в том же 1672 году отписаны на государя. Вскоре, вероятно в том же самом году, царь пожаловал прежние морозовские вотчины в Костромском крае, в том числе и село Городище, «в поместье» боярину Богдану Матвеевичу Хитрово (1615-1680), возглавлявшему в то время государеву Оружейную палату. В 1678 году, уже при царе Феодоре Алексеевиче, Б.М. Хитрово занял одну из высших должностей при царском дворе — главы приказа Большого дворца. После кончины Богдана Матвеевича в 1680 году новым владельцем Городища стал его сын Иван Богданович Хитрово, бывший дядька (наставник) царевича Феодора Алексеевича. К сожалению, все эти события — кончина Ф.П. Морозовой, преждевременная смерть И.Г. Морозова и продолжавшаяся трагедия раскола Русской Церкви - самым прямым образом отразились на судьбе Христорождественской церкви в Городище, а точнее — ее Феодосииного придельного храма (который всего лишь несколько раз упоминается в документах шестидесятых-семидесятых годов XVII века). Обычно считается, что Феодосиин придел был разобран около 1702 года. Это мнение основывается на том, что в одном из документов 1702 года церковь Рождества Христова в Городище именуется «новопостроенной». Однако «новопостроенной» церковь именовалась и в 1670 году.
В одном недатированном, но относящемся ко времени после 1680 года, когда Городищем уже владел И.Б. Хитрово, документе значится, что «церковь Рождества Христова и придел Феодосии девицы не священы». Это вызывает недоумение, так как в отписи 1672 года о храме говорится: «вотчина боярина Глеба Ивановича Морозова, что после была за сыном его Иваном, село (...) Городище на р. Волге, а в нем церковь каменная о пяти главах во имя Рождества Христова да в приделе святого пророка Ильи (и) в другом приделе Феодосии девицы (...) строение боярина Глеба Ивановича Морозова». Из текста отписи совершенно не видно, чтобы храм в 1672 году еще оставался неосвященным, иначе это было бы обязательно оговорено. Примечательно, что точно так же указано в этой отписи и о Богородице-Феодоровской церкви в селе Минском, у которой «два придела святых чудотворцев Козьмы и Дамиана, святой мученицы Феодосии девицы и те приделы не священы...». Почему в период, скорее всего относящийся к восьмидесятым годам XVII века, в обоих морозовских храмах — и в Городище и в Минском — построенных, судя по всему, еще в пятидесятые годы, спустя тридцать лет вдруг оказались неосвященными придельные храмы, посвященные преподобномученице Феодосии? И, самое главное, — почему через какое-то время оба они исчезают? Думается, что ответ на этот вопрос может быть только один. Вероятнее всего, имя Ф.П. Морозовой — крупной костромской вотчинницы — было достаточно известно в нашем крае и до ее опалы. Заточение и смерть, конечно, не могли не вызывать к ней сочувствия среди сторонников «старой веры», каких в Костроме и в ближайшей к городу округе было тогда немало. По-видимому, после смерти Ф.П. Морозовой в Христорождественскую церковь в Городище, а точнее — в ее Феодосиин придельный храм началось массовое паломничество и приверженцев «старых обрядов», и тех, кто, сочувствуя им, не покидал лоно Церкви. Судя по всему, первым шагом властей по борьбе с этим явлением стал ремонт, начатый в Феодосиином придельном храме (подобный ремонт явно был предпринят и в храме в селе Минском), что дало возможность на какое-то время закрыть не только Феодосиин придел, но и основной храм. В описываемый период, как следует из документов, богослужение совершалось только в Ильинском придельном храме. После больших ремонтных работ церковь полагается освящать заново (видимо, это и имели в виду составители отписи, указывая, что приделы храмов в Городище и в Минском «не священы»). Однако вновь освящать Феодосиин придельный храм в Городище не стали. Не исключено, что инициатором последующего разрушения придела мог быть тогдашний владелец Городища боярин И.Б. Хитрово. Археологические раскопки, проведенные у храма на Городищенском холме в 1989-1990 годах экспедицией Марийского государственного университета во главе с О.В. Даниловым, подтверждают это предположение. В ходе раскопок были вскрыты остатки стен и фундаментов как Феодосииного придельного храма, так и примыкавшей к нему северной части церковной галереи. Стена галереи, выложенная из большемерного кирпича, оказалась аккуратно разобранной до определенного ряда кирпичей, так что от нее остался ровный горизонтальный срез. Придельный же храм оказался разрушенным практически до самой подошвы фундамента, от которого остались только отдельные камни и обломки. Надо полагать, что это случилось в первой половине восьмидесятых годов XVII века, вскоре после известных событий 1682 года - когда после смерти царя Феодора Алексеевича в Москве вспыхнул стрелецкий мятеж при активном участии старообрядческой оппозиции, в последний раз выступившей открыто. Та же судьба — то есть упразднение Феодосииного придельного храма — постигла и Богородице-Феодоровскую церковь в селе Минском под Костромой. После упоминания в восьмидесятые годы XVII века «не освященного» Феодосииного придельного храма известия о нем в документах исчезают. В воздвигнутом в 1792 году в Минском взамен деревянного каменном Богородице-Феодоровском храме сохранялись все основные престолы, какие были и во второй половине XVII века, за исключением Феодосииного, однако добавился придельный храм во имя Всех святых (видимо, в восьмидесятые годы XVII века прежний Феодосиин придел переосвятили). Каменная церковь в Минском, преемница древнего морозовского храма, была закрыта в 1930 году, затем разобрана, а из ее кирпичей построили колхозную конюшню...
Храм в XVIII - начале XX веков
В XVIII век Христорождественская церковь на Городищенском холме вступила уже без своего северного придельного храма. Изменения ее внешнего облика продолжались и в течении всего этого столетия. Во второй половине XVIII века (точный год неизвестен) дворянская усадьба на холме по какой-то причине была упразднена, хотя местные крестьяне вплоть до 1861 года оставались крепостными, последовательно принадлежа различным владельцам. Как мы помним, в 1672 году Городище с окрестными деревнями было пожаловано боярину Б.М. Хитрово. Его наследники владели Городищем вплоть до последней четверти XVIII века; на 1773 год владельцем села являлся действительный тайный советник Яков Лукич Хитрово. Однако в конце XVIII столетия Городище стало собственностью знаменитого деятеля эпохи царствования Екатерины II графа и генерал-аншефа Алексея Григорьевича Орлова-Чесменского (1737-1808), от которого перешло к его единственной дочери — графине Анне Алексеевне Орловой-Чесменской (1785-1848), богатейшей женщине России того времени (по наследству от отца она получила 30 тысяч крестьян), духовной дочери знаменитого архимандрита новгородского Юрьева монастыря Фотия (Спасского), в конце жизни принявшей тайный постриг в монашество с именем Агния. После ее кончины в 1848 году Городище в числе других вотчин графини, как не имеющее прямых наследников, перешло во временное управление казны (эта мера, по-видимому, была введена из-за претензий, предъявлявшихся на наследство другими Орловыми). Таким образом, с 1848 года часть крестьян Городища и ряда окрестных деревень фактически из крепостных крестьян перешла в разряд государственных. Но другая часть городищенцев вплоть до отмены крепостного права принадлежала помещикам — коллежской секретарше Варваре Петровне Березниковой и брату и сестре Дмитрию Алексеевичу и Екатерине Алексеевне Ляпуновым (в то время нередки были случаи, когда какое-нибудь селение находилось во владении у нескольких помещиков). В результате упразднения дворянской усадьбы Христорождественский храм стал приходским — центром не очень крупного прихода, в состав которого, кроме Городища, вошли еще пять деревень. Три из них — Пантусово, Малышково и Михалево — находились в 2-3 верстах от Городища, а две — Будихино и Пепелино — в 11 верстах (последние включались в состав прихода потому, что, вероятно, издавна, еще со времен бояр Морозовых принадлежали к городищенской вотчине). Небольшой храм, построенный как усадебная церковь и к тому же лишенный Феодосииного придела, конечно, был очень тесен для многочисленных прихожан. Поэтому уже во второй половине XVIII века у обоих опорных столпов внутри церковного помещения были стесаны их внутренние стороны, что позволило немного увеличить вместимость храма. К сожалению, это стало не единственным изменением в его историческом облике. Как уже отмечалось, главы храма первоначально были облицованы поливной зеленой черепицей, которая прослужила более ста лет и ко второй половине XVIII века утратила свой вид; новой же (так как к тому времени подобный материал уже давно вышел из употребления) заказать было негде. Вероятно, отчасти и по этой причине четыре боковые главы решили разобрать, а оставшиеся — центральную и главку на Ильинском придельном храме - обить кровельным железом. Тогда же храм перекрыли четырехскатной крышей, скрывшей пояс килевидных кокошников у подножия центральной главы. Об исчезновении венчающего церковное здание пятиглавия нельзя не пожалеть, хотя, возможно, что в художественном отношении храм от этого в чем-то и выиграл. Архитектор Л.С. Васильев указывает: «После разборки боковых глав и изменения кровли церковь приобрела новое качество, в ее облике проступила небывалая прежде эпичность. Низкие стелющиеся объемы здания с крутой железной кровлей четверика, увенчанного одной суживающейся кверху главой, чрезвычайно органично завершают зеленый холм, служащий его подножием. Очевидно, мы имеем дело с тем историческим парадоксом, когда в результате позднейших переделок, возможно художественно неосознанных, памятник архитектуры, теряя первоначальный облик, не столько проигрывает в деталях, сколько выигрывает в восприятии целого, приобретая остро характерную лаконичность и мощь звучания». Примерно тогда же — во второй половине XVIII века — перестроили и колокольню храма. От первоначальной колокольни остался только ее нижний четверик, а верхний увенчанный шатром восьмерик был разобран. Взамен его возвели новый восьмигранный ярус звонов, завершенный граненым по-барочному изогнутым куполом с маленькой главкой на восьмигранном барабанчике. В двадцатые годы XIX столетия прежнюю деревянную ограду приходского кладбища сменила каменная, опоясавшая значительную часть вершины Городищенского холма. С западной стороны ограды были возведены трехарочные ворота, увенчанные тремя главками; центральный проем ворот обрамляли сдвоенные колонны тосканского ордера. Таким образом, к концу первой четверти XIX века храм на Городищенском холме приобрел тот облик, который в целом он сохраняет и поныне.
На рубеже XIX и XX веков храм на Городищенском холме занимал особое место среди церквей Костромского уезда, выделяясь среди них своей вызывающей почтение древностью. 10 июня 1893 года Христорождественскую церковь посетил недавно назначенный на Костромскую кафедру епископ Виссарион (Нечаев). Владыка Виссарион преподал благословение встретившим его прихожанам и произнес в храме назидательное поучение. Посетив дом священника Михаила Лебедева, епископ затем, как писал сопровождавший его настоятель кафедрального собора протоиерей Иоанн Поспелов, «с (...) высокой горы, на которой построена Рождественская церковь, любовался Костромою с ее многочисленными церквами, реками Волгою и Костромою, и Ипатиевскою обителию; вид с Городищенской горы действительно прекрасный». Говоря о храме, протоиерей Иоанн Поспелов отметил: «Жаль, что о времени построения этой церкви нет сведений; но необыкновенная толщина стен, малые окна, самые решетки и запоры в окнах и уцелевшие части, как утверждает священник, прежнего иконостаса, ясно указывают на глубокую древность этой церкви. Иные думают, что эта церковь древнее самой Костромы». Отец Михаил Лебедев скончался осенью 1904 года и был погребен на кладбище у стен своего храма. Незадолго до его кончины из состава Христорождественского прихода отошли две дальние деревни — Будихино и Пепелино — приписанные к другой приходской церкви. Следующим настоятелем храма на Городищенском холме стал священник Константин Алферов. Отец Константин родился в 1880 году в селе Малые Соли Костромского уезда в семье священника Успенской церкви Феодора Алферова. Окончив в 1902 году Костромскую Духовную семинарию, он два года служил учителем в школе в селе Стрельниково под Костромой. 21 октября 1904 года в Богоявленском кафедральном соборе епископ Костромской и Галичский Виссарион рукоположил его в сан диакона. В этот день исполнялось десять лет восшествия на престол императора Николая II, и в соборе присутствовали губернатор, высшие гражданские и военные чины, большое число молящихся. На следующий день, 22 октября, за Божественной литургией в Богородице-Рождественском соборе Ипатьевского монастыря епископ Виссарион рукоположил диакона Константина Алферова в сан священника. Молодой энергичный пастырь ревностно приступил к исполнению своих обязанностей. Через несколько лет отца Константина постигло большое горе — в 1912 году умерла его молодая матушка Надежда Васильевна, которую он похоронил на кладбище в ограде своего храма. В последующие годы он жил в Городище один с дочерью Зоей, родившейся в марте 1906 года. В 1912 году он взял к себе своего отца — заштатного священника Феодора Сергеевича Алферова (отец Феодор родился в 1848 году в одном из сел Любимского уезда в Ярославской губернии, в 1872 году он окончил Ярославскую Духовную семинарию, в 1876 году был рукоположен во священника к Успенской церкви селе Малые Соли, где прослужил тридцать шесть лет; в 1912 году овдовевший к тому времени отец Феодор вышел по болезни за штат). Последние годы своей жизни (скончался отец Феодор в 1920 году) старый священник провел в Городище у сына и внучки. Настоятельство отца Константина Алферова совпало со временем больших перемен в костромском Заволжье.
В начале марта 1917 года костромское Заволжье облетела весть о революции в Петрограде и об отречении государя. В воскресенье 5 марта после Божественной литургии отец Константин зачитал в храме последний Манифест императора Николая II, с которым он обращался к стране. После прочтения Манифеста отец Константин — согласно указу Святейшего Синода — совершил молебен об «утишении страстей» с возглашением многолетия богохранимой державе Российской и «благоверному» Временному правительству... Никто из присутствовавших в тот день на богослужении, конечно, не мог предполагать, что Манифестом об отречении государя Россия ввергается в эпоху безвременья и беззакония, что их пастырь отец Константин будет обречен на годы тюрем, ссылок и лагерей, а древний храм — на закрытие, едва не завершившееся полным его разрушением.
Революция, полностью изменившая жизнь всей страны, первоначально не внесла заметных перемен в жизнь храма; здесь, как и прежде, совершались богослужения, теплились огоньки свечей и лампад пред образами, древнейшие из которых были пожертвованы еще боярами Морозовыми. Все так же с вершины Городищенского холма разносился над просторами Волги звон церковных колоколов... Однако изменения все же происходили. В 1919 году оставил должность церковного старосты A.M. Глинский, чей лесопильный завод в условиях воцарившейся разрухи выживал с большим трудом. Если в 1917 году на нем работало 118 человек, то в 1918 году — уже только 34. В марте 1919 года завод Глинского был национализирован властями. Вскоре после этого A.M. Глинский оставил свою должность; новым старостой стал один из его бывших помощников — А.Д. Максимов, работавший на национализированном заводе заместителем директора. В 1921 году шестидесятивосьмилетний A.M. Глинский скончался; местные старожилы еще помнят его могилу на кладбище у алтаря храма. Весной 1922 года во время всероссийской кампании по изъятию церковных ценностей, проводившейся под предлогом помощи голодающим Поволжья, подкомиссия губернской комиссии по изъятию церковных ценностей конфисковала в Христорождественском храме все имеющиеся изделия из серебра, являвшиеся в основном пожертвованиями прихожан. Как известно, вскоре после этого на Русскую Православную Церковь надвинулась другая опасность — обновленческий раскол. В мае 1922 года поддерживаемая ОГПУ группа священников провозгласила своей целью «церковное обновление» и объявила о низложении законного Предстоятеля Русской Православной Церкви святителя Тихона, Патриарха Московского и всея Руси. Летом 1922 года в обновленческий раскол перешел и архиепископ Костромской и Галичский Серафим (Мещеряков). Однако подавляющее большинство приходских храмов Костромской епархии в то смутное время не пошло за обновленцами. В числе тех, кто сохранил верность Святейшему Патриарху Тихону, находилась и приходская община Христорождественского храма во главе со своим пастырем отцом Константином Алферовым. 2 августа 1923 года — в престольный праздник, день памяти пророка Божия Илии — в Христорождественском храме отец Константин совершил Божественную литургию (в богослужении принял участие и клирик кафедрального собора протодиакон Василий Померанцев), после которой выступил с проповедью. В проповеди он, говоря о засухе 1921 года, приведшей к страшному голоду в Нижнем и Среднем Поволжье, назвал это несчастье наказанием Божиим людям за их отступление от Бога. По-видимому, вскоре после этой проповеди сотрудники ОГПУ начали активную «разработку» отца Константина, подготавливая его арест. 5 февраля 1924 года начальник губернского отдела ОГПУ Никитин подписал ордер на обыск у отца Константина Алферова, в котором значилось, что «обыскиваемый аресту подлежит в зависимости от обыска». В тот же день при проведении обыска в доме священника чекисты нашли список известного послания Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Тихона от 19 января (1 февраля) 1918 года, в котором святитель Тихон осуждал начатые государственной властью жестокие гонения на Церковь. Этого было признано достаточным для ареста, и уже 5 февраля 1924 года отец Константин оказался в одной из камер бывшей губернской тюрьмы, именуемой теперь «1-й Губисправдом» на Советской (бывшей Русиной) улице. Вместе с настоятелем храма сотрудники ОГПУ арестовали еще четырех человек из Городища и Костромы, в том числе и жившего в Городище давнего знакомого отца Константина и прихожанина его храма В.А. Веригина — юриста, выпускника Московского университета, дворянина. Отец Константин был обвинен в «преступной антисоветской деятельности, выражающейся в агитации и пропаганде против существующего строя». Именно так официально стала трактоваться его проповедь в Ильин день 2 августа 1923 года, в которой чекисты видели антисоветский подтекст. Таким образом, отец Константин Алферов стал одним из первых священнослужителей Костромской епархии, публично судимым за свою пастырскую деятельность. Однако годы проведения «новой экономической политики» все же отличались некоторым либерализмом, и, судя по всему, власти с самого начала задумывали этот суд как своего рода показательный спектакль. В соответствии с приговором, вынесенным 29 августа 1925 года (в день празднования чудотворной Феодоровской иконе Божией Матери), основная часть подсудимых получила по 3 месяца «принудработ», а касательно отца Константина было принято следующее решение: «Гражданина Алферова Константина Федоровича за недоказанностью собранных против него улик, по предъявленному обвинению (...), считать по суду оправданным». Проведя в «1-м Губисправдоме» на Советской улице полтора года, отец Константин вернулся в Городище и вновь стал служить в своем храме. Казалось бы, все обошлось; но обстановка второй половины двадцатых годов явственно предвозвещала начало новых гонений на Церковь.
В апреле 1926 года в своей зарисовке «Костромская весна», опубликованной в газете «Северная правда», писатель А.П. Алешин, описывая весенний пейзаж, как о чем-то не вызывающем сомнений писал: «Предметы чисты и четки. Прелестно выглядят на городищенской горе березки — фиолетово-прозрачные и легкие, как былинки. А старинная, расплывшаяся церковь похожа на пряник, напоминает о временах Ивана Калиты, о первобытной Костроме. Лет через пятьдесят это сотрется. На горе выстроят фабрику, радио, или метеорологическую станцию, исчезнут нестеровские березки и эти нелепые, серые кляксы заволжских мельниц-ветрянок». После первого ареста отец Константин провел на свободе менее четырех лет. В конце двадцатых годов ситуация в СССР быстро менялась: страна шла к «великому перелому» и новому витку массовых репрессий. 29 апреля 1929 года начальник окружного отдела ОГПУ Я.И. Крамер подписал новый ордер на арест отца Константина. В тот же день чекисты снова произвели обыск в его доме, и настоятеля храма опять поместили в «1-й Губисправдом» на Советской улице. Отцу Константину было предъявлено обвинение в том, что он «систематически в проповедях вел антисоветскую агитацию, устраивая у себя на квартире сборища антисоветских элементов, обсуждая политические вопросы, связанные с существованием Соввласти». Как и в 1924 году, священника обвинили в том, что он является членом «антисоветской группировки из бывших людей». В состав этой «группировки» входило около десяти знакомых отца Константина, периодически бывавших в его доме, в частности — староста городской церкви Илии Пророка В.Е. Соколов и регент хора этого же храма С.С. Курахтанов (напомним, что с 1922 года Ильинский храм в начале Советской улицы являлся кафедральным собором Костромской епархии, однако в это время власти уже готовились к его закрытию), бывший председатель Кинешемской уездной земской управы П.В. Калачов — сын костромского губернатора В.В. Калачова (занимавшего эту должность в 1884-1892 годах) и племянник выдающегося историка академика Н.В. Калачова, и другие. В обвинительном заключении от 25 июля 1929 года говорилось, что «Алферов Константин Федорович (...) авторитетный священник Заволжской церкви в 1925 г. судился за агитацию противодействия Соввласти по проведению в жизнь декрета об отделении церкви от государства по воззванию патриарха Тихона, отсутствием сведений агитации при доказанности хранения агитационных материалов, по суду оправдан. Обвиняется в том, что, состоя в антисоветской группировке в г. Костроме с 1928 года (...), хранил монархические реликвии в виде царских портретов и медалей и вел агитацию среди верующих крестьян не вступать в партию и комсомол, угрожая скорым свержением Соввласти и расправою над коммунистами и комсомольцами, т.е. в преступлении, предусмотренном 58-10 ст. УК».
В год «великого перелома» всех членов «антисоветской группировки бывших людей» осудили во внесудебном порядке. 28 октября 1929 года Особое совещание при Коллегии ОГПУ приговорило всех девятерых арестованных, в том числе и отца Константина Алферова, к высылке на три года в Северный край (административно-территориальное образование, созданное в 1929 году путем объединения Архангельской и Вологодской губерний). Так осенью 1929 года храм на Городищенском холме лишился своего пастыря, прослужившего в нем ровно четверть века. Отец Константин Алферов был сослан в село Лешуконское (ныне — центр Лешуконского района Архангельской области), находящееся у впадения реки Вашки в реку Мезень. По свидетельству родных, все три года ссылки отец Константин работал на лесоповале. Выйдя на свободу в 1932 году, он несколько лет служил в одном из сел под Костромой. В 1935 году отец Константин был вновь арестован по обвинению в антисоветской агитации и пропаганде и приговорен к пяти годам заключения в лагере. Освободившись в 1940 году, тяжело больной, он несколько месяцев прожил в семье своей дочери в Нерехтском районе, а в начале 1941 года вернулся в Городище (подробнее об этом будет сказано ниже). Новым настоятелем Христорождественского храма в октябре 1929 года архиепископ Костромской и Галичский Севастиан (Вести) назначил священника Николая Васильевича Росницкого (1863-1941). Отец Николай Росницкий родился в 1863 году в городе Россиены Ковенской губернии, где служил чиновником его отец; вскоре их семья переехала в Кострому. Отец Николай, что было очень редким явлением для духовенства конца XIX — начала XX веков, не обучался в Духовной семинарии (он окончил Костромское реальное училище). 15 ноября 1887 года он был рукоположен епископом Кинешемским, викарием Костромской епархии Вениамином (Платоновым) во священника к Преображенской церкви в селе Кочурово, а с 1902 года стал служить в Васильевской церкви села Павловского (оба — в Нерехтском уезде). Отец Николай имел большую семью. Все его восемь детей получили духовное образование: дочери — в епархиальном женском училище, сыновья — в Костромской Духовной семинарии (только младшие дети, Василий и Константин, обучавшиеся соответственно в семинарии и Духовном училище, не смогли их окончить из-за революции). В 1913 году отец Николай овдовел, похоронив в Павловском свою матушку Олимпиаду Капитоновну. Начало службы отца Николая в Городище совпало с поистине «великим переломом» в жизни русского крестьянства — коллективизацией, которая в ближайшей к Костроме округе началась в декабре 1929 года. Уже в январе или феврале 1930 года колхоз возник и в Городище. Как и в большинстве случаев, образование колхоза произошло одновременно с первой атакой на храм, точнее — на его колокола.
4 января 1930 года в газете «Северная правда», в то время органе окружкома ВКП(б), появилась заметка «Попов не принимаем», подписанная «группой селищенских рабочих». В заметке говорилось: «Присоединяемся к голосу рабочих о снятии колоколов в городе и просим снять колокола в с. Селище и в Городище. Пусть колокола созывают не старух для моленья, а рабочих для великой стройки». По-видимому, уже в январе 1930 года с колокольни Христорождественского храма сбросили все колокола. По свидетельству старожилов, большой колокол не пролезал в проем звона, и часть кладки была при его снятии варварски отбита. Однако, как известно, первая форсированная попытка коллективизации потерпела неудачу. Перед угрозой срыва весеннего сева и голода в стране Сталин был вынужден отступить: в начале марта 1930 года все газеты опубликовали его знаменитую статью «Головокружение от успехов», в которой глава партии и государства возложил вину за неудачу в коллективизации на низовых работников. После этой статьи колхоз в Городище, как и почти везде, распался. Но вскоре советское государство, несколько изменив тактику, опять повело крестьян по дороге «социалистической реконструкции» сельского хозяйства, и колхоз в Городище, получивший название «Новый пахарь», был воссоздан в феврале 1931 года.
Первая половина тридцатых годов была временем, когда в Костроме и ее окрестностях, как и во всей стране, непрерывно шло закрытие и разрушение церквей. В панораме противоположного берега в грохоте взрывов одна за другой исчезали вертикали храмов и колоколен. В течение нескольких ночей июля 1934 года на кремлевском холме за Волгой гремели взрывы, обратившие в руины кафедральные соборы. Вскоре закрытие церквей началось и в Заволжье. Первой эта участь выпала «современнику» городищенского храма — церкви Спаса-Преображения «за Волгой». Старинный храм, воздвигнутый в 1685-1688 годах и являющийся замечательным памятником русского церковного зодчества, был закрыт и опечатан властями 15 августа 1933 года — как раз накануне отмечаемого 19 августа престольного праздника Преображения Господня. Напрасно община, возглавлявшаяся протоиереем Николаем Березовским и старостой П.С. Умниковым, пытаясь отстоять свою церковь, обращалась в самые высшие инстанции. 20 февраля 1934 года Ивановский облисполком вынес постановление о закрытии храма. 10 мая 1934 года Президиум ВЦИК утвердил это решение. В том же 1934 году у Спасо-Преображенской церкви было сбито венчавшее ей пятиглавие, разрушена верхняя часть колокольни и уничтожено находившееся при ней старинное кладбище. Сама же церковь стала общежитием завода «Рабочий металлист». После ее закрытия часть прихожан перешла в Александро-Антониновскую церковь в Селище, часть — в Христорождественскую церковь. Сюда же, в древний городищенский храм, перешли и отец Николай Березовский, ставший вторым священником, и бывший староста П.С. Умников, прослуживший здесь несколько лет псаломщиком. Следующей была закрыта находившаяся рядом со Спасо-Преображенским храмом старинная, освященная в 1773 году Никольская церковь «за Волгой». Ивановский облисполком закрыл ее 27 января 1935 года; Президиум ВЦИК утвердил это постановление 10 июля 1935 года. Бывшие прихожане Никольской церкви перешли в последние два действующих храма Заволжья — в Селище и Городище, которые в этих условиях оказались перегруженными. Особенно в тяжелом положении при таком числе прихожан находился небольшой храм в Городище. Тем не менее, храм на Городищенском холме продолжал действовать. Не имея больше колоколов, он по-прежнему созывал к себе людей. По свидетельствам старожилов, ежегодно в день памяти пророка Божия Илии 2 августа в храме совершал Божественную литургию священномученик Никодим (Кротков; 1868-1938), архиепископ Костромской и Галичский; клир Ильинской церкви состоял из двух упомянутых.
Н.А. Зонтиков. Церковь во имя святого пророка Божия Илии "на Городище" в Костроме 1652-2002 гг.
Александр Качалин
