«…Осмотр Устюга лучше всего начинать с соборного комплекса, известного под именем Соборного дворища. Он и сегодня доминирует в общегородской панораме со стороны реки, занимая вместе с бывшим Архиерейским домом целый квартал в центре города, между Советским проспектом и набережной Сухоны. Среди этого нарядно-живописного, эффектно-контрастного и разномасштабного конгломерата зданий с невероятным обилием куполов выделяется главное сооружение — громадный Успенский собор.
Этот храм издревле являлся своего рода палладиумом Устюга, аналогично Софийским соборам Киева и Новгорода и Успенскому собору Москвы. История его, тесно связанная с борьбой Москвы и Новгорода за Северные земли, подробно зафиксирована на страницах Устюжского летописного свода. Основан он был как деревянная «церковь великая» еще в 1290 году ростовским архиепископом Тихоном, получив наименование в честь Успения Богоматери согласно владимиро-суздальской традиции. В 1398 году во время захвата Устюга новгородцами пожар уничтожил храм, а многие его иконы были взяты «в полон». Однако присланные в 1399 году новгородским владыкой Иоанном церковные мастера восстановили собор, «поставиша церковь древяную великую велми», которую украсили ценными иконами.
Ровно через девяносто лет, в 1489 году, во время большого городского пожара соборная церковь Успения вновь сгорела. Приехавшие в Устюг от ростовского архиепископа Тихона в 1491 году шестьдесят человек «рубленников» во главе с мастером Алексеем Вологжаниным заложили новый храм. Этот «оклад», произведенный ими «не по старине», а крестообразно, вызвал резкие протесты горожан, «стал нелюб» им. Поэтому на следующий год та же строительная артель заново начала сооружение соборной церкви, срубив ее «круглу, по старине, о 20-ти стенах».
Освященный в 1493 году храм имел форму огромного восьмигранного столпа с четырьмя квадратными в плане прирубами по основным осям и высоким шатром в завершении. Именно такой тип, согласно летописному рассказу, сами устюжане считали древним, восходящим к двум предшествующим соборам города, что указывает на существование издревле шатровых храмов в деревянном зодчестве Севера. Любопытно, что брат Алексея Вологжанина, Мишак Гулынский, строит в том же 1493 году в Вологде, в монастыре на посаде, шатровую церковь Вознесения («древяну вверх»), которая, по мнению ряда исследователей, послужила прототипом или образцом для возведения в 1530-1532 годах прославленного одноименного каменного храма в Коломенском под Москвой.
В 1496 году пожар снова уничтожил Успенский собор. И опять в 1502 году здание уже в который раз возвели по старому образцу. Этот последний деревянный собор простоял пятьдесят лет, сгорев до основания от удара молнии в 1552 году.
Обычно считается, что каменный Успенский собор в Устюге был возведен в начале XVII века. Это неверно. Письменные документы прямо свидетельствуют о гораздо более раннем его сооружении, еще в эпоху Ивана Грозного. Согласно этим документам, собор начали строить в марте 1554 года присланные в Устюг по царскому указу архиепископом Ростовским, Ярославским и Устюжским церковные мастера, стенщики, кирпичники и каменщики («велел есми им на Устюзе ставить соборную церковь... кирпичную»). Как обычно, при возведении в то время крупных каменных зданий прежде всего в город и окрестные деревни были разосланы распоряжения о постройке кирпичных сараев для изготовления кирпича, о заготовке дров и белого камня для выжига извести, а также свай для фундамента.
Новый каменный собор строили с лета 1554 года по 1558 год, когда его и освятили. Тесовая кровля здания неоднократно возобновлялась в конце XVI и начале XVII века. Она была покрыта «большим тесом» со скалою (берестою) и желобами на кружалах возле глав, «со спусками» по краям, украшенными на концах причелинами, «как будет пригоже», и зубцами. «Покрыть им, плотником, та церковная кровля вся накрепко и плотно и добро и безохульно, чтоб нигде у тое церковные и олтарные кровли водные течи не было», - свидетельствует подрядный договор 1617 года с устюжскими мастерами.
Церковь являлась первым каменным городским собором на всем русском Севере, что само по себе очень важно. Это был огромный шестистолпный и пятиглавый храм, очевидно, возведенный по образцу московского Успенского собора. Он был, как сообщают письменные источники, «пространством же и вышиною больши настоящия» (т. е. позднейшего храма XVII в.) и имел придел «вверху» на полатях, в который «ходили стеной», то есть переходами.
В Смутное время Успенский собор был ограблен, пострадал «от воровских людей», как сообщает летопись. Видимо, поэтому его вновь освятили в 1622 году. В 1631 году в храме «в пятом часу ночи от забытия возженныя свещи, возгорелся огнь», уничтоживший утварь и иконы и сильно повредивший стены, которые «расселись».
Нуждаясь в новом храме, горожане в середине XVII века приступили к созданию нового собора. В 1652 году прежняя ветхая постройка была разобрана и, «укрепя подошву», на ее месте начали возводить новое здание. Однако в 1655 году оно имело высоту только около 3 саженей, а в течение следующих трех лет строительные работы совсем не велись, видимо, «за ратною службою», то есть из-за начавшейся войны с Польшей. В 1658 году на деньги, завещанные устюжской купеческой семьей Босых, строительство собора было продолжено. В 1662 году на его достройку царь Алексей Михайлович пожертвовал 7 500 рублей и в 1663 году 28 ярославских каменщиков (В. Хомутинов, М. Парфеньев, К. Макаров. Г. Евтихеев, И. Андреев, Т. Евдокимов, Г. Иванов А. и Б. Даниловы и другие) закончили сооружение храма.
Свой теперешний облик Успенский собор приобрел после перестройки в 1728-1732 годах, когда восточную пару столбов выломали, алтарную часть увеличили в длину, а верх сделали заново, заменив закомары фигурными фронтонами, пяти прежних цилиндрических барабанов — большими восьмигранными, а луковичные главы — узенькими восьмериками с маленькими главками. Ряд более мелких строительных работ был произведен позднее, в 1738-1750 годах и в 1778-1790 годах.
Огромное здание собора выглядит подчеркнуто величественным. Основная часть его еще целиком выдержана в строгих и монументальных формах, свойственных скорее предшествующему XVI столетию, нежели середине XVII века. Подобные формы использовались в это время довольно редко по преимуществу в монастырских, а не городских соборах Простые лопатки членят стены сильно вытянутого по продольной оси объема на гладкие прясла: на боковых фасадах их было четыре (пятое, восточное, добавлено при перестроим 1728-1732 гг.), на восточном и западном — три. Вверху прясел помещены крупные арочные проемы окон с сильным» откосами, без обрамлений. С восточной стороны выступают три значительно пониженные закругленные апсиды алтаря которые появились здесь вместо прежних при перестроим этой части собора в первой трети XVIII века.
Завершения стен в виде разрезных «нарышкинских» фронтонов над карнизом да двухъярусные главы, украшенные пилястрами, нишами, картушами и карнизами с зубчиками, вносят в строгую архитектуру собора XVII века барочную живость и декоративность. Большой центральный и восточная пара барабанов-восьмериков являются световыми, открытыми внутрь, в то время как западная — глухая. Можно предполагать, что эта интересная особенность восходит к зданию середины XVII века, сооруженному ярославскими мастерами, будучи лишь сохранена при его перестройке. Именно такие главы мы встречаем у некоторых ярославских храмов этого времени (церковь Иоанна Златоуста в Коровниках, 1649-1652), архитектуру которых к тому же отличает аналогичная внешняя строгость и лаконизм основного объема при полном несоответствии фасадных членений интерьерным. Ясно, что мастера привнесли в архитектуру здания собственные художественные вкусы.
Светлый и просторный интерьер Успенского собора почти не сохранил своего первоначального вида и принадлежит XVIII веку. Его перекрывает оригинальный восьмигранный купол со световым барабаном, опирающийся в углах на арки между столбами и стенами. Два круглых западных столба поддерживают хоры. Бесконечные пожары, многочисленные переделки и перестройки не способствовали сохранности когда-то обильного и пышного внутреннего убранства храма.
Известно, что для отделки собора, исполнения иконостаса и резных работ были приглашены наряду с устюжскими мастерами и московские изографы Оружейной палаты. К концу 1670-х годов они украсили собор иконостасом с иконами и церковной утварью. Однако при перестройке храма был создан новый резной иконостас в 1731-1732 годах, куда вошли древние иконы XIII-XVI веков и иконы, написанные в 1674-1676 годах известным живописцем Оружейной палаты Семеном Спиридоновым Холмогорцем. Судя по отдельным сохранившимся деталям этого иконостаса, в нем явно сказывалась ориентация на нарышкинское барокко. Размещенные ярусами иконы были заключены в пышные резные рамы со стилизованными листьями, цветами, плодами, гирляндами, лентами и т. д., разделенные витыми колонками с виноградной лозой.
Однако, перенимая изобразительные приемы стиля барокко, устюжские мастера стойко держались традиций местной, народной в своей основе художественной культуры. Это особенно заметно в украшавших царские врата скульптурах евангелистов Матфея, Иоанна и Луки (ГРМ). При работе над этими фигурами устюжские резчики в качестве образца использовали гравюры так называемой Библии Мартина Лютера, изданной во Франкфурте-на-Майне в 1704 году. Во многом повторив позы и жесты книжных прототипов, они значительно изменили образный строй своих статуй. Могучие бородатые старцы вырезаны из толстых стволов лип, поэтому тела их не расчленены, они как бы сохраняют форму массивных деревянных блоков.
Длинные, широкие одежды, облегающие сидящих евангелистов, ниспадают к ступням босых ног мелкими и дробными складками, широко круглящимися лишь на плечах и коленях. Они не преодолевают ощущения массивности, уплощенности, нерасчлененности самих фигур, но подчеркивают неестественную напряженность их поз. Вместе с тем мастерам удалось достичь эмоциональной выразительности изображений и отчасти индивидуализировать их лики. Наиболее удалась им скульптура евангелиста Луки. Лука представлен со своим символом-быком, но в отличие от всех иконографических канонов, святой сидит на нем, свесив широко расставленные босые ноги. Во всей его фигуре ощущается простонародность типажа, усиленная характерной трактовкой почти круглого лика. Обрамленное спутанными волосами и длинной клочковатой бородой, оно далеко от напряженно экстатических лиц барочных святых, хотя вся его фигура с бурно клубящимися складками плаща трактована в духе этого искусства. Этим произведениям стилистически близки и другие скульптуры, украшавшие ранее целый ряд иконостасов великоустюгских церквей, в частности, храмы Михайло-Архангельского монастыря и церкви Вознесения.
Примечательностью интерьера Вознесенского храма являлись и две большие деревянные резные, плоскостно-рельефные фигуры ангелов (ГРМ). Судя по сохранившимся частям рук, они должны были держать трубы и в целом составлять единую композиционную группу, завершавшую иконостас.
Трактованные в духе барокко, они обнаруживают стилистическое сходство с рельефными скульптурами евангелистов Успенского собора. Свидетельство этому — не только их аналогичная цветовая гамма с преобладанием синих и красных тонов, но и та же простонародность ликов.
Все это говорит о том, что в Устюге на протяжении первой половины XVIII века работала крупная артель резчиков: в ней трудились мастера разных поколений, как с традиционными представлениями, так и более молодые, ориентирующиеся на «новое» искусство, что и объясняет специфику этих скульптур, сочетающих черты народно-наивного примитива со стилистикой барокко.
Скульптурные изображения соборного иконостаса 1731-1732 годов, а также резное убранство ряда других устюжских церквей дают возможность предполагать, что в городе работали одна-две артели резчиков, куда могли входить как местные, так и московские мастера, а также, судя по архивным данным, польские резчики. Именно они украшали интерьеры местных храмов на протяжении довольно длительного времени: от конца XVII века и до второй половины XVIII столетия, когда на смену стилю барокко приходит классицизм.
Существующий иконостас Успенского собора относится к 1780 году и выдержан в духе развитого барокко. В отличие от предшествующего он состоит практически из двух ярусов, поскольку иконы деисусного и праздничного чина не составляют самостоятельных рядов. Это — архитектурно оформленная «алтарная стена», в которой использованы такие ордерные членения, как каннелированные коринфские колонны с капителями, пилястры и многочисленные картуши, выступы и т. д. Великолепие этой «алтарной стены» усилено обильной резьбой — гирляндами цветов, как бы обволакивающими колонны, ажурными, прорезными рамами икон верхнего яруса, различными орнаментальными розетками. Узорочье иконостаса как бы нарастает от нижнего ряда к верхнему, над которым высится распятие с фигурами предстоящих — Иоанна Богослова, Богоматери, Марии Магдалины, Лонгина Сотника.
Своеобразны боковые части иконостаса, далеко заходящие на южную и северную стены. Эти «крылья», вероятно, относящиеся к 1790-м годам, отмечены чертами классицизма, поскольку к концу XVIII века Великий Устюг вовлекается в сферу художественной жизни новой столицы. Все иконы, переходящие на стены, заключены в строгие резные рамы, выдержанные в духе классицизма. Предыдущие иконостасы собора таких «крыльев» не имели, поскольку за ними во время реставрационных работ в 1970-х годах в стенах обнаружили две печуры-ниши с фрагментами фресковой живописи начала XVIII века. В нишах помещены своего рода портреты архиереев, чьими «тщаниями», вероятно, украшался собор. Особенно хорош поясной «портрет» Захария (северная печура) в черном клобуке, с архиепископским посохом в руке.
Из древних икон в соборе осталось лишь несколько. Среди них выделяется «Успение Богоматери» 1496 года, присланная в Устюг суздальским князем Семеном Борисовичем (Прокопьевский собор, филиал краеведческого музея). Эта икона принадлежит к иконографически развитому типу памятников с аналогичным сюжетом. Композиционно она разбивается на две части: вверху представлены летящие на облаках апостолы, узнавшие о смерти Богоматери, и Христос в мандорле, в нижней — сцена оплакивания и Авфоний с ангелом. Склонившиеся к ложу Марии в скорбном молчании апостолы расположены живописными группами.
На нижнем поле иконы в специальном клейме помещена довольно пространная надпись: «Лета 7004 (1496) мца сентября при благоверном великом князе Иване Васильевиче поставлена бысть икона оуспения стыя бци повелением князя Семена Борисовича Суздальского». Эта икона типична для памятников XV века ростовской школы. Лики и одеяния действующих лиц написаны плавью, то есть «сплавлением» жидких красок: санкиря, охрения, подрумянки,— дающим плотный, живописный и красочный слой, почти лишенный фактурности. Язык художника четок и лаконичен, главное для него — передать философское содержание происходящего. Этому способствует и композиция иконы и характер распределения цветов.
Южный фасад Успенского собора полностью закрывает сооруженная в 1846-1849 годах в псевдорусском стиле теплая (придельная) церковь Благовещения. Она заменила прежде находившийся здесь и неоднократно перестраиваемый храм Симеона и Анны (1732-1734) с кельями и переходами, от которого частично сохранились стены и своды в нижнем этаже существующего здания. С восточной стороны к апсидам ее примыкает монументальная соборная колокольня (ил. 40). Она производит внушительное впечатление, выделяясь в городской панораме своей высотой. Это сложное по композиции здание представляет собой памятник, созданный в результате двух строительных периодов (конец XVII и XVIII в.).
Первоначально колокольня имела форму типичного для XVII столетия ярусного шатрового сооружения. Над крупным двухэтажным четвериком с арочной галереей внизу возвышался восьмигранный столп с открытыми вверху арками звона, увенчанный традиционным шатром. Четверик и столп составляют восточную часть нынешнего здания. Они во многом сохранили даже свой прежний декор: архивольты арок галереи и пояс ширинок над ними, лопатки на углах восьмерика, а также парапет из ширинок и пилястры с архивольтами, обрамляющие заложенные проемы звона. Время возведения этой колокольни точно неизвестно. С большой долей вероятности оно может быть отнесено к 1695 году, когда были разобраны колокольни при папертях соседних храмов Прокопия Устюжского и Иоанна Праведного, а их колокола перевешены на соборную, видимо, только что построенную.
В середине — второй половине XVIII века колокольня была надстроена, получив вместо шатра новый ярус звона (прежний был заложен) и в завершении глухой восьмерик, увенчанный коротким шпилем на граненом основании. По-видимому, одновременно с надстройкой с западной стороны специально для 1000-пудового, отлитого в 1754 году колокола «Варлаама» соорудили большую четырехгранную в плане звонницу. Нижние, глухие ярусы ее служили для различных хозяйственно-складских целей, а в открытых широких арках звона с купольной кровлей висели самые большие соборные колокола. О времени надстройки колокольни и пристройки звонницы свидетельствуют типичные для устюжской архитектуры середины — второй половины XVIII столетия детали внешнего убранства — плоские пилястры с постаментами, зубчатые карнизы, прямоугольные перспективные ниши, пояс крупных ширинок и др...»
Источник: Бочаров Г.Н., Выголов В.П. Сольвычегодск, Великий Устюг, Тотьма. - Л., 1983
РусАрх - Бочаров Г.Н., Выголов В.П. Сольвычегодск, Великий Устюг, Тотьма (rusarch.ru)
2 июня 2024