Башня Дуло
Башня Дуло, самая величественная башня крепости, фотографии которой традиционно помещаются во всех изданиях по истории русской архитектуры, была выстроена на наиболее стратегически ответственном месте - в юго-западном углу монастыря, защищая подходы по берегу реки Москвы.
Как уже говорилось, относительно времени постройки башни в литературе существуют различные мнения. Частью исследователей нижняя часть башни датировалась концом XVI века, и сооружение её приписывалось Федору коню. Произведенные исследования кладки башни Дуло и примыкающих к ней крепостных стен указывают на одновременность постройки её со стенами и южного, и западного прясла. Примыкающая к башне кладка стен перевязана с кладкой башни. Кирпич без клейм, примененный в стенах ограды и нижней части башен, имеет одинаковые размеры (7-7,5 х 15,5-16 х 28-29 см). Вертикальных швов, отделяющих стены от башни, нет.
Можно утверждать, что время строительства нижней (многогранной) части башни относится к периоду 1630-1640-х годов. B.В. Косточкин обращает также внимание на согласованность архитектурных форм башни Дуло и остальных башен и идентичность приемов оформления башен и стен ограды (цоколи, машикули, амбразуры нижнего боя), что также указывает на одновременность постройки крепостных сооружений Симонова монастыря.
Первоначальный облик башни Дуло можно представить себе, сопоставляя его с аналогичными башнями Кирилло-Белозерского или Спасо-Прилуцкого монастырей, близких по времени строительства и не надстроенных впоследствии шатрами. Углы 23-гранной башни укреплены лопатками, выступающими из плоскости стены на полкирпича. Башня имела четыре яруса бойниц; каждому из ярусов соответствовало перекрытие, причем на второй и третий ярусы с монастырской территории были устроены «взвозы» для подъёма оружия и боеприпасов. Следы примыкания кирпичных конструкций, в виде пят сводов и стёсанных фрагментов стен, перевязанных с кладкой башни, хорошо просматриваются на фасадах, обращённых на монастырскую территорию. Завершались стены башни впоследствии разобранным поясом щелевидных бойниц, располагавшимся над наклонной кладкой пояса машикулей (навесных бойниц, расположенных в верхней части стен и башен). Внутреннее пространство башни было разделено деревянными перекрытиями - дощатый настил поддерживали толстые брёвна-балки, располагавшиеся веером от центрального столба.
Во второй половине XVII века башня Дуло была надстроена каменным шатром, как и все башни крепости. При возведении шатра была разобрана парапетная стенка с бойницами верхнего боя, вместо которого был выложен невысокий парапет с ширинками, ограждающий обходную галерею. В 1845 году при перестройке кельи у южных заложенных ворот был разобран центральный опорный столб: «Кирпич на постройку брали из юго-западной башни Дуло, где разобран посреди башни кирпичный столб, вышиною 18 аршин, который некогда служил подпорою для накатов в башне». Когда были разобраны конструкции наружного подъёма на второй и третий ярусы, подвергавшиеся разрушению в первую очередь, сказать трудно, но надобность в подъёме орудий и боеприпасов отпала достаточно давно. Возможно, запись 1846 года в той же «Летописи Симонова монастыря» и свидетельствует о разборке остатков «взвоза»: «...разломана двухэтажная пристройка, или выходы из башни с двумя воротами...».
С течением времени постройки ветшали. В описи, составленной архитекторами И.Г. Устиновым (1731) и И.А. Мордвиновым (уточнение 1733 г.), конкретных указаний о башне Дуло нет, лишь отмечено, что «на монастырской ограде во многих местах каменное строение рушилось. Надлежит починить из старых и оставшихся каменных материалов». В 1740-х годах ремонтные работы в монастыре велись под руководством архитектора И.Ф. Мичурина, но в описи 1741 года упоминается только о ветхости тесовых кровель на двух башнях, без уточнения их наименований. О состоянии башни с середины XVIII до середины XIX века документов не найдено. Известно только, что в 1812 году рядом с башней горело несколько построек, так что огонь перекинулся и на башню, где сгорело два наката.
Из сохранившейся в бумагах Н.А. Скворцова «Летописи Симонова монастыря» известно, что в августе 1842 года после разборки деревянного каретного сарая в башню Дуло «под навес, сделанный на деревянных столбах», было перемещено всё его содержимое - дрожки, сани и каретная сбруя. Тогда же во втором и третьем этажах этой башни «закладено кирпичем двое больших ворот. Сломана деревянная крышка на каменных столбах, в виде шатра, или палатки, примыкавшей к башне, также каменная стена с двумя окнами, прикладенные к башне над западною оградою».
Вплоть до 1846 года в башне разбиралась кладка столба и пристроек. Печи в упомянутых кельях, пристроенных к южным воротам, и «принадлежности к сим кельям» выкладывались «из старого же кирпича, который брали из той же башни».
К середине XIX века крепостные сооружения требовали неотложного ремонта. Особенно пострадало черепичное покрытие шатров башен. Состояние покрытия описано в деле 1856 года: «Черепица от времени довольно обветшала, слетела и не поддерживается. Особенно немного ее осталось на юго-западной угольной башне за казначейскою кельей, и самый кирпич местами выкрошился, а шатер широкий и грузный, потому требует неопускательной поддержки и исправления для предотвращения опасности разрушения».
В 1859 году архитектором С.Н. Шестаковым была составлена смета и соответствующие рекомендации. В пояснительной записке к сметам отмечалось: «...черепичная покрышка от давнего времени пришла в ветхость, местами отвалилась совсем, большая часть ея, впитавши в себя сырость покрыта мохом, цвет имеет в настоящее время грязный-бурый, чрез что обезображиваются как самые башни с оградами, так и другия здания монастыря. При осмотре черепицы, которой в настоящее время покрыты башни, оказалось, что она была неполивная, что еще более способствовало к ее ветхости. Для приведения упомянутых покрышек башен в надлежащую исправность, по составленным сметам предполагается старую черепицу всю снять и покрыть такого же размера и колера новою поливною черепицею, которая в значительном количестве заготовлена для этого». При этом оговаривалось, что старая черепица «не может быть употреблена в соединении с новою».
Однако на башню Дуло, как, впрочем, и на остальные башни, черепица установлена не была. В 1864 году решено грани её шатра покрыть железом. В этом же деле записано, что «московский мещанин Иван Иванов обязуется из листового железа покрыть на 3-х башнях куполы самого верха и сделать 2 ангела и 1 флюгер по выданным ему образцам».
Но до ремонтных работ и в эти годы, судя по всему, дело не дошло, так как в 1896 году в Московское Императорское археологическое общество поступило прошение из Симонова монастыря, в котором состояние башен ограды описывается так: «печальный вид представляют собою... столь древние и оригинальные по архитектурным формам башни, они совершенно разрушаются, карнизы, выступы и парапеты местами уже упали, т.к. сливы уничтожились, то вода размывает каменную кладку. Своды на башнях промокают, крыши, сделанные из красной черепицы, крайне обветшали и черепицы местами уничтожились, главки и кирпичные украшения башен от времени постепенно обваливаются. Ввиду всего вышесказанного необходимо приступить к капитальному исправлению ограды и башен для избежания дальнейшего и большего разрушения».
Комиссия по сохранению древних памятников ИМАО 12 июля 1896 года под председательством К.М. Быковского рассмотрела прошение Симонова монастыря и поручила А.М. Павлинову и В.А. Гамбурцеву осмотреть ограду и дать своё заключение. После осмотра ремонт был разрешен. Башня Дуло была, наконец, окрыта железом по деревянной обрешётке, укреплённой гвоздями на кирпичной кладке (покрытие в обветшавшем виде сохранялось до середины XX века). Тогда же были вычинены парапеты, цоколи, частично залицованы пазухи разобранных арочных конструкций, примыкавших к башне со стороны монастыря и обеспечивавших возможность подъёма на второй и третий ярусы.
В путеводителе, опубликованном в 1926 году, говорилось о создании на территории упраздненного монастыря музея оборонного зодчества, и, безусловно, башня Дуло должна была демонстрироваться в качестве уникальной крепостной постройки.
После варварского уничтожения большей части строений Симонова монастыря в начале 1930-х годов уцелевшее прясло южной стены и три башни вплоть до середины 1950-х годов продолжали разрушаться. В 1955 году Архитектурно-проектной мастерской по реставрации памятников архитектуры института «Моспроект» (ныне мастерская № 13) были поручены обмерно-исследовательские работы по архитектурному ансамблю Симонова монастыря. Однако в перечень 1955-1958 годов работы по башне Дуло не вошли. В июне-августе 1959 года на башне, наконец были проведены консервационные и частично реставрационные работы, которые «имели своей целью предотвратить камнепад со смотровых башен и парапета ходовой галереи; это было тем более нужно, что с южной стороны к башне Дуло примыкает детский парк. Для предотвращения камнепада на парапет сводной галереи на деревянных кронштейнах были натянуты металлические сетки. Кирпичная кладка парапета предварительно была вычинена». Были также восстановлены растёсанные арочные перемычки бойниц в нижней части башни и сломанная арка входа в первом ярусе башни.
Первая полная смета на ремонтно-реставрационные работы по башне Дуло была составлена и согласована Инспекцией по государственной охране памятников архитектуры г. Москвы к концу 1962 года. Проектное задание (заменявшее тогда эскизный проект реставрации) было выполнено и согласовано в конце 1964 года, исследования и обмеры башни выполнялись в течение 1963-1965 годов. Техническое заключение Мосгоргеотреста № 2196 от 24 сентября 1963 г. и фиксация трещин, проведённая мастерской в январе 1965 года, позволили в том же году выполнить документацию по укреплению конструкций памятника. Для оценки состояния башни Дуло, имевшей большое количество трещин в стенах, был приглашён известный инженер-конструктор Н.П. Зворыкин, который дал письменное заключение и рекомендации по усилению конструкций (1966). Однако ни в 1960-е, ни в конце 1980-х годов, когда были начаты работы по откорректированному проекту укрепления конструкций башни, эти работы, равно как и реставрационные, закончены не были из-за прекращения финансирования.
Первоначально покрытие верха башни предполагалось выполнить из лемеха вместо черепицы: в проектном задании 1964 года приводился пример сохранения осинового лемеха до 150 лет. но в результате только завершение верхней «дозорной» башенки было окрыто черепицей, выполненной по найденным образцам. В конце 1980-х годов был наконец окрыт медной кровлей шатёр; установлен бандаж на верхнем ярусе многогранного объёма. Работы велись по проекту инженера-конструктора М.В. Куранова, который осуществлял и авторский надзор, но были прерваны в связи с прекращением финансирования. Устроенное тогда же перекрытие над нижним уровнем башни сгорело в начале 2000-х годов. В настоящее время башня Дуло, как и прежде, находится в аварийном состоянии и требует безотлагательных мер по укреплению конструкций и полной её реставрации.
Кузнечная башня
Расположенная между башнями Дуло и Солевой в центре протяжённой южной крепостной стены кузнечная башня Симонова монастыря имеет в плане пятиугольную форму: часть башни, обращённая внутрь монастыря, представляет собой незамкнутый с юга квадрат. Двухгранным наружным фасадом она выступает за линию крепостной стены наподобие бастиона. Некоторые исследователи не исключают, что на решение объёма башни повлияло появление в 1630-х годах цепи бастионов на южном отрезке земляного города. Такая форма башни существенно расширяла обзор и позволяла устанавливать орудия, контролирующие подходы неприятеля с разных сторон.
Первоначально Кузнечная башня имела два уровня боя - нижний и верхний. На верхний уровень, вероятно, попадали по деревянному взвозу (следов от него пока не обнаружено), примыкавшему к башне и ориентированному на широкий арочный проём по центру северной стены, ныне заложенный. Кроме того, на уровне верхнего хода южной стены монастыря башня имеет два проёма, через которые осуществлялся сквозной проход между восточным и западным её пряслами.
Башня была построена единовременно со всем комплексом монастырских укреплений в 1630-1640-е годы и в конце XVII века надстроена каменным шатром, покрытым красной черепицей. Даже после разрушения большей части ограды прясло между башнями Дуло и кузнечной сохранялось, что позволяет точно воспроизвести все детали примыкания стены и к восточной стороне башни, где также имеются остатки первоначальной кладки юго-восточного прясла. Архивные материалы, касающиеся непосредственно истории кузнечной башни, очень ограниченны, в отличие от башни Дуло; натурные исследования и подробные обмеры деталей на ней до последнего времени не проводились, за исключением весьма схематичных обмеров 1940-х годов, выполненных без установки лесов. Именно поэтому история её строительства и перестроек пока не подкреплена натурными данными и в основном увязана с общей историей стен и башен монастыря.
Первоначально внутри, в соответствии с рядами бойниц, башня была разделена перекрытием на два яруса, но позже, после исчезновения угрозы военных действий, нижний ярус башни использовался для иных целей, в том числе в качестве монастырской кузницы, и для этого, возможно, был перекрыт сводом. Из описи 1731-1733 годов следует, что здание кузницы до этого времени было отдельным и очень ветхим. И.А. Мордвинов писал: «Оная кузница и стена расселись. По мнению моему оную с того места снять и поставить вновь в другом потребном месте». В описи, поданной Иваном Мичуриным в 1741 году, даны и размеры ветхой кузницы: «В том же монастыре кузница каменная во многих местах разселась, оную надлежит и с фундаментом разобрать и вновь сделать, которая длиною 8 арш., шириною тож, вышиною 5 арш.». Однако большое количество необходимых материалов, возможно, помешали постройке нового здания, так что вскоре под кузницу стали использовать нижний ярус башни. Во всяком случае, в документах с конца XVIII века она уже постоянно называется Кузнечной башней.
Из приведённых выше документов известно, что в начале 1730-х годов «на монастырской ограде во многих местах каменное строение рушилось. Надлежит починить из старых и оставшихся каменных материалов». На башнях в первую очередь страдали обходные галереи, открытые круглый год для дождя, снега и пыли. Забивались водостоки, ветшали ограждающие галерею парапеты. В 1740-х годах ремонтные работы в монастыре велись под руководством архитектора И.Ф. Мичурина, но конкретно ни по одной башне ничего не сказано, кроме того, что на двух башнях тесовые кровли ветхи.
К середине XIX века черепица, покрывавшая шатры башен, в том числе Кузнечной, обветшала. Состояние покрытия описано в деле 1856 года: «Черепица от времени довольно обветшала, слетела и не поддерживается». 30 ноября 1858 года архитектором С.Н. Шестаковым, в числе других смет, была составлена смета для покрытия черепицей и шатра Кузнечной (Кузнецкой) башни.
Неизвестно, производился ли после этого какой-либо ремонт башни, но работы по замене черепицы, вероятно, выполнены не были: в 1896 году в Московское императорское археологическое общество поступило прошение из Симонова монастыря, в котором говорилось о необходимости «приступить к капитальному исправлению ограды и башен для избежания дальнейшего и большего разрушения». 12 июля 1896 года комиссией по сохранению древних памятников ИМАО после осмотра ограды ремонт её и башен был разрешен. Покрытие шатра кузнечной башни сделано традиционным черепичным.
После закрытия монастыря в 1920-х годах в нижнем ярусе башни была размещена небольшая ремонтная мастерская. В начале 1930-х годов прясло южной стены, примыкавшее к кузнечной башне с востока, было полностью уничтожено, на его месте возведены временные по характеру постройки.
В 1980-е годы какое-то время на первом этаже, отсечённом новым плоским перекрытием от общего объёма башни, находился гараж МСУ объединения «Росмонументискусство», затем сюда был переведён столярный цех. Никаких реставрационных работ по Кузнечной башне не осуществлялось ни в 1980-1990-е годы, ни позже, за исключением разборки аварийных участков совершенно рассыпавшегося ограждения на уровне галереи у основания шатра и восстановления черепичного покрытия башни, остатки которого были ранее разобраны по необходимости в связи с восстановлением покрытия Солевой башни.
Черепица XIX века на шатры башен была выполнена, согласно документальным сведениям, по форме и размерам первоначальной, также из красной глины, но покрыта бесцветной поливой, что должно было обеспечить её долговечность. Однако к 1980-м годам значительная часть её была утрачена (первоначальная неполивная черепица простояла около 170 лет). Черепичное покрытие кузнечной башни сохранялось в большей степени, чем покрытие Солевой. При ведении последних работ в условиях прекращения финансирования и передачи ансамбля монастыря в ведение Русской православной церкви, для завершения работ по шатру Солевой башни была использована вся старая черепица с двух башен. Для возможности её дальнейшего использования была выполнена попытка ручной размывки-расчистки поверхности от въевшейся копоти и грязи. Однако наилучший результат дало осторожное прокаливание черепицы в условиях керамической мастерской объединения «Росмонументискусство», ещё бывшего в то время официальным арендатором зданий монастыря. В течение некоторого времени был изготовлен по образцам сохранявшейся черепицы полный её комплект, необходимый для покрытия кузнечной башни. работа проводилась в 2002 году хозяйственным способом, на средства прихода; выполнялась небольшой группой реставраторов, возглавляемых У.А. Дзелме, который ранее осуществил покрытие черепицей Солевой башни.
Солевая башня
Солевая, или Вылазная, башня, входившая в систему крепостных сооружений Симонова монастыря, расположена в юговосточном его углу и одной стороной обращена к Восточной улице. Примыкавшие к западному и северному фасадам башни прясла монастырских стен в 1930-е годы были разобраны. Так же, как все остальные крепостные сооружения, сохранившиеся до настоящего времени, Солевая башня была выстроена в 1630-1640-е годы.
Произведенные исследования кладки Солевой башни и примыкающих к ней небольших сохранившихся фрагментов восточной и, в большей степени, южной крепостных стен указывают на одновременность их постройки. Их кладка перевязана с кладкой башни и имеет одинаковый кирпич. Как уже говорилось, В.В. Косточкин обращал внимание на идентичность приемов оформления башен и стен ограды (цоколи, машикули, амбразуры нижнего боя).
Башня представляет собой 19-гранник с нижним и средним боями в арочных нишах, наклонным боем в поясе машикулей. Вероятно, изначально в несохранившеися парапетной стене, окружавшей ходовую часть, были также щели верхнего боя. На второй ярус со стороны монастырской территории был устроен «взвоз» для подъёма оружия и боеприпасов: следы примыкания кирпичных конструкций, в виде пят сводов, хорошо просматривались на фасаде башни и сохранившихся фрагментах стен. В процессе исследования нижних частей прясел стен, южной и восточной, вблизи башни обнаружены остатки двух «вылазных» воротец-калиток с гнёздами для установки опускных решёток-герс. Таким образом, нашлось подтверждение справедливости старого наименования башни - Вылазная.
Внутри башня разделялась тремя перекрытиями с настилом по круглым балкам. С яруса на ярус вели деревянные лестницы. Такие конструкции башен были традиционны, их и теперь ещё можно видеть в русских монастырях, окружённых мощными крепостными стенами. Следовательно, первоначальный облик Солевой башни был близок аналогичным башням Кирилло-Белозерского и Спасо-Прилуцкого (под Вологдой), Борисоглебского (под Ростовом), Макарьевского (под Нижним Новгородом), Саввино-Сторожевского (под Звенигородом) и других монастырей, близких по времени строительства и не надстроенных впоследствии шатрами.
Предположительно, в 1680-х годах, когда строились вновь и перестраивались многие другие сооружения монастыря, Солевая башня, как и все другие, была надстроена каменным шатром, покрытым красной черепицей. С устройством шатра Солевая башня получила те архитектурные формы, в которых существует до сих пор. Исследователи считают, что, «возможно, уже к концу XVII в. боевая башня была превращена в соляной амбар (отсюда ее название)...».
Как и по другим башням, точных данных о ветхостях, требующих починки, по Солевой баше нет ни в описи 1731-1733 годов, ни в описи 1741 года. В ноябре 1858 года архитектором С.Н. Шестаковым, в числе других смет, была составлена смета для покрытия черепицей «вылазной восьмигранной башни в Симоновом монастыре» (имеется в виду восьмигранный шатёр и его основание). В марте 1859 года Шестаков изложил необходимые указания по замене черепицы, заметив при этом, что старая черепица «не может быть употреблена в соединении с новою».
В 1896 году комиссией по сохранению древних памятников было дано разрешение на проведение работ по стенам и башням монастыря. Покрытие Солевой башни было сделано вновь черепичным. Сведений о других ремонтных работах на башне в конце XIX - начале XX века пока не обнаружено; также неизвестно время разборки относящихся к «взвозу» каменных арочных конструкций, примыкавших к башне и прилегающим к ней пряслам стен.
В начале 1930-х годов прясла южной и восточной стен были практически полностью уничтожены, на их месте возведены временные по характеру постройки. В течение многих лет башня стояла одиноко, оторванная от других сохранившихся сооружений крепости.
Полномасштабные обмеры и исследования Солевой башни стали проводиться только в 1980-х годах архитектором Н.Н. Ильичёвой под руководством Г.К. Игнатьева. Частично выполнена первоначальная проектно-исследовательская документация, однако работы по реставрации башни успели только начаться: была проведена частичная (снаружи) реставрация шатра с верхней смотровой башенкой. Покрытие шатра башни черепицей заканчивалось уже в условиях передачи монастыря русской православной церкви. При ведении реставрационных работ в конце 1980-х - начале 1990-х годов вся сохранившаяся черепица была снята и расчищена по специальной технологии, разработанной керамистами объединения «Росмонументискусство». Таким же образом была расчищена снятая черепица с кузнечной башни. При ведении работ в условиях прекращения финансирования для завершения покрытия шатра Солевой башни была использована вся старая черепица с обеих башен, а в нижней части шатра установлена новая черепица, изготовленная в керамической мастерской прежнего арендатора.
Сторожевая и Тайницкая башни
Сведения о двух разобранных башнях - Тайницкой и Сторожевой - неравнозначны. О северо-восточной Сторожевой башне встречаются только отдельные упоминания, как в архивных материалах, так и в публикациях о Симоновом монастыре. В.В. Пассек писал о Сторожевой башне: «...на ней в военное время была главная вооруженная стража для наблюдения за движениями неприятелей». Основным её отличием от остальных угловых башен был, судя по планам монастыря и сохранившимся изображениям, почти квадратный нижний ярус, поставленный под углом, близким к 45 град. по отношению к примыкающим стенам. В.И. Троицкий и С.А. Торопов писали по этому поводу: «В ней помещался особый сторожевой пост для наблюдения за большим торгом, бывшим на лугах около восточной стены. Интересно отметить, что она поставлена наискось, так что за стены выходят два ее угла. Это можно объяснить какими-то особыми удобствами надзора бывшего в ней караула дозорных. Ее архитектура в основных своих чертах одинакова с другими и ничего специфического не имеет».
Зато северо-западной Тайницкой башне посвящены многие строки. Интриговала она наличием тайника, по которому и была названа. Каким образом был устроен этот тайный ход и куда точно выходил, уже в XIX веке узнать было невозможно без подробных археологических раскопок, которые, конечно, никогда не производились. В «Летописи Симонова монастыря» имеется запись от 22 мая 1840 года, в которой сообщается, что в северо-западной башне тайник завален. «Вход в подземелье был с монастыря каменною лестницей со сводом. Воздух в тайник проходил через небольшое окно с железным затвором».
Первые исследователи монастыря К. Тромонин и В.В. Пассек приводят почти дословно одинаковый текст: «5-я (башня), на северо-западном углу ограды, Тайнинская; под нею было темное подземелье или тайник (Сноска: В 1840 году он завален, по причине обветшавших его сводов, угрожавших скорым падением.), пространством внутри 11 арш. квадратных. Стены здесь до половины, а по углам до свода сложены из белого камня, длиною 1 арш. 7 и 8, толщиною 6 и 7 вершков; сход в подземелье был из монастыря с южной стороны, 13-ю ступенями, каменным со сводами коридором, который вверху и в подземелье затворялся железными дверями. Против входа, в стене к северу, третья железная дверь (давно закладенная), шириною двух, а вышиною 3-х аршин, для схода в глубокий подземельный ход к пруду за водою, или для вылазок во время осады. Пруд, к которому проведен был подземный ход, и доселе виден на лугу под крутою горою монастыря. Он вырыт на подобие большого круглого бассейна, как уверяют, весь выложен белым камнем».
Так же, как и другие башни, кроме башни Дуло, Сторожевая и Тайницкая (Тайнинская) имели в высоту от 12 до 15 саженей и были покрыты черепицей. «У всех башен в нижних и средних этажах сделаны большие ворота, а в верхних ярусах разной меры двери и окна, которые запирались железными притворами, что видно и теперь из оставшихся в стенах больших крючьев».
Все последующие авторы работ о Симоновом монастыре с той или иной степенью точности повторяли приведённые сведения, иногда добавляя свои: «подземный ход поворачивал еще к северу в глубокий сход к пруду под горой, конечно и за водой, а вернее для вылазок...».
В.И. Троицкий и С.А. Торопов, имевшие возможность осмотреть башню, считали, что архитектура этой башни ничем не отличается от мощной архитектуры остальных башен и добавляли: «Интересен лишь сохранившийся внутри ее подвал, из которого начинался потайной ход к реке».
Время от времени на башнях проводились ремонтные работы. В 1858 году были составлены сметы на их покрытие новой черепицей, в 1859 году дан «Указ об отпуске денег на покрытие 2-х башен, Тайницкой и Сторожевой». Были всё-таки выделены деньги на ремонт в 1859-1860 годах или нет - пока неизвестно. Судя по протоколу заседания комиссии по сохранению древних памятников ИМАО от 12 июля 1896 года, ремонт шатров на Сторожевой и Тайницкой, как и на других башнях, так до этого времени и не начался. Возможно, уточняющие сведения о ремонтах монастырских стен и башен можно найти в дополнительных архивных материалах, не изученных к настоящему времени.
Перед сносом башен и стен были срочно произведены обмеры прясла восточной крепостной стены между Сторожевой башней и воротами, в том числе зафиксированы разрезы, детали и план верхнего боя. Чертежи выполнены осенью 1932 года.
При недостатке достоверной информации о памятнике, как всегда, возникают легенды о тайниках и тайных ходах. Т. Белоусова, специально рассматривавшая этот вопрос, развенчала многие подобные легенды. Автором исследования приводятся сведения, опубликованные в газете «Вечерняя Москва». Обследовавшие монастырь в 1924 году археологи рассказывали о своих находках: «Обнаружены лазы наружу, лестницы в толще стен, выводящие на их поверхность, найдена сигнализация с Кремлем. Сигнализация установлена очень хитроумно. На высоте человеческого роста имеется сквозное отверстие, в кулак величиной. Смотрящий в это отверстие видит только одну точку - Кремль. Неподалеку от отверстия устроены четыре квадратных окна. Отсюда, по-видимому, и делались соответственные сигналы, в случае опасности. Имеющаяся литература определенно указывает на существование хода между Симоновым монастырем и Кремлем».
По этому поводу исследователь вполне логично возражает: «Автор книги не нашла никаких свидетельств о подземном ходе из Симонова монастыря в Кремль и считает, что его никогда не было. Тайные ходы различных укреплений обычно служили целям обороны. Наивно полагать, как это делает И.Я. Стеллецкий, что ход в Кремль соорудили для отступления защитников обители. Затем монастырь и обнесли крепостной стеной, чтобы «в осаде надежно было сидеть и бесстрашно» и биться с врагами до последнего, не давая им возможности обрушить все силы на Кремль».
Военные тайники Симонов монастырь имел, и один из них находился под Тайницкой башней. Т. Белоусова сообщает, что засыпанное мусором подземелье, где в 1840 году провалился свод, исследовалось при любительских раскопках в 1924 году. Была открыта в подземной части башни лестница с тринадцатью ступенями, «рядом с которой находился «каменный мешок». Далее шел узкий коридор с коробовым сводом, упиравшийся в замурованную арку, замуровка была повреждена кладоискателями, но пробить ее до конца они так и не смогли. Стеллецкий предполагал, что это был еще один тайный ход к Крутицкому монастырю, но никаких следов этого тайника ни в ограде Симонова монастыря, ни на Крутицах не обнаружено.
Возвращаясь к подземному ходу из Тайницкой башни к пруду, добавим, что В.М. Слукин в своей книге упоминал: известный реставратор П.Д. Барановский сообщал ему об осмотре этого тайника, проведенном в 1930 году. Очевидно, лаз в него открылся после взрыва, уничтожившего саму башню. При раскопках в Симоновом монастыре в 1929 году нашли засыпанный вход в заброшенную подземную монастырскую тюрьму. Она представляла собой коридор, по обеим сторонам которого находились «каменные мешки», камеры в рост человека, наглухо заколоченные, имевшие только отверстия для подачи пищи».
Шитова Л.А. «Симонов монастырь: зеркало истории»
Монастырь. Действует. (все монастыри в каталоге →)
Юрий Булкин
