Москва. Симонов мужской монастырь. Церковь Иоанна Постника и Александра Невского в колокольне.

В 1832 году было решено построить новую колокольню монастыря на средства, которые пожертвовал купец Иван Игнатьев. По первоначальному проекту колокольня должна была быть построена в стиле классицизма по проекту Н.Е. Тюрина, однако в те времена уже набирало силу движение за возврат к более традиционной для России архитектуре. В итоге к 1839 году была возведена пятиярусная колокольня высотой 90 м в «русско-византийском стиле» по проекту К.А. Тона. Звонница, вдохновленная «Иваном Великим», превосходила его высотой на 9 м. Самый большой из висевших на колокольне колоколов весил 16,4 т (1000 пудов). На четвёртом ярусе были установлены часы. Колокольня была одной из архитектурных доминант Москвы своего времени и зрительно формировала завершённую картину живописной излучины Москва-реки вниз по течению от города. В 1929 году была взорвана и разобрана на кирпич.

http://bellschool.ru/belltowers/simonov

Иоанна, патриарха Константинопольского, святителя, и других святых, празднуемых 30 августа, в колокольне Симонова монастыря церковь

Монастырская колокольня высотою 94, 5 метра выстроена в 1835–1839 гг. (архитектор К.А. Тон) вместо обветшавшей конца XVI века. В ее первом ярусе были святые врата, а по сторонам от них кладовые; во втором ярусе устроили церковь, на третьем находились колокола, на четвертом – часы, на пятом – лестница на главу. В храме был иконостас 1831 г., паникадило начала XVIII века. Колокольня с частью других монастырских зданий была взорвана в январе 1930 г.

Михаил Вострышев "Москва православная. Все храмы и часовни".

28 апреля 1835 года, над северными вратами обители, по проекту архитектора К.А. Тона началось строительство пятиярусной колокольни. Спустя четыре года после начала работы, ее возведение было завершено. Высота колокольни Симоновой обители достигала 44 саженей, около 94 метров (на 12 м выше колокольни Иван Великий в Московском Кремле). В 1839 году вновь построенная колокольня Симонова монастыря стала самой высокой в Москве. Во втором ярусе колокольни размещалась церковь во имя Иоанна Патриарха Цареградского, и благоверного князя Александра Невского, а также других святых, празднование которым установлено 30 августа.

На третьем ярусе колокольни находился колокольный подбор, который считался самым благозвучным в Москве. Четыре крупных колокола имели вкладные надписи, повествовавшие о том, что все они отлиты для Симонова монастыря по указу царей Михаила Федоровича, Алексея Михайловича и Федора Алексеевича, которые часто жили в обители во время постов. Большой колокол, весом 1000 пудов, в 1677 году был пожалован монастырю царем Федором Алексеевичем, лил колокол мастер Харитон Попов. Колокол этот отличался прекрасным звучанием. В "Московских Ведомостях" в середине XIX века восторженно замечали: "Но едва ли где так высока и пленительна певучесть колокола, какую не могут забыть все, кто только слышал наши знаменитые два колокола: Большой Саввино-Сторожевский, в Звенигороде и Воскресный Симоновский, в Москве. По звуку своему эти два колокола не могут быть примером для других: так трудно сыскать им подражание". Звонарь Константин Сараджев в начале XX века писал: "Восьми лет неожиданно услышал я восхитительный колокол. Звон доносился со стороны Замоскворечья. Он овладел мною... и тут открылась предо мной величественная красота, покорившая всего меня и вложившая в душу сияющую радость. До сей минуты запечатлелся этот звук во мне!" Позже, после закрытыя монастыря, Константин Сараджев еще изредка ходил звонить на его колокольню. Второй по весу колокол в 300 пудов отлит для обители по указу царя Алексея Михайловича в 1665 году, "государевым колокольных и пушечных дел" мастером Александром Григорьевым. Третий колокол в 150 пудов вложен в монастырь царем Михаилом Федоровичем в 1627 году, лил колокол Кирилл Самойлов. Четвертый - колокол весом 60 пудов, лит в Симонов монастырь при Михаиле Федоровиче в 1621 году, мастером Богданом Васильевым. Остальные колокола были меньшего веса и без вкладных надписей. Всего в подборе Симонова монастыря находилось 12 колоколов.

На четвертом ярусе колокольни находился часовой механизм. Циферблаты часов выходили на две стороны колокольни: северную и южную. В 1930 году большая часть построек этого старинного монастыря, в том числе и колокольня, были взорваны. Оказались утраченными уникальные колокола, отлитые замечательными литейщиками своего времени. Доподлинно известно лишь об одном сохранившемся колоколе Симоновой обители. Находится он в экспозиции музея-заповедника "Коломенское". Колокол этот, отлитый в XV веке, некогда был часовым. На его поверхности хорошо видны небольшие вмятины, которые остались от ударов молоточком по внешней стороне колокола.

Звон колоколов Симонова монастыря радовал москвичей до 1923 года, пока обитель не была закрыта. В ночь на 21 января 1930 года прекратили свое многовековое существование пять церквей, колокольня и стены обители. 10 февраля 1930 года вышел четвертый номер журнала "Огонек". На его обложке была помещена фотография с изображением огромного обломка только что взорванной колокольни Симонова монастыря, с красочной подписью: "Вместо крепости церковного мракобесия - рабочий дворец культуры".

Архитектурные ансамбли Москвы XV - начала XX веков. М., 1997. С. 336; Оловянишников Н.И. История колоколов и колокололитейное искусство. М., 2003. С. 150; Третьяков А.А. Московский Симонов монастырь. М., 1890. С. 8; Цветаева А. Повесть о звонаре московском // Москва. 1977. № 7. С. 138, 155; Сорок сороков. М., 2003. С. 341; Московские ведомости. №50, 1850.

Юлия Москвичева, http://www.zvon.ru/zvon5.view4.page3.html

Едва ли не самая загадочная постройка Симонова монастыря - древняя колокольня, стоявшая недалеко от собора и разобранная ещё в XIX веке при постройке новой, установленной в середине северного прясла монастырской стены. Из записи от 29 мая 1825 года в «летописи Симонова монастыря» следует, что на старой колокольне была вызолочена глава. И в этой записи, и в экспликациях на всех просмотренных планах XVIII - первой трети XIX вв. иначе, чем «колокольня», постройка не называется, хотя у здания графически обозначена апсида с восточной стороны.

Серьёзное исследование, проведённое В.П. Выголовым, даёт возможность представить все этапы постройки и преобразований, связанные с древней колокольней. Анализируя записи во Вкладной и Кормовой книгах Симонова монастыря, автор устанавливает, на чьи средства производились строительные работы: «Это уже известный нам Владимир Григорьевич Ховрин, видный московский «гость» и боярин. Согласно записи в книге, он «в дому Пречистые Богородицы на Симанове поставил церковь кирпичную Преображение Спасово, да в пределах Собор Архистратига Михаила, да Николы Чудотворца, с колокольницею».

Поскольку время осуществления этого строительства Вкладная книга не сообщает, исследователь обращается к известным биографическим данным о самом В.Г. Ховрине и приходит к выводу, что рассматриваемые ховринские постройки в Симонове монастыре были возведены в 50-70-е годы XV века. Датировку В.И. Троицкого и С.А. Торопова, относившую строительство В.Г. Ховрина к середине 1480-х годов, автор исследования оспаривает, приводя веский довод: «к этому времени... Ховрина уже не было в живых. Согласно же записи во Вкладной книге, он сам «поставил» храм с колокольницей и «сделал» ограду, т.е. все строительство явно было произведено при жизни ктитора, а не на вклад после его смерти».

Несмотря на то, что в монастыре ранее существовал ещё один престол во имя Спаса Преображения, В.П. Выголов доказывает, что он располагался «у Святыя Богородицы на полатех», то есть был придельным и помещался на хорах первого Успенского собора. «Сооруженная В.Г. Ховриным церковь Спаса была самостоятельным зданием, ибо сама имела два придела да ещё колокольницу... Что же касается существования в монастыре двух одинаковых престолов, то придел Спаса Преображения, первоначально находившийся на хорах собора, был затем превращен в самостоятельный, отдельный храм».

Анализируя жалованную льготную грамоту от 21 декабря 1543 года, В.П. Выголов утверждает, что «ховринская церковь была возведена вместо трех приделов собора, которые и обусловили наименование всех ее престолов. По каким-то неизвестным нам причинам она в 1543-1545 гг. была заменена церковью «иже под колоколы», которая сохранила ее престолы, добавив к ним еще Васильевский из собора». Таким образом, в церкви было четыре престола: во имя Спаса Преображения, Архангела Михаила, Николая Чудотворца и Васильевский.

В этот строительный период, в середине XVI века, незадолго до постройки (или кардинальной перестройки) древнего Успенского собора монастыря, по мнению исследователя, «престолы из разобранной ховринской церкви, очевидно, временно перенесли обратно на хоры собора и после окончания церкви-колокольни разместили вместе с Васильевским в соответствующих ярусахэтажах здания. Лишь после этого смогли приступить к возведению нового собора, который создавался, как показывают вновь полученные монастырем льготы, в течение 1546-1549 гг.».

Предполагая, какие формы мог иметь первый храм с «колокольницей», построенный на средства В.Г. Ховрина, В.П. Выголов считал, что хоры у него отсутствовали и два придела - Архангела Михаила и Николы Чудотворца - были размещены «в боковых апсидах алтарной части Спасо-Преображенского храма, которая в связи с этим была, очевидно, трехапсидной». Анализируя своеобразную архитектуру здания середины XVI века, известную по ряду гравюр монастыря XVIII - первой трети XIX века и чертежам 1830-х годов, выполненным перед его разборкой, исследователь делает вывод, что «подобные архитектурные формы здания, скорее всего, ведут свое происхождение от предшествующего ему ховринского храма-колокольни Спаса Преображения, два придела которого определили именно такой характер алтаря. Число престолов у нового храма 1543-1545 гг. увеличилось до трех за счет еще одного придела Василия Парийского, что тем не менее не нашло никакого отражения в архитектурных формах здания...».

Четверик второго Спасо-Преображенского храма был двухэтажным и завершался ярусом звона, открытым с восточной и западной сторон тремя широкими арочными проемами и увенчанным тремя шатрами с главками. Шатры, не показанные на поздних гравюрах и чертежах, хорошо видны на гравюре Пикарта (Пикара) начала XVIII века. В.П. Выголов отмечал также местоположение церкви-колокольни у северо-западного угла собора, «что выглядело довольно необычно для монастырей середины - второй половины XVI в.: в то время подобные сооружения, как правило, располагались отдельно от остальных построек. И наоборот, такое местоположение являлось традиционным для столпообразных церквей-колоколен в монастырях конца XV - первой половины XVI в. (Ферапонтов, Иосифо-Волоколамский и Спасо-Прилуцкий). Вероятно, оно имело место и в данном случае: первоначальная колокольня Симонова монастыря занимала то же самое место возле угла древнего собора, будучи затем возведена здесь же при перестройке 1540-х годов».

Но, как писал В.П. Выголов, «и этому зданию не было суждено дожить до наших дней. В 1835 г. его полностью разобрали в связи со строительством по проекту К.А. Тона в 1835-1839 гг. огромной колокольни посреди северной стороны ограды. Новая колокольня не сохранила прежних храмовых престолов, что привело к их полному забвению в последующей истории монастыря» В тексте работы помещены репродукции двух изображений колокольни, хранящихся в фондах и фототеке ГНИМА им. А.В. Щусева: «Вид Симонова монастыря в Москве. Фрагмент гравюры П. Пикарта. Начало XVIII в.» и «Церковь-колокольня Симонова монастыря. 1543-1545 гг. Чертеж. 1835 г.».

О ремонтных работах на старой колокольне до её разборки известно только, что в мае 1825 года «глава на колокольне (старой) вызолочена по гульдфарбе».

В литературе XIX века упоминание о старой колокольне сохранилось у Амвросия (Орнатского): «7) близ соборной церкви у северо-западного угла оной колокольня продолговатая. На ней до 15 колоколов, самый больший весом в 1000 пуд».

Н.Д. Иванчин-Писарев считал, что старая колокольня, «сходная с Ростовскою», построена во времена и на «приношения» Иоанна IV. Все остальные авторы пишут уже о вновь построенной колокольне, причём в основном повторяя более ранние подробные публикации К. Тромонина и В.В. Пассека. Поэтому имеет смысл процитировать самое первое и достаточно подробное описание новой колокольни:

«Колокольня пятиэтажная, в средине северной ограды, начата построением по Высочайше утвержденному проекту Г. профессора Архитектуры и придворнаго архитектора Константина Андреевича Тона, 1835 года Апреля 28 числа, а окончена вчерне 1839 г. В основании ея положена бронзовая доска с следующею надписью: «Во славу Святыя Единосущныя Троицы, Отца и Сына и Святаго Духа. Повелением Благочестивейшаго Великаго ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ ПАВЛОВИЧА Всея России. В лето от рождества христова 1835-е, Апреля в 28 день, при митрополите Московском и Коломенском Филарете и настоятеле Симонова монастыря Архимандрите Мельхиседеке, заложен сей храм во имя святых: Благовернаго князя Александра Невскаго и Иоанна патриарха Константиноградскаго, с колокольнею над оным, по проекту Профессора Архитектуры Г. Тона, иждивением Московскаго купца Иоанна Игнатьева».

Диаметр ея основания 8 сажен и 2,5 аршина; вышина с крестом по последнему измерению 47 сажен и 1 аршин (Сноска: измерение это не согласно с масштабом находящимся при чертеже фасада колокольни; но за достоверное утверждено отцем Архимандритом сего монастыря Мельхиседеком.)

В первом этаже, служащем основанием колокольни, Святые врата. Во втором: храм во имя святых: Благов. кн. Александра Невскаго и Иоанна Цареградскаго. В третьем: колокола, из коих первый в 1000 пудов, вылит 1677 года; вторый полиелейный в 300 пудов, вылит 1665 года; третий - буднишний в 150 пуд., вылит 1621 г., и меньшей величины девять колоколов. На четвертом этаже: боевые часы с четвертями. В пятом: круглая лестница в главу.

Глава покрыта листовым железом и окрашена белою краскою; медное яблоко и крест, обитый медью, вызолочены через огонь червонным золотом.

Колокольня, с самого основания по поверхности земли, возводилась из большаго твердаго белаго камня, и частию из стараго крупнаго кирпича, под лопатку, на извести, с укреплением железными связями и кругом контр-форсами, около коих насыпан щебель (так!) с заливкою извести. От земли производилась кладка из дикаго камня, в три ряда, и потом из кирпича и белаго камня лучшей доброты. Для прочности и сообразности с древними зданиями монастыря, колокольня кладена с приложением элемента кирпичнаго цвета; по этому уже и не имеет надобности в стукатурке. На построение колокольни издержано до пяти сот тысяч рублей монетою, т.е. до 143 тысяч рублей серебром».

Современников восхищал сам факт возведения такого грандиозного здания и организация его постройки. А. Ратшин в 1852 году писал: «к знаменитости Симонова монастыря прибавилось в 1839 году Высочайшее в Европе здание: колокольня в 47 саж. С 1 аршином, много превосходящая вышину Ивана Великого - памятник усердия Московского купца Ивана Игнатьева, пожертвовавшего на сей предмет домы и лавки в Москве, стоющия до 400 т. руб., а как эта колоссальная колокольня обошлась гораздо дороже, то недостающее число дополнено другими дателями чрез старание нынешняго Архимандрита Мельхиседека...».

По сведениям В.В. Пассека, И. Игнатьев скончался в 1831 году. Сохранились два архивных дела «о завещании московского купца Игнатьева».

В архивах сохранился обширный перечень документов о построении колокольни, в том числе проект колокольни 1832 года и копия проектных чертежей, датируемая 1844 годом. Можно найти значительное количество материалов о вкладах средств и расходах на постройку, о ходе её строительства. Особенно большое количество дел хранятся в отдельном фонде Симонова монастыря в Центральном государственном архиве г. Москвы (ЦГА Москвы, ранее ЦИАМ). Есть также материалы о работах во второй половине XIX века, когда были произведены золочение главы колокольни и её повторная окраска.

Вероятно, при наличии таких подробных сведений о строительстве колокольни о ней почти не упоминается в «летописи Симонова монастыря», где есть всего несколько записей о работах. В 1840 году «колокольные ворота снаружи обиты железными листами, а с монастыря обмазаны парусиною». 26 сентября 1841 года иконостас «алтаря Тихвинской иконы Божией Матери, бывший в Сергиевской трапезе между приделами Афанасьевским и Ксенофонтовским, разобран и вынесен в церковь на новую колокольню». В 1843 году установленный иконостас был «позлащен вновь», храм расписан и освящён во имя Иоанна Цареградского и Александра Невского. В летние месяцы 1847 года «выбелена вновь колокольня за 315 руб. серебром».

Громадная колокольня принципиально изменила силуэт монастыря. Достаточно сравнить два изображения, где в более раннюю панораму монастыря внесена новая колокольня. На литографии Л.П. Бишбуа с оригинала В. Адама, изданной Дацигро до 1835 года, изображена только старая колокольня, перестроенный верх которой имеет не три шатра, а одну главу. На точно такой же литографии, изданной несколько позже, наряду со старой колокольней показана новая. Приблизительно так же выглядит тонолитография А. Дюрана 1843 года с рисунка 1839 года.

Высота колокольни с крестом оценивалась современниками от 44 саж. до 47 саж. 1 арш. (то есть от 93,72 м до 100,82 м), следовательно, она была выше колокольни Ивана Великого, высота которой считалась тогда 37 саж. (79,88 м), и совсем немного уступала высоте храма Христа Спасителя, имевшего 48 саж. (102,24 м).

С момента построения колокольни путеводители отмечали её как важный ориентир в городе: «Если подъезжать к Москве по Курской, Нижегородской или Рязанской железной дороге, то, лишь на синеве горизонта станут загораться позлащенные солнцем кресты и главы бесчисленных храмов первопрестольной, впереди их обрисовывается величественная колокольня Симонова монастыря... Стройность прямых линий, возвышающихся к небу на 47 сажен, с горящим на главе крестом, внушает религиозное благоговение...» указывалось также, что с колокольни открываются замечательные панорамы столицы: «Вид, главным образом - на Замоскворечье, но хорошо видно Заяузье, Кремль и ближайшие к нему места; с другой стороны видны окрестности Москвы: с. Коломенское, Люблино и др.». Лучшим московским фотографом И.Ф. Барщевским оставлена «Панорама Симонова монастыря с 90-метровой колокольней К.А. Тона. 1889-1890 гг».

Но отношение к этой колокольне с самого начала было неоднозначным. В.В. Пассек, называя колокольню «величественною», оправдывал её постройку ветхостью древней: «До построения этой колокольни, стоял на северной стороне каменный продолговатый шатер, вышиною 8 саженей, построенный в конце XVI столетия.

Примкнутый к Успенскому собору, он застенял (так!) соборные окна и производил в церкви мрачность и сырость. Сверх того от тяжести колоколов, а более от неискусной кладки и устроения во многих местах растрескался и угрожал опасностью падения. Уже в 1800 году он был подкреплен контрфорсами, но искусство не могло надолго поддерживать его существование, и бывший Архимандрит Герасим с самого вступления в управление сим монастырем, с 1810 года беспрерывно заботился об отыскании средств для сооружения новой приличной колокольни...

Разломка старого колоколенного шатра произведена по силе указа Его Императорского Величества, последовавшего из Святейшего Синода о построении колокольни, 1835 года в феврале и марте. Все материалы старой колокольни поступили в бут новоустроенной».

Однако многими эта постройка оценивалась негативно. Как отмечает Е.И. Кириченко, работы К.А. Тона, архитектора официального, воспринимались как олицетворение общественно-политического идеала николаевской России. «Имя К.А. Тона (1794-1881) неслучайно сделалось нарицательным. Его творчество с необыкновенной последовательностью воплощает суть академического направления «русского» стиля 1830-1850-х гг.» И далее: «В этой ситуации слова В.В. Стасова: «...русская национальная архитектура словно была отдана в аренду Тону» - не преувеличение...» .

В.И. Троицкий и С.А. Торопов писали о колокольне в 1927 году: «Ее громада досадно царит теперь над замечательным по красоте ансамблем монастыря… Современная колокольня - типичный памятник мастера упадочного периода русского зодчества эпохи Николая I, прекрасного для своего времени техника-строителя, но плохого художника, так что Симоновская колокольня ценна как раз не с точки зрения искусства, а со стороны строительной техники этого времени. Грандиозное сооружение, замечательное в конструкции, до сих пор не дало ни трещины, ни наклона, ни других деформаций...

В музее сохранился проект колокольни другого известного архитектора того времени, более талантливого, Е.Д. Тюрина. Можно лишь пожалеть о том, что этот интересный проект остался невыполненным».

О некоторой связи выстроенной колокольни с замыслом проекта Е.Д. Тюрина писала Т.А. Славина. Отмечая композиционный приём, характерный для структуры колокольни, исследователь считает, что он «мог быть подсказан башней петербургского Адмиралтейства, основание которой подобным же образом закреплено колоннадой. Последнее тем более вероятно, что тоновскому проекту колокольни Симонова монастыря предшествовал проект Е.Д. Тюрина, выполненный в классицистических формах и почти дословно воспроизводящий фрагмент Адмиралтейства в трактовке основания колокольни».

Колокольня монастыря «была разобрана в 1929 году, разделив судьбу сотен монастырских и церковных колоколен старой Москвы».

Здесь уместно сказать о замечательных колоколах Симонова монастыря, звон которых славился издревле. В летописях сохранились записи легенд о них, связанных с важными событиями истории. В.П. Выголов, уточняя датировку первой церкви с колокольницей, построенной в монастыре В.Г. Ховриным, ссылается на летопись: «...колокольный звон в Симонове монастыре был незаурядным, выделяясь среди других московских обителей как своим благозвучием, так и силой. В Никоновской летописи под 1480 г. помещена специальная статья «О колоколах», в которой говорится, что 31 марта и 11 апреля многие жители Москвы слышали колокольный звон, якобы относившийся, по мнению одних, к соборным колоколам в кремле, а по мнению других, к колоколам Симонова монастыря».

Аналогичные тексты встречаются и в других летописях: «О колоколех. Того же месяца в 31 день, в суботу, в малую заутреню мнози слышали, что колоколы московские на площади зучали о себе тако, как коли после звону зучат; а которые люди во дворех то слышали, ино слышелося им, кабы Симоновских колоколов звон зучит».

Другая замечательная легенда, изложенная во многих летописях, относится ко времени покорения казани: «и з суботы на неделю в нощи той был государь наедине с отцом своим духовным Андреем протопопом... и слышит звоны многые и ближним своим говорит: «звоны де слышю, как бы Симонова монастыря звон». И внят царь в сердцы своем, яко быти благодати Божии на нем, и иде государь в церковь и нача заутреню пети». Существует ещё более выразительная запись: «Не по мнозе же и сам благочестивый царь своима царскима ушима услыша звон от града Казани, яко Симановского монастыря большаго колокола глас, и в коеждо оконце храмины своея слыша такоже звон, тако по Бозе благонадежен быв».

Колокола ценились, и сведения о них вносились в описи монастырского имущества наряду со зданиями и ризницей. «3-го июня 1788 года в Синодальную Контору доставлены из Симонова монастыря описи ризницы и движимого имения, зданий, колоколов, ведомость о денежных суммах, именные списки монашествующих и штатных служителей».

Надписи на колоколах обветшавшей колокольни были опубликованы, как об этом сообщал Амвросий (Орнатский) ещё в 1815 году, в издании «Древняя Российская Вивлиофика». При постройке новой колокольни на неё были перемещены старые колокола, и авторы исследований монастыря приводили их описание. В частности, В.В. Пассек перечисляет подробные надписи на замечательных колоколах, в том числе сведения о мастерах, их отливавших.

К.К. Сараджев, знаменитый в своё время звонарь и знаток колокольного искусства, оставивший записи звуковых спектров лучших московских колоколов, вспоминал: «Восьми лет неожиданно услышал я восхитительный колокол. Услышал я удар в колокол, который повторялся приблизительно каждые 25 секунд. Он доносился со стороны Замоскворечья. Он овладел мною; особенность этого колокола заключалась в его величественной силе, в его строгом рычании, параллельно с гулом. Надо прибавить, что рычание-то и придавало ему какую-то особенную оригинальность, совершенно индивидуальную. Сперва, в самый первый момент, был я испуганно поражен колоколом, затем испуг быстро рассеялся, и тут открылась передо мной величественная красота, покорившая всего меня и вложившая в душу сияющую радость. До сей минуты запечатлелся этот звук во мне! Оказалось - этот колокол был Симонова монастыря».

Позже, после закрытия монастыря, К.К. Сараджев ещё изредка ходил звонить на его колокольню…

Шитова Л.А. «Симонов монастырь: зеркало истории»