Кижи, остров. Музей-заповедник "Кижи". Церковь Преображения Господня на Кижском погосте.

Двадцатидвухглавая Преображенская церковь удивительно соразмерна и величественна. Церковь возведена на Кижском погосте в 1714 году на месте старой, сгоревшей от удара молнии. Она поднимается на 37 метров (это высота 11-ти этажного дома). Строительство связывают с именем мастера Нестора: предание гласит, что закончив работу, забросил он топор далеко в Онежское озеро и сказал: «Поставил эту церковь мастер Нестор, не было, нет и не будет такой».

Церковь вся срублена из дерева. Несмотря на кажущуюся сложность композиции, план и объемно-пространственная схема Преображенской церкви предельно просты. В ее основании лежит так называемый двадцатистенок, т.е. восьмерик с четырьмя прирубами – более низкими частями здания, органически включенными в общую композицию и примыкающими к четырем взаимопротивоположным граням восьмерика. На нижнем. Самом большом восьмерике стоит другой, поменьше, на нем еще один – самый маленький. Верх каждого прируба двухступенчатый, а каждый уступ покрыт стрельчатой бочкой с куполом. Стрельчатая бочка – это одна из форм кровли: оба ее ската закруглены, а вверху они сходятся под острым углом наподобие киля у лодки. Нижний ярус состоит из четырех глав, над ним другой, такой же. Третий ярус уже из восьми глав, стоящих на бочках, которые венчают каждую грань нижнего восьмерика. Еще выше ярус из четырех глав, стоящих на среднем восьмерике, и, наконец, на верхнем восьмерик стоит одна. Но самая большая глава, завершающая всю композицию. Последняя, двадцать вторая, находится ниже всех – над алтарной частью. Вся многоглавая пятиярусная композиция вписана в один четкий и цельный пирамидальный объем. Главы первого, нижнего, яруса больше главок второго. Главы третьего, среднего, яруса больше всех остальных, а верхнего, четвертого, - меньше всех. Последняя. самая большая центральная глава дает завершающий композиционный акцент, отмечая высоту всего сооружения.

«Двадцатистенный» план предопределил весьма существенную особенность архитектурного образа Преображенской церкви – центричность и высотность композиции. Крыльцо церкви просторное, широкое, парадное, с двумя лестничными маршами. Нижние площадки перекрыты двухскатными кровлями, лежащими на резных столбах, а верхняя покоится на кронштейнах из мощных бревен. Вместе с лестничными маршами она покрыта общей крышей, благодаря которой все крыльцо обретает законченность и цельность композиции. Пятигранный портал с широкими массивными косяками и тяжелыми дверными створками – вход в церковь. За ним низкая, темная галерея-сени. Против главного входа с крыльца почти такая же дверь с порталом, ведущая в центральный восьмерик – основное помещение церкви. По контрасту с низкой галереей церковь выглядит светлой, высокой, торжественной. Над головой – «небо» - многогранный пирамидальный потолок. Конструктивной основой «неба» служит жесткий каркас, состоящий из радиально направленных наклонных балок, собранных в центре вокруг прочного замкового кольца. Треугольные просветы между ними были заполнены щитами-иконами, безвозвратно утраченными в годы Великой Отечественной войны, сохранились лишь обрамлявшие их узкие доски-тябла. Сам каркас «неба» и роспись балок сохранились подлинные: по белому фону орнаменты растительных мотивов – красные, желтые, синие, зеленые. Орнамент ни на одной из шестнадцати балок не повторяется. Иконостас выполнен в середине 18 века. От более раннего убранства сохранилось лишь несколько икон.

По типу Преображенская церковь – это «летний» или «холодный» храм. В ней служили лишь в особо торжественных случаях, да и то лишь в течении короткого северного лета. Ее сруб сложен «насухо» без прокладки пазов мхом и паклей; у нее нет зимних рам и двойных дверей, утепленного пола и потолка.

Литература: Ополовников А.В. Русский Север. М.: Стройиздат, 1977. Путеводитель Мир вокруг нас. Карелия. М.: ИД «Симон-пресс», 2003

Кижский погост — одно из древнейших русских поселений Заонежья — сохранил до наших дней две церкви, принадлежащие к числу наиболее значительных созданий русского деревянного зодчества.

Первая из них, Преображенская, построенная в 1714 г., имеет вид восьмерика с четырьмя прирубами, увенчанного двадцатью двумя главами. Внутри интересен потолок «небом» с балками, украшенными росписью, и трёхстенный иконостас 18 в. Наружная тесовая обшивка стен и покрытие бочек и глав железом — поздние.

Вторая церковь — Покровская 1764 г. На невысокой кровле восьмерика девять маленьких восьмериков, несущих главы на круглых шеях; десятая глава увенчивает бочку, покрывающую алтарь. Церковь обшита тёсом, но сохранила лемеховое покрытие глав и бочки и алтаря и тесовое на курицах и потоках трапезной.

Отдельно стоящая шатровая колокольня, построенная в 1874 г. на месте старой, является приблизительным воспроизведением последней.

В настоящее время ведётся очередная реставрация всемирно знаменитой Преображенской церкви, вызывающая крайне негативную критику. По сообщениям официального сайта Кижского заповедника, поводов для беспокойства нет. По мнению профессионалов, критикующих избранную методику лифтинга, «проект носит экспериментальный характер и его реализация нанесет невосполнимый вред храму. В настоящее время проблему изучают эксперты ЮНЕСКО.

http://www.archnadzor.ru/2011/03/05/russkoe-derevo-5/

Христианизация Обонежья связана с приходом в эти края, богатые рыбой и пушниной, новгородцев. Уже в ХII веке Новгород прочно утвердился на берегах Онежского озера. Местные племена частью были оттеснены на северо-запад, частью ассимилировались с пришельцами, приняв их обычаи, язык и - веру. Видимо, именно в это время на острове Кижи появилась первая церковь или, по меньшей мере, часовня. До новгородцев здесь жили прибалтийско-финские племена весь и корела. Они то и дали острову название Кижи - от слова "кижат", что означает "игрища". Согласно предположениям исследователей, в те стародавние времена на острове располагалось языческое капище, ведь как известно, языческие обряды часто сопровождались ритуальными играми, песнями и плясками. В пользу этого предположения говорит, как ни странно, и тот факт, что именно на острове Кижи сформировался храмовый ансамбль, ибо церкви часто ставились на тех местах, откуда были изгнаны идолы. В конце ХV века Новгород со всеми обширными владениями вошёл в состав Московского государства. Кижи к этому времени являлись центром Спасо-Кижского погоста (здесь уже был храм во имя Спаса - и, скорее всего, именно Преображенский), охватывавшего южную часть Заонежского полуострова с полутора сотнями деревень.

Первое документальное упоминание о Кижах относится к 1582 году - более ранние записи, к сожалению не сохранились: "Погост Спасский в Кижах на Онеге озере, а на погосте церковь Преображенье Спасово, а другая церковь Покров Святая Богородицы". Более обстоятельно описываются кижские церкви в 1616 году: "А на погосте Боголепного Спасово Преображения деревянной с папертьми верх шатровой и Покрова Пресвятой Богородицы, теплой, тож деревянной". Тогда же упомянута и колокольня ("колокол на колокольне"). Это, однако, был не тот ансамбль, что существует ныне, а его предшественник, сгоревший от удара молнии в начале 1690-х годов (в документальных источниках указан 7202 год от сотворения мира, начинавшийся в сентябре и соответствовавший 1693-1694 годам от Рождества Христова). Вскоре после пожара началось строительство нового храмового комплекса. Сначала построили клетскую (имевшую вид избы с прирубленной алтарной частью) церковь в честь Покрова Пресвятой Богородицы, а затем началось возведение Спасо-Преображенского храма. Заложили его в 1714 году, 6 июня, о чём имелась соответствующая запись на кресте, хранившемся в алтаре церкви.

Существует предание, что строил церковь некий мастер Нестор, закинувший после окончания работы свой топор в озеро со словами: "Не было, нет и не будет такой". Но это только легенда - как и то, что план будущей постройки собственноручно начертил Пётр I; имена же реальных "художников топора" нам неизвестны. Возможно, однако, это были те самые мастера, что шестью годами раньше построили многоглавую церковь Покрова Пресвятой Богородицы в селе Анхимове (нынешний Вытегорский район). Церковь эта, к сожалению, сгорела в 1963 году от случайного костра, разведённого неподалёку какими-то доморощенными Геростратами, но остались изображения и описания, подтверждающие её удивительное сходство с кижскими храмами. Принято говорить, что храм Спаса-Преображения выстроен без единого гвоздя, но это всё-таки некоторая "полуправда". Гвозди при строительстве использовались - ими прибивали лемехи, покрывающие главки, чтобы те держались прочно и ровно. Сам сруб, несмотря на кажущуюся "фантастичность", устроен довольно просто и представляет собой двадцатистенок, то есть восьмерик с четырьмя прирубами. Брёвна сложены "насухо", без обычной прокладки из мха или пакли, так как церковь изначально возводилась как летняя и не нуждалась в дополнительном утеплении. Служили здесь от Пасхи до Покрова.

Кижский храмовый ансамбль в конце ХVIII века был объёктом если не исследований, то во всяком случае, заинтересованного внимания путешественников, посещавших Петрозаводск по казённой или своей надобности. Так, естествоиспытатель Н. Я. Озерецковский, совершивший в 1785 году плавание по Ладожскому и Онежскому озёрам, отмечал: "Близ Климецкого острова лежит также остров Кижской, которого длина не более 5 вёрст; на нем погост того же названия и состоит из двух деревянных церквей, из коих одна о 23 глвах и стоит на возвышенном месте; вид ея весьма красив. Прихожан обоего пола к сему погосту причислено 2358 человек".

В 1827 году Кижский приход, относившийся прежде к Новгородской и Архангельской епархиям, вошёл в состав новообразованной Олонецкой епархии. Приписано к нему было около пятидесяти деревень с десятью часовнями. Владели кижские храмы и некоторым - впрочем, весьма скромным - количеством земли: 20 десятинами пахотной и 11 десятинами покосной. Кроме того, церквам принадлежали два дома для причта. Местные жители активно жертвовали средства на содержание и украшение храмов. Так, в 1829 году прихожане собрали более двух тысяч рублей на обивку железом глав Спасо-Преображенской церкви - в соответствии с тогдашними представлениями о благолепии. Сохранились в документальных источниках и упоминания о "единоличных" жертвователях, вкладывавших в храм иконы и предметы церковного обихода. Тем не менее, приход не был богат. Описание ризницы Преображенской церкви поражает своей "аскетичностью". Среди прочего имущества, очень некорыстного, помянуты "венцы для брачующихся сосновые, из них женский расколот", напрестольный кипарисовый крест и резные иконы Божией Матери и Иоанна Предтечи". О скудости средств, которыми располагал приход, можно судить и по тому, что в начале 1870-х годов, когда в Преображенской церкви проводился очередной крупный ремонт (содержать в порядке такую большую церковь было не так-то просто), кижане специально просили у епархиального начальства разрешения на отмену некоторых из запланированных ранее работ по переустройству трапезной. Очевидно, что сделать это их заставила необходимость экономии.

В начале ХХ века Кижи получили всероссийскую известность. Сюда зачастили живописцы, исследователи, архитекторы. Побывали на Кижах и такие влюблённые во всё древнерусское художники, как Игорь Грабпрь и Иван Билибин. Билибин отозвался восторженными словами: "Нигде мне не приходилось видеть такого размаха строительной фантазии, как в Кижах!" Революционные "новшества" дошли до Кижей не сразу. В 1920 году Кижский погост поставили на государственный учёт как памятник архитектуры, что, однако, не помешало проведению богослужений. Только в 1935 году сельсовет организовал по семнадцати местным колхозам голосование о закрытии кижских церквей. Что характерно, за закрытие проголосовали лишь восемьдесят человек, а за то, чтобы в храмах служба продолжалась, - тысяча. Но голосование оказалось лишь пустой формальностью. Несмотря на недвусмысленно высказанную волю колхозников, в феврале 1937 года власти постановили закрыть Преображенскую церковь для прихожан, оставив, впрочем, в их пользовании Покровскую. Кижане писали жалобу в Москву (отважный поступок для 1937 года), которая, конечно, помочь уже не могла.

Осенью 1937 года в Преображенском храме отслужили последнюю литургию. Вскоре после этого был арестован последний настоятель кижских храмов о. Алексий (Петухов). Через месяц его расстреляли. Так прекратилась служба и в Покровской церкви. Во время Великой Отечественной войны Кижи оказались на оккупированной финскими войсками территории. Финны, к попавшим в их руки памятникам архитектуры отнеслись рачительно (даже слишком - вывезли все иконы из иконостаса Преображенской церкви в Финляндию), а вот людям пришлось гораздо тяжелее. Многие кижане прошли через концентрационные лагеря, устроенные финнами для русского населения Карелии. Вернуться на родную землю после ухода оккупантов довелось не всем.

В августе 1945 года на Кижи прибыла экспедиция архитекторов и реставраторов, по результатам которой был составлен план первейших аварийных работ. Они начались в 1947 году, а с 1949 года проводились силами специальной проектно-реставрационной мастерской. В неё входили, в частности, местные плотники, перенявшие от отцов и дедов традиции мастерства. Руководил реставрацией московский архитектор А. В. Ополовников принявший решение вернуть - насколько это возможно - храмам первоначальный облик, "заретушированный" позднейшими поновлениями. Работы в целом завершились к концу 1950-х годов. Тогда же, в 1959 году, было утверждено положение об архитектурном заповеднике на Кижах, и началось "собирание" деревянных строений из окрестных деревень. Интерес к кижским памятникам постепенно возрастал, выходя за границы научно-художественного сообщества. Способствовало тому увлечение Русским Севером, распространившееся в среде советской интеллигенции в 1960-е годы. И на Кижи, приобретшие в 1969 году статус Государственного историко-архитектурного и этнографического музея-заповедника, началось настоящее паломничество - причём международного масштаба.

В 1990 году ансамбль Кижского погоста вошёл в Список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Регулярные службы на Кижах проводятся с 1997 года - пока только в Покровской церкви, поскольку Преображенская реставрируется и закрыта для посещений. В дальнейшем предполагается возобновить богослужебную жизнь и в этой церкви. Но "регулярная" приходская жизнь на Кижах невозможна, большинство богомольцев приезжает сюда из Петрозаводска, и в 2003 году был принято, пожалуй, самое приемлемое в сложившейся ситуации решение. Согласно указу Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II при Спасо-Преображенском храме открыли Патриаршее подворье. Настоятелем его назначили иерея Николая Озолина. Кижский погост вновь "осмыслился" своим исконным смыслом, стены его вновь выросли в меру своего высокого предназначения - нести людям весть о "едином на потребу".

Из журнала "Православные Храмы. Путешествие по святым местам". Выпуск №8, 2012 г.

Церковь Преображения Господня принадлежит к числу наиболее знаменитых памятников архитектуры в нашей стране. Более того - её известность простирается далеко за пределы России, превращая Кижи в популярнейший туристический объект. Повсеместно в путеводителях говорится о неповторимом своеобразии Преображенского храма. Эти слова справедливы - но лишь отчасти. До 1963 года невдалеке от Кижей можно было увидеть церковь, весьма схожую с кижской. Речь идёт о церкви Покрова Пресвятой Богородицы в селе Анхимове, что на Вологодщине. И. Э. Грабарь, имевший в своё время возможность видеть оба храма, писал о них: "Не подчиняясь никаким символам и руководствуясь, по-видимому, лишь одной идеей создать храм Божий, необыкновенный по своему величию и виду, в котором главы отмечают только святость места, строители создали два из ряда вон выходящих памятника народного искусства - храм в Вытегорском посаде и храм в Кижах. Оба они построены в начале ХVIII века и, в сущности, тождественны по приёму".

Сейчас анхимовской церкви не существует, и у храма Спаса Преображения не осталось "близких родственников", хотя в определённом смысле ему родственны все деревянные храмы Русского Севера. Конструктивной основой Спасского храма является восьмерик с четырьмя прирубами, ориентированными по сторонам света. Алтарный (восточный) прируб в плане имеет форму пятиугольника. С западной части к основному объёму примыкает невысокий сруб трапезной. На нижний восьмерик храма поставлены ещё два, меньших размеров, что придаёт храму "пирамидальность". Преображенская церковь имеет двадцать две главы, размеры и формы которых различаются от яруса к ярусу, сообщая всему зданию особый "ритм". Первоначально, по всей видимости, храм имел двадцать пять глав (во всяком случае именно о двадцати пяти главах сообщает известный путешественник Я. Я. Мордвинов, побывавший на Кижах в 1752 году).

Следующий отзыв о числе глав Преображенского храма принадлежит перу Н. Я. Озерецковского - он насчитал их двадцать три. Что касается Покровской церкви, то она, существуя до середины ХVIII века в шатровом исполнении имела всего две главы. Несомненно, что приведение числа глав храмового ансамбля к определённому числу (33:22 на Преображенском храме, 10 на Покровском, 1 на колокольне) связано с христианской символикой 33 главы по числу 33 лет земной жизни Спасителя. Главки деревянных церквей традиционно покрывают осиновым лемехом - дощечками, имеющими с одной стороны клинообразное (уступами), либо округлое завершение. Осину в качестве материала для лемеха выбирают благодаря её особым свойствам: со временем она начинает красиво серебриться на солнце.

Многоглавие Спасо-Преображенской церкви не явилось ошеломляющей новинкой в русском зодчестве. Скорее - это хорошо забытое старое, ведь из летописей известно, что первый (деревянный) Софийский собор в Новгороде был "о тринадцати верхах". Это число символизировало Спасителя и двенадцать апостолов. Интересное наблюдение сделала также исследователь В. А. Гущина, связав кижское многоглавие с более распространённым шатровым завершением северных деревянных церквей: "Многоглавие Преображенской церкви, собранное в чётко выраженный пирамидальный силуэт, словно возродило шатровое завершение, утвердив его в новой многоглавой форме..." Стены церкви Спаса Преображения срублены самым распространённым способом - "в обло" (или "в чашу"), когда брёвна укладываются в венцы "с остатком". В бревне при таком способе кладки сверху делают выемку, в которую помещается вышележащее бревно. Примыкающая с западной стороны к основному срубу Преображенской церкви трапезная покрыта трёхскатной кровлей. Вход в неё оформлен двухвсходным крыльцом. Трапезная в северном храме являлась самой "светской" его частью. Здесь производились записи о венчании, крещении, отпевании. И здесь же проходили крестьянские сходы (суемы), а также решались многие насущные для жизни прихода дела.

На протяжении веков внутреннее убранство церкви Преображения Господня претерпевало закономерные изменения. Будучи поновляемо в соответствии с необходимостью (обветшание) и тенденциям времени, к началу ХХ века, когда в отношении храма стали проводиться первые искусствоведческие изыскания, оно "ушло" далеко от первоначального своего вида. Пол был выкрашен, стены обшиты досками, а в алтаре - оклеены обоями.

Первое обследование интерьеров храма произвели в 1926 году участники Всероссийской экспедиции Центральных реставрационных мастерских под руководством И. Э. Грабаря. Оно было довольно поверхностным, поскольку экспедиция работала на острове всего три дня. К началу Великой Отечественной войны Спасо-Преображенский храм несколько лет как пустовал. Службы в нём не проводились с 1936 года. В 1943 году финские оккупационные войска вывезли иконы Преображенской церкви в Хельсинки, но уже менее двух лет спустя они вернулись в Карелию согласно мирному договору, подписанному между СССР и Финляндией, а в 1952 году, после реставрации, произведённой московскими специалистами, вновь заняли своё место в иконостасе кижского храма. Иконостас - четырёхъярусный (снизу вверх: местный, праздичный, деисусный и пророческий ряды), резной, состоит из 104 икон. Основное помещение храма освещается пятью окнами, алтарь - тремя, трапезная - шестью. Высота церкви - 37 метров.

Из журнала "Православные Храмы. Путешествие по святым местам". Выпуск №8, 2012 г.

В апреле 2020 г. завершена реставрация 22-главой церкви Преображения Господня на острове Кижи. Уникальная церковь была признана аварийной и закрыта для посетителей 40 лет назад, в 1980 г. В 1990 г. Кижский погост был включен в список Всемирного наследия ЮНЕСКО как один из трех первых объектов в России, наряду с Московским Кремлем и историческим центром Санкт-Петербурга.

Активная фаза реставрации началась в 2009 г. благодаря подписанному В.В. Путиным Плану мероприятий по реставрации архитектурного ансамбля Кижского погоста и развитию инфраструктуры музея-заповедника «Кижи».

Специально для объекта была создана не имеющая аналогов в мире технология поэтапной переборки сруба. Вся 600-тонная 38-метровая конструкция была вывешена на смонтированном внутри металлическом каркасе. При этом храм снизу вверх разделили на семь реставрационных поясов, каждый из которых можно было изъять из сруба, не потревожив остальные. Церковь подняли целиком и подвели под нее ленточный бутобетонный фундамент. Затем пояса по одному, начиная с нижнего, извлекали из конструкции и везли в созданный на острове Плотницкий центр, где работы велись круглый год. Пояс вновь собирали и обследовали на предмет отклонений от первоначальной геометрии, искажавших пропорции и грозивших обрушением постройки.

Все, что можно, старались сохранить, пытаясь максимально избежать утрат исторического материала. Древние бревна с хирургической точностью реставрировали с помощью «коронок», «протезов» и «вычинок» по авторской методике начальника Плотницкого центра музея, реставратора высшей категории Андрея Ковальчука. Одновременно поясу возвращали историческую геометрию. После окончательных корректировок возвращали в сруб церкви, и в цех Плотницкого центра отправлялся следующий пояс. В итоге доля замены исторического материала составила 36 процентов.

Каждый год по поручению ЮНЕСКО реставрацию контролировали эксперты Международного совета по сохранению памятников и достопримечательных мест (ИККРОМ), а также члены специальной комиссии Минкультуры России, в которую вошли лучшие отечественные эксперты по деревянному зодчеству. И зарубежные, и отечественные специалисты неизменно отмечали высочайшее качество реставрации.

Сейчас церковь полностью освобождена от лесов. Внутри собран аутентичный иконостас, насчитывающий 105 икон в резной золоченой раме, которая также была отреставрирована. Иконостас Преображенской церкви – один из крупнейших памятников древнерусской иконописи XVIII века на Русском Севере. Его ширина превышает 24 метра, а высота достигает 7 метров.

На сегодняшний день в церкви завершается воссоздание интерьера. С открытием летнего сезона 2020 г. храм будет готов принять первых посетителей. 19 августа 2020 г., в престольный праздник Преображенской церкви, здесь пройдёт первое богослужение с 1937 г.

Над реставрацией церкви Преображения Господня трудились автор проекта реставрации, архитектор высшей категории Владимир Степанович Рахманов, трое из семи работающих в России реставраторов деревянного зодчества высшей категории – Виталий Скопин, Алексей Чусов и Андрей Ковальчук. Вместе с сотрудниками Плотницкого центра над памятником работали мастера ООО АРЦ «Заонежье» и ООО АФК «Алекон».

Чтобы оценить масштаб работ, следует помнить, что один сруб содержит около 3000 бревен (некоторые – более 15 м длиной), общей длиной свыше 10 км. Всего отреставрировано 742 бревна, в которых выполнено свыше 1100 вставок общим объемом 25 кубометров. На покрытие главок церкви потребовалось почти 40 000 лемешин – осиновых черепичек, каждая из которых была изготовлена вручную по древней технологии, исключительно плотницким топором.

Опыт, приобретенный кижскими специалистами, еще до завершения реставрации получил высокую оценку и был востребован профессиональным сообществом. В 2017 и 2019 г.г. на острове Кижи состоялись первые и единственные в России курсы ИККРОМ – самые престижные в мире курсы для специалистов по сохранению культурного наследия, привлекшие профессионалов из почти трех десятков стран, от Японии до Аргентины. В 2020 году в музее открылся Всероссийский центр по сохранению памятников деревянного зодчества имени Владимира Степановича Рахманова.

22 апреля 2020, http://www.fedmp.ru

Издалека силуэт 22-главой Преображенской церкви почти невозможно отличить от высоких островерхих елей, растущих на соседних островах. Но по мере приближения к Кижам, силуэт церкви растет, открываются соседние постройки, и, наконец, весь ансамбль...

История Кижей восходит ко временам "старины далекой". Эти места издавна населяли финские народы - карелы и вепсы. Вероятно, тогда на этом месте существовало языческое капище, потому что на языке карелов слово "кижи" означает "место игрищ". Известно, что Спасский Кижский погост на маленьком островке на Онежском озере уже в XV веке был центром большого округа, в который входило 130 деревень на окрестных островах и на Заонежском полуострове. Уже тогда, судя по писцовым книгам дьяка Андрея Плещеева, на погосте стояли деревянные церкви - "Преображенье Спасово, а другая церковь Покров Святой Богородицы". Но только в 1714 году на острове появилось чудо русской деревянной архитектуры, принесшее Кижам мировую славу.

Построенная в 1714 году, в петровские времена, Преображенская церковь, тем не менее, теснейшим образом связана с допетровскими традициями древнерусского деревянного зодчества. Здесь, неподалеку от новой русской столицы, шла своя собственная художественная жизнь, в которой сохранялись отголоски старой русской культуры. Неверно встречающееся иногда в популярной литературе утверждение, будто Кижи не имели аналогов в русском деревянном зодчестве. За пять лет до постройки Преображенской церкви, в 1708 году, в селе Анхимове близ города Вытегры было построена 24-главый храм Покрова Богородицы, силуэт которого был практически повторен ко святость места, строители создали два из ряда вон выходящих памятника народного искусства - храм в Вытегорском посаде и храм в Кижах. Оба они построены в начале XVIII века и в сущности, тождественны по приему" - писал академик И.Э. Грабарь. Внешнее сходство, обилие общих мотивов и элементов, географическая близость двух памятников дали основание считать, что обе церкви были построены одними и теми же мастерами. Но, к сожалению, храм Покрова в Анхимове до наших дней не сохранился - он сгорел совсем недавно, в 1962 году...

Кижские мастера в совершенстве владели трудным искусством создания ансамбля. Различные по высоте и силуэту, церкви Кижского погоста составляют единую живописную группу, которую невозможно представить стоящей, например, на городской площади или среди тесной городской застройки - нет, этот ансамбль был задуман для жизни среди просторов Русского Севера. "Скажем сразу, - пишет исследователь русского деревянного зодчества Я.В. Малков, - нет адекватных средств, чтобы описать Кижское чудо. Никакие словесные, самые подробные портреты и описания, никакие цветные фотографии и слайды не могут вызвать и передать то особое волнение, которое испытываешь в поле ее тяготения. Это резонанс души. Это эффект шедевра, где ни убавить, ни прибавить". Не зря существует легенда, что мастер по имени Нестор, строивший Кижскую церковь, по окончании работы забросил свой топор в озеро, сказав, что такой красоты он уже не построит никогда - "Нет и не будет такой!"

Главный элемент ансамбля - это, несомненно, Преображенская церковь, самое сложное сооружение среди всех сохранившихся памятников северного деревянного зодчества. Высота Преображенской церкви до креста центральной главы составляет 35 метров. Зодчий, создавший храм, был неподражаемым творцом форм и мотивов. Центральный объем храма образован тремя восьмериками убывающих размеров. Двадцать две крытые лемехом главы церкви ярусами уносятся в поднебесье, создавая незабываемый и уникальный, ни на что не похожий силуэт. Размеры глав варьируются в разных ярусах - во втором ярусе главы чуть меньше, чем в первом, в третьем - больше, чем в первом и втором, а в четвертом главки самые маленькие. Над ними - крупная, примерно в три раза больше, центральная глава, увенчивающая все сооружение.

В 1970-е годы, в период эйфорических, поверхностных восторгов по поводу русского деревянного зодчества, в одночасье ставшего "модным", распространилось и прочно засело в головах убеждение, что церковь в Кижах якобы построена "без единого гвоздя". Неизвестно, кто придумал этот миф. На самом деле, в строительстве Преображенской церкви в изобилии использованы кованые железные гвозди - ими крепились фронтонные доски-причелины. После праздничного ощущения, создаваемого внешним обликом храма, интерьер кижской церкви несколько разочаровывает - он прост и торжественен, нет ни ярких фресок, ни затейливой резьбы, ни цветных изразцов. Вместо них - мощные бревенчатые стены, широкие доски половиц, массивные дверные косяки. Только лавки, стоящие вдоль стен храма, слегка тронуты скупой резьбой.

Как и в большинстве северных церквей, главным украшением Преображенской церкви были иконостас и "небо" - роспись потолка. Но первоначальное убранство храма погибло в годы Великой Отечественной войны, а иконостас был полностью переделан в середине XVIII столетия, получив новые иконы и пышную барочную золоченую резьбу, которая не совсем вяжется с простым и суровым интерьером храма. От раннего убранства сохранилось только несколько икон: "Зосима и Савватий в житии", "Георгий в житии", "Преображение".

Преображенская церковь в Кижах относится к тем великим чудесам света, которые лучше один раз увидеть, чем сто раз о них услышать. "Она все время разная, - пишет Я.В. Малков, - с воды и из глубины острова, в солнце и в туман, утром и вечером, летом и зимой, вблизи и издали. Она "всефасадна". Она неприступна и манит..." Что ж, нам добавить к этим словам нечего - разве только присоединиться к ним...

Губарева М.В., Низовский А.Ю. «Сто великих храмов мира». -М.: «Вече», 1999 г.

«…На Марьяниной горе (так называется невысокий холм в центре острова Кижи) в незапамятные времена была построена одна из ранних в этих краях православних церквей. Как правило, они возникали на месте языческих капищ. Но потом церковь обветшала, службу в ней не правили уже почти сто лет, а вскоре она сгорела от удара молнии.

Марьянина гора опустела, а новую церковь – Преображенскую – подняли на другом месте, ближе к южной оконечности острова. Она была возведена здесь в 1714 г., в самый разгар Северной войны. Это было то знаменательное время, когда Россия прочно утверждалась на берегах Балтики, становилась могущевенной морской державой. Для Карелии, Поморья и Заонежья Северная война имела особое значение.

Граница со Швецией - этот вековечный источник опасности для крестьян порубежных погостов – вновь отодвигалась на запад. Народ вздохнул свободнее, перед ним снова открылась возможность вернуться к мирному труду и созидательной деятельности. Вот в этой атмосфере общенационального патриотического подъема и возник образ Преображенской церкви –  величественный гимн русскому народу в честь его исторических побед. Не случайно старинное предание прямо связывает строительство Преображенской церкви с личностью Петра I, путешествуя из Повенца Онежским озером, остановился «Петр I, – рассказывается в нем, у Кижского острова, заметил множество срубленного леса и, узнав о постройке, собственноручно начертал план».

Преображенская церковь поднимается на 37 метров – это высота 11-этажного дома. Она вся срублена из дерева – от основания до вершины, до кончика деревянного креста на верхнем куполе. Принято говорить, что и «без единого гвоздя»! Только чешуйчатая одежда куполов – лемех – прибита коваными гвоздями, по одному гвоздику на каждый лемех. Коваными – значит четырехгранными в сечении. Это для того, чтобы чешуйки стояли точно и крепко, не ворочались.

Все прочие части церкви действительно выполнены без гвоздей – потому что в них не было надобности, такова была традиция русского плотничьего мастерства. Точность и долговечная устойчивость достигались более надежными средствами.

В силу этой самой традиции, Преображенская церковь сооружена с помощью только топора и долота, без малейшего вмешательства пилы, хотя пила давно уже была в ходу. Русский плотничий топор – удивительный инструмент! Топор в руках северного плотника – поистине универсальное орудие. Конечно, удобнее было бы перерезать бревна пилой, но сила привычки, власть древних традиций были слишком велики, и бревна перерубали топором, да так, что не оставалось ни малейшей зазубрины. При этом капилляры дерева сжимались и оно меньше впитывало влаги. И этими же топором и долотом плели тончайшее кружево орнаментальных подзоров.

Диву даешься, глядя на припазовку бревен. Срубы ведь обычно конопатили (и конопатят до сих пор!) – кто паклей, кто мхом. Здесь это было просто невозможно – так плотно, так точно прилегают одно к другому бревна венцов.

Преображенская церковь имеет двадцать два купола. Разметали в стороны свои крылья стрельчатые «бочки» - словно кокошники русских красавиц. А на гребнях - стройные барабаны и луковичные главы с крестами, покрытые чешуей серебристого лемеха. В северные белые ночи светятся они загадочным фосфорическим блеском, в сумрачный день они кажутся тускло-серебряными, в погожий – голубеют. Иногда они ярко белеют, будто полированный алюминий, порой тусклые и свинцовые, или замшелые и зеленые, или бурые, как земля… Но поразительней всего они меняются, когда солнце садится за дальние острова: тогда купола медленно разгораются под холодно зеленеющим небом, наливаются жаром и долго не остывают. Один ярус, другой, третий, четвертый... Все выше, выше, и вот уже в самое небо врезалась верхняя глава, венчающая всю эту грандиозную пирамиду.

О строителе Преображенской церкви в народе сложилась легенда, будто он, закончив работу, забросил свой топор далеко в Онежское озеро и сказал: «Поставил эту церковь мастер Нестор, не было, нет и не будет такой». Да, такой больше нет и не будет! Порой, особенно при восходе солнца или на его заходе, кажется, что церковь – не создание рук человеческих, а чудо самой природы, невиданный цветок или волшебное дерево, выросшее в этом суровом северном краю. В ней есть что-то от сказочных терем-теремков, и в то же время от нее веет богатырской, былинной эпичностью, немудрящей простотой крестьянских построек.

Но самое удивительное и чудное – другое. Чем больше и внимательнее всматриваешься в Преображенскую церковь, тем сильнее поражают не фантастические каскады куполов, а безупречная архитектурная композиция, единственное в своем роде соединение артистической импровизации и строгой классичности всех пропорций и деталей. Все очень просто, ведь недаром народ, вслед за преподобным Амвросием Оптинским, говорит: «Где просто – тут ангелов со сто, а где мудрено – там ни одного».

Неразделенность красоты и пользы важнейшая черта настоящей архитектуры, и в Преображенской церкви оба эти начала крепко соединены. В основании церкви – восьмерик, восьмигранный сруб. Такая форма применялась в старину для высоких, объемистых строений, а кроме того, она имела немало других преимуществ. Восьмигранная основа давала больше возможностей для обстройки приделами, галереями, крыльцами, что было удобно и придавало всему сооружению величавость и живописность. Итак, в плане три последовательно уменьшающихся восьмерика, поставленные один на другой и обстроенные снизу четырьмя прирубами – по сторонам света.

Преображенская церковь не имеет фасада, здесь нет разделения на главное и второстепенное. Ее всю воспринимаешь как живой организм, как невиданное дерево, которое тянется своими ветвями-куполами к небу. Ступенчато поднимающиеся луковки куполов будто все одинаковы, а приглядишься – чуть заметное чередование больших и меньших. Древние зодчие прекрасно понимали, что без такого чередования единство превратилось бы в унылое однообразие. Она построена из кондовой сосны, особенно крепкой и смолистой, выросшей на очень сухом грунте. Из нее рубили стены, а на лемех шла осина. То, что снизу представляется чешуйкой, на деле довольно большая (до 40 сантиметров длиной), вытесанная топором пластина, выпукло круглящаяся, ступенчато сужающаяся книзу. Это своего рода вид особой деревянной черепицы. Пластины эти кладутся внахлест, на 22 купола Преображенской церкви – 30 тысяч таких пластин! Как уже отмечалось, осина на пластины идет потому, что она хорошо поддается обработке, не трескается и не коробится под дождем и солнцем. Вытесанная, выкругленная топором пластина шелковиста на ощупь, от времени она только словно седеет, приобретая сизоватый глянец и вместе с тем как бы зеркальные свойства.

В Преображенской церкви почти нет чисто украшательских деталей. Художественная основа неотрывна в них от строгой практической целесообразности. Строители Преображенской церкви думали не только о красоте линий и архитектурных объемов. Их волновал и путь маленькой дождевой капли от самой верхней главки до земли. Ведь, в конечном счете, от этого тоже зависело, долго ли стоять этой красоте в Кижах.

Путь дождевой капельки от креста центральной главы до земли может рассказать о многом. С лемешины на лемешину, с главки на бочку, с бочки на полицу, потом на водотечник, с яруса на ярус, с уступа на уступ... Все объединено в продуманную до мелочей техническую систему отвода воды и защиты здания от осадков. Предусмотрена даже возможность, если капли дождя все же проникнут через крышу, попадут на «небо» и повредят его живопись. Предусмотрена и предупреждена... Внутри нижнего восьмерика сделана вторая двускатная крыша – из толстых досок, слоя бересты и обрешетки под бересту. Под стыком ее скатов лежит наклонный долбленый лоток, по которому вода (если она все же проникает внутрь) стекает наружу. Даже если прохудится лоток, так на этот случай под ним сделан второй такой же лоток, страхующий.

По своему типу Преображенская церковь – это летний (или холодный) храм. В ней служили только в особо торжественных случаях, в дни местных престольных праздников, да и то лишь в течение короткого северного лета. У нее нет зимних рам и двойных дверей, утепленного пола и потолка. В летних церквах меньше сырости, через щели и проемы происходит непрерывная естественная вентиляция и просушка всех помещений, частей и конструкций.

В них сильнее тяга воздуха – значит, быстрее просыхает дерево и меньше опасность появления гнили, опасных грибков и насекомых. Спасо-Преображенская церковь стала как бы лебединой песней древнерусского деревянного зодчества. Это не рядовой сельский храм, а мемориальное сооружение, памятник-монумент.

После окончания строительства мастер Нестор забросил топор в Онежское озеро, чтобы никто больше не смог построить ничего подобного. Во славу родной земли и стоит в Кижах уже два с половиной столетия Преображенская церковь…»

Из книги: Храмы России / [Авт.-сост. С. Минаков]. – М.: Эксмо, 2010, стр. 627-630.

Настоящая статья посвящена кижскому «небу» – утраченной в годы Великой Отечественной войны потолочной живописи церкви Преображения Господня Кижского погоста. Источниками являются сохранившиеся конструктивные элементы (тябла и замковое кольцо), имеющиеся черно-белые фотографии начала ХХ в. и фотофиксация икон «неба» финскими исследователями 1940-х гг. Имеются также архивные документы и опубликованный перевод книги Л. Петтерссона и П. Хяркёнена.

Наиболее раннее (1823 г.) описание «неба» имеется в путевых заметках Екимова, где сообщается о его размерах, количестве и составе икон. По имеющимся фотографиям можно определить расположение персон на клиньях «неба», двойное поновление икон в 1759 г. и в 1860-е гг. (подтверждаемые документально), а также выявить единство стиля и одновременность исполнения, сопоставляя по фотографиям изображения некоторых святых на «небесах» с имеющимися изображениями на иконостасных иконах.

Финские фотографии позволяют представить технико-технологическую характеристику икон. Они были выполнены из мощных тесаных досок, скрепленных врезными шпонками. Шпонки крупные, выступающие значительно над плоскостью щита. По фотографиям медальон составлен из 9 досок. Стыки досок хорошо читаются на изображении лицевой стороны. Шпонок – не менее 7, из них – 3 сквозные. Грани также из нескольких досок, среди которых есть очень широкие. Похоже, все сквозные. Верхняя шпонка дополнительно укреплена 7 гвоздями с крупными шляпками. Паволока наличествует. Левкас на фото виден, он, вероятно, меловой. Живописные слои – темпера.

Прежде всего, по фотографиям восстановим состав и расположение персонажей на кижском «небе». Живопись включала изображение Новозаветной Троицы (Сопрестолие) в центральном медальоне. Его окружали грани, на которых в три регистра были изображены: вверху серафимы и херувимы; в среднем ряду – ангелы; в нижнем регистре – праотцы.

В нижнем ярусе были изображения 32 святых. Изображения были парными. Их расположение на клиньях восстанавливается на основе фотографий, данных церковной описи 1867 г. и сведениями из таблицы Л. Петтерссона. Сравнение этих источников показало, что в документах имеются ошибки, а на фотографиях часть имен изображенных персон при поновлении искажена.

Открывали круговое предстояние прародители Адам и Авраам, замыкали праматери Ева и Сарра. Эти два клина были расположены в центре восточной части потолка – традиционно для заонежских «небес». Вправо от Адама и Авраама последовательно были изображены: Иаков и Исаак, Аарон и Иосиф, Лот и Мелхиседек, Анна и Иоаким, Арид и Вениамин, Иов и Сим, Симеон Богоприимец и невыявленный святой. Влево от Евы и Сары размещались изображения: Авеля и Сифа, Зоровавеля и Ионы, Ноя и Нафана, Рувима и Малахии, Иосифа Аримафейского и Мафусаила, Иисуса Навина и князя Владимира, Захария и Еноха. Непонятным осталось изображение праотца на иконе «Ангел, …и Симеон Богоприимец» – запись над первым персонажем по фотографии прочтению не поддается.

Из сопоставления изображения праотцев на известных заонежских часовенных «небесах» с фигурами святых на кижском «небе» следует вывод об определенной традиции состава прародителей при заказе потолочной росписи на ближайшей к Спасо-Кижскому приходу территории. Везде фиксируется присутствие Адама, Авраама, Иакова, Исаака, Иосифа, Авеля и ряда других святых.

В то же время кижское «небо» отличается от других заонежских «небес». Состав персон на данном «небе» представителен по числу фигур в нижнем регистре и необычен по включению в предстояние некоторых святых: праведного Иосифа Аримафейского, святого князя Владимира. Кроме этих двух персон, в «небесную» композицию были вписаны родители Богородицы: Анна и Иоаким. Они относятся к прародителям, но на «небесах» их изображения неизвестны. Фигура Симеона Богоприимца появляется на гранях во второй половине ХVIII в. на «небесах» волкостровской и усть-яндомской часовен, по составу святых наиболее близких к кижскому «небу».

Наибольшую близость по составу святых к 16-ти-клинному кижскому потолку имеют 12-ти-клинные волкостровские и усть-яндомские «небеса». Волкостровская живопись к тому же тематически близка кижскому. Медальон в обоих случаях представлен Троицей Новозаветной. Есть параллели и в плане оформления клиньев. В верхней части наблюдаем красных серафимов, а по периметру грани оформлены многослойными облаками (по терминологии – «высоко-кучевые»), близкими по форме и цветовому решению с кижскими.

Кучевые облака окаймляют грани икон «неба» корбинских, волкостровских, кижских, кондопожских, мелойгубских храмов. Многослойные облака видим и на деисусных иконах «Спас в силах» в кижских Преображенской и Покровской церквях, позднее они повторяются на медальоне «Христос Архиерей» «неба» в кондопожской Успенской церкви. Облака иной формы (в подножиях кижских праотцев) отражают поздний период так называемой живоподобной иконописи. Они явно положены поверх видимых – нижележащих, которые сродни облакам, написанным по краям граней. Примеры таких облаков можно наблюдать на гранях «небес» в часовнях Кенозерьяи Пудожья.

Нижележащий авторский слой облаков читается на некоторых иконах. Первоначальную форму облаков можно рассмотреть на грани «Ангел, праотцы Аарон и Иосиф», которая, на мой взгляд, находит подтверждение на иконостасных иконах, в частности в среднике иконы «Николай Чудотворец с житием». Боковые облака на гранях можно определить временем 1759 г., так как они близки краевым облакам на гранях волкостровских «небес» и в целом для икон, ведущих свое происхождение из мастерской «Кондопожский мастер». Верхний же слой («пузыри»), по всей видимости, можно отнести к следующему поновлению, выполненному в конце 1860-х гг.

Помимо облаков запись заметна на нимбах святых. У Захарии, князя Владимира, Мелхиседека и других святых нимбы в верхней части грубо перекрыты головными уборами – нечто среднее между православным и католическим изображением. На некоторых нимбах заметны также подтеки олифы. Форма головного убора у Симеона характерна для академической живописи, как и его облачение первосвященника. Подобного изображения нет на заонежских иконах «неба» конца ХVII – первой четв. ХVIII в. Даже на более поздних иконах волкостровской часовни у праотцев Иосифа и Вениамина их боярские шапки вписаны в нимбы. Соответственно и на иконостасных иконах из Преображенской церкви лики святых с различными головными уборами аккуратно вписаны в нимбы.

Приведем впечатления П. Хяркёнена о богатстве одежд на фигурах праотцев: «Роскошны одежды ангелов, особенно Мелхиседека, Вениамина и Захарии. Они одеты в дорогие парчевые одежды, пурпурные мантии обрамлены мехом горностая. Можно предположить, что такие одежды могли быть праздничной одеждой русских бояр». На гранях уже приводившихся заонежских «небес» ХVII–ХVIII вв., как и на иконах, одежды бояр и князей выглядят иначе. «Горностаевые» мантии – принадлежность царствующих особ – характерны для светского варианта иконописи. Возможно, это запись второй половины ХIХ в. Однако это чуждая для данной местности и времени живопись, даже в сравнении с иконостасным комплексом Преображенской церкви, где явно присутствуют новомодные иконописные тенденции.

Сложно провести искусствоведческий анализ при отсутствии икон. По фотографиям можно подтвердить высказывавшееся ранее предположение об одновременности создания икон «неба» и иконостасных икон, с последующими преобразованиями во второй половине ХVIII–ХIХ вв., не изменившими программу оформления внутреннего убранства кижского храма.

Изображения серафимов и херувимов типичны для заонежских икон «неба»: в центре головка с шеей, обрамленная шестью крыльями, из которых верхние и нижние перекрещены, а боковые направлены вниз. По форме, расположению крыльев, разработке перьев кижские шестикрыльцы ближе всего к виговским, более ранним по времени исполнения. Подобных шестикрыльцев видим на деисусных иконах «Спас в силах» из иконостасов обеих кижских церквей. Шестикрыльцы на фотографиях выглядят без записи, а надписи над ними как поновления.

Несмотря на то, что большинство надписей переписано небрежно и неаккуратно, отдельные фрагменты подлинных текстов демонстрируют их родство с текстами на свитках пророческих иконостасных икон. Например, на свитке Симеона Богоприимца сохранился фрагмент текста, выполненный таким же красивым каллиграфическим почерком.

Напомним, что вследствие огромных размеров иконы «неба» фотографировали в виде двух частей. На первом фото представлены изображения шестикрыльца и ангела, на втором фото зафиксированы святые. Изображения ангелов получились менее искаженными в пропорциональном отношении в сравнении с праотцами. Фигуры ангелов написаны с элементами объемной трактовки, у некоторых с избыточной пластикой форм, диктующих их подвижность, готовность к служению. Изображения ангелов по плотности соотносятся с изображениями на иконах из иконостаса. Одежды также состоят из богато декорированных каменьями и жемчугами лоратных одеяний. У большинства ангелов гиматии накинуты на плечи однообразно – завязаны спереди узлом. Ближе к иконостасным фигурам построение форм и объемов, через формирование складок у тех ангелов, где на одежде отсутствуют крупные, «накладные» цветы. Узор на лорах двухсторонний. На лицевой стороне – жемчужный, на отворотах травный узор, характерный для орнаментов более древних. Повторяется форма и рисунок обуви у всех ангелов. Расположение крыльев сходно, но они более узкие и напоминают крылья корбинских и кенозерских ангелов. Лики ангелов производят впечатление подлинных. Более того, лики некоторых ангелов на гранях имеют типическое сходство с ликами на преображенских иконостасных иконах. То же можно сказать и про характерную форму кистей рук.

В целом изображения в двух верхних регистрах (шестикрыльцы и ангелы) исполнены в русле традиционной иконописи и вписываются в рамки местной потолочной живописи. Сложнее определиться с третьим регистром, на котором были изображения праотцев, пророков и святых. По всей видимости, эта часть граней подверглась наибольшим поновлениям и как следствие – искажениям.

Одеяния некоторых персонажей в третьем регистре по ряду важных иконографических признаков не совпадают с изображениями на иконостасных иконах, являясь, вероятно, следствием записей. В то же время очевидно сходство и буквальное повторение некоторых изображений праотцев и иконостасных святых, которое объяснимо письмом одного и того же мастера, или копированием. Очень близки изящные фигуры апостола Фомы и праотца Еноха. Одна и та же манера исполнения фигур у апостолов Варфоломея и Иуды с праотцем Симеоном Богоприимцем. Однозначна форма складок на плечах пророка Аввакума и праотца Сима (особенно впечатляет его зеркальное отражение). Изобилие аналогичных струящихся, как круглящихся, так и криволинейных очертаний складок представлено и на гранях, и на иконах иконостасов Преображенской и Покровской церквей.

Тыльная сторона иконных щитов «неба» – тесаные доски, врезные шпонки, как и на иконостасных иконах – дополнительный признак их изготовления по одной технологии.

Еще одним косвенным доказательством одновременности создания храмового убранства служит замечание финских исследователей, изымавших из конструкции потолочные иконы: «Примечательно, что некоторые иконы неба настолько большие по своим размерам, что не поместятся в дверь, ведущую на улицу. Такое обстоятельство указывает на то, что они были установлены на свои места до окончания основных строительных работ».

Очень важным является также следующий текст из книги: «Фигуры ангелов и фигуры, изображенные в нижних частях секторальных икон, написаны таким образом, что они обращены к западу, к входу в церковь, образуя шествие, напоминающее деисусный ряд иконостаса. Шествие с двух сторон приближается к центральному изображению, Святой Троице. Во всем прослеживается такая же строгая последовательность, как в иконостасе. Все здесь хорошо продумано и заранее спланировано».

Финские исследователи заметили продуманную систему шествия святых и ангелов, характерную для программного изображения композиции «Сослужение Творцу». Такие композиционные схемы характерны для потолочной живописи ХVII–ХVIII вв. в Заонежье. Наблюдения финских ученых подтверждают доказательства одновременности создания живописного храмового убранства одной и той же иконописной артелью.

Источник: Рябининские чтения – 2019: Материалы VIII конференции по изучению и актуализации традиционной культуры Русского Севера // Карельский научный центр РАН. Петрозаводск. 2019.

По материалам статьи: Фролова Г.И. (г.Петрозаводск) «Потолочная живопись и иконостасный комплекс церкви Преображения Господня Спасо-Кижского погоста как единовременное иконописное убранство храма» на сайте музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru

https://kizhi.karelia.ru/library/ryabininskie-chteniya-2019/2032.html

«…Работы иконников «Заонежской мастерской» в собрании музея представлены в большом количестве. Прежде всего, это две иконы второй половины XVII в. из местного ряда кижской Преображенской церкви – «Покров» и «Преображение».

Композиционно икона «Покров» интересна своеобразным изображением храма в виде большой ступенчатой плоскости, которая завершается пятиглавием. Главки изображены на простых круглых барабанах в профиль. Справа храм обрамляет звонница, слева – двухнефное здание. Автор придерживается схемы, для которой характерно обилие персонажей, расположенных поярусно на фоне светлого храма. Иконописцем старательно выписаны святые и люди, жившие в разные столетия, отразить присутствие которых мастер посчитал важным. В этом плане кижская икона иллюстративна по отношению к литургическому тексту: «Дева днесь предстоит в церкви, и с лики святых невидимо за ны молится Богу, ангелы со архиереи поклоняются, апостоли же со пророки ликовствуют; нас бо ради молит Богородица превечного Бога» (кондак на праздник Покрова, глас 3). В левой группе представлены патриарх, царь, царица и бояре. Включение в нее патриарха Тарасия, борца с еретиками и защитника «чистой» веры, свидетельствует о знании иконописцем событий VII Вселенского собора, восстановившего почитание икон Богоматери и осудившего иконоборцев.

Изображение на амвоне Романа Сладкопевца, творца кондаков в честь Богородицы, придает композиции не иллюстративное, а обобщенно символическое значение, подчеркивает тему прославления Богородицы. Событие, происходившее в константинопольском храме, заонежский автор трактует через призму своего восприятия, изображая знакомые для него архитектурные детали, такие, как звонница с колоколами, главки с восьмиконечными крестами, облачает в боярские шубы предстоящих в церкви и даже находит возможность отразить явление Богородицы в храм ночью. Для этого фон за церковью он написал темно–синим цветом, а Богоматерь изобразил в темно–синем небесном ореоле, ограниченном легким кружевом из облаков. Это является наиболее интересной особенностью иконы. Тем самым, по мнению исследователей, иконописец стремился подчеркнуть момент чудесного явления Богоматери Андрею Юродивому во время всенощной службы.

Подобное решение находим на храмовой иконе «Преображение», также из местного ряда Преображенской церкви о. Кижи. Спаситель на иконе изображен в таком же по цвету темно–синем ореоле, расцвеченном звездами и напоминающем ночное звездное небо, в отличие от распространенных композиций XV–XVI вв. с голубо–синей славой. Теплый приглушенный колорит иконы основан на сочетании золотистого фона и красновато–коричневых цветов, оттеняемых темно–синим колером. На их фоне ярко читаются белые одежды Христа, белильные блики на одеждах святых и лещадках. Отсутствие в композиции классической стройности, неуклюжесть фигур персонажей, угловатость их поз и жестов создают ритмический строй, далекий от выверенное™ и профессиональности столичного искусства.

Иконографическая схема кижской иконы традиционна, в ней деление на небесную и земную зоны выражено явно, но акцент в композиции сделан на вертикальное восприятие. Центральный уступ горы Фавор выделен яркими белильными бликами лещадок. Блики на лещадках центрального уступа изображены таким образом, что воспринимаются как ступеньки для восхождения (духовного познания Спасителя). Пророки Илия и Моисей частично наложены на славу Христа – они уже как бы сопричастны Спасителю в горнем мире, апостолы же сливаются с горой, их одежды по цвету близки колеру уступов, особенно у среднего – апостола Иоанна. Тем самым иконописец подчеркивает их принадлежность земному миру – им еще предстоит измениться силой Божественного Духа. Смысловая доминанта – духовное преображение распространяется не только на пророков, но и на учеников.

Храмовой иконе «Преображение» из летней кижской церкви уделяется регулярное внимание в публикациях. Из последних интересна статья В. Г. Пуцко. Исследователь отмечает темный синий цвет на иконе и сопоставляет его с описанием текста Евангелия от Луки: «Петр же и бывшие с ним отягчены были сном» (9.32) – как с источником, которым иконописец мог пользоваться при написании иконы. Темно–синяя звездная мандорла на кижских иконах «Покров» и «Преображение» и на ряде икон из храмов ближайшей округи: «София Премудрость Божия» из деревень Леликозеро и Усть–Яндома, «Сошествие во ад» из с. Великая Губа – характерный показатель простонародного прочтения и воспроизведения сюжетов. Связь с письменностью в иконе «Преображение» не ограничена воспроизведением ночного звездного неба, здесь явственна символика синего и красного цветов.

Красный цвет в славе – область пребывания Бога, знак Воскресения; синий – как изображение небес – цвет Премудрости Божией. Спаситель в белых одеждах изображен в красной (восьмиконечной) звезде, вписанной в синюю мандорлу, тем самым иконописец помимо явления Христа в божественной ипостаси провозвествует о Воскресении, Втором пришествии и единосущности Отца и Сына. Такая трактовка находит параллели в «Слове Ефрема Сирина на Преображение Бога и Спаса нашего Иисуса Христа». В нем сказано: «Он возвел их на гору и показал им славу Божества Своего прежде Воскресении, дабы тогда, как Он с тою же славою восстанет из мертвых, они узнали, что не в награду за труд Он получил славу, кабы не имея оной, но, что прежде веков принадлежала Ему слава со Отцем и у Отца, как и сам Он сказал о сем исходя на вольное: „И ныне прослави Мя Ты, Отче, у Тебе Самого, славою же имех у Тебе, прежде мир не бысть“».

Важно отметить своеобразную любовь заонежских иконописцев середины – второй половины XVII в. к темному синему колеру, иногда почти черному, основу которого составляет индиго. Использовали индиго либо с добавлением черного пигмента, либо верхним слоем на нижний практически черный цвет. Этот характерный цвет присутствует на многих иконостасных иконах из храмов небольшой локальной территории Заонежья (Типиницы, Тамбицы, Леликозеро). Общность использованных пигментов, сочетание цветов, упрощенный рисунок объединяют эти иконы в круг икон «Заонежской мастерской». А датированные иконы (1647–1674 г.), созданные местными иконниками, позволяют говорить о непрерывной деятельности иконописных мастерских (иконописной мастерской?) в пределах Заонежья…»

Источник: Изучение и актуализация традиционной культуры (к 50-летию музея-заповедника «Кижи») (Кижский вестник. Выпуск 16) // Ред.-сост. кандидат исторических наук И.В.Мельников. Музей-заповедник «Кижи». Петрозаводск. 2016.

По материалам статьи: Фролова Г.И. (г.Петрозаводск) «Иконы в собрании музея-заповедника «Кижи» (формирование, изучение, характеристика коллекций)» на сайте музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru

https://kizhi.karelia.ru/library/vestnik-16/1773.html

«…Все эти недостатки были устранены в Преображенской церкви в Кижах, построенной 6 лет спустя, — в 1714 г. Здесь ярусный остов храма дополнился третьим восьмериком — основанием для центральной главы, а ориентированные по сторонам света грани второго, промежуточного, восьмерика увенчались четырьмя главками на бочках. Таким образом, общее количество ярусов главок в Преображенской церкви достигло пяти, а число самих главок, включая алтарную, — 22.

Если в анхимовской церкви главки, далеко отстоящие от сруба, топорщились, как перья взъерошенной птицы, то в церкви Преображения сокращение выноса бочек позволило сблизить главки между собой, а в трех нижних ярусах — даже вдвинуть в вышележащие бочки и тем самым вписать сооружение в четкий пирамидальный объем. И недаром самая статичная из всех геометрических фигур — пирамида — в Преображенском храме наполнилась внутренней динамикой взбегающих вверх ярусов главок; подчеркнутая монументальность органично соединилась с яркой высотностью, а изысканная, почти сказочная нарядность многоглавия — с четкостью силуэта, характерной для шатровых храмов.

Продолжая сравнительный анализ церквей в Анхимове и Кижах, можно легко убедиться, что некоторые композиционные решения, намеченные в первой из них, были уточнены и доработаны во второй. В частности, замена трех алтарных прирубов одним и трехсходного крыльца двухсходным, развернутым вдоль западного фасада трапезной, придала церкви Преображения большую целостность и усилила ее центричностъ.

Если учесть, что интервал между строительством Покровской и Преображенской церквей составляет всего 6 лет, а во всей предыдущей и последующей истории народного деревянного зодчества не было тождественных сооружений, можно предположить, что памятники являются этапами творческого пути одних и тех же зодчих — Буняка и Невзорова. А если вспомнить возраст мастеров, то Преображенскую церковь можно рассматривать как лебединую песню гениальных самородков.

Показательна закономерность градации размеров главок по ярусам: в Преображенской церкви главки четвертого, предпоследнего, яруса самые маленькие, контрастно подчеркивающие величие его центральной главы. В Покровской церкви, наоборот, с центральной главой соседствовали относительно крупные главки третьего яруса. Но ведь в храме был целиком утрачен четвертый ярус главок, который, судя по размерам крестчатой бочки, был самым маленьким! Разнятся и остальные главки — в первом ярусе они больше, чем во втором и четвертом, но меньше, чем в третьем. Варьирование размеров главок помогло избежать монотонности и сухого геометризма, причем относительно крупные главки третьего яруса одновременно выделяли в объемном решении сооружений главный, нижний, восьмерик.

Тождественность в мелких деталях и чисто вкусовых нюансах дополнительно подтверждает гипотезу о едином творце двух замечательных памятников, так как в противном случае маловероятно, чтобы большой художник, творчески развивая основной замысел своего предшественника, стал бы так скрупулезно копировать его в мелочах.

Преображенская церковь в русском деревянном зодчестве — явление исключительное и одновременно типичное. Типичное потому, что в основу ее композиции положены традиционные, проверенные на практике приемы и детали. Исключительное потому, что в новом сочетании традиционные элементы достигли небывалого звучания.

Художественный образ памятника с исчерпывающей полнотой отражает и декоративные тенденции своего времени, и общий эмоциональный подъем населения Карелии в связи с победами России в Северной войне, положившими конец опустошительным шведским набегам. Но обобщенные идеи и выражающая их символика объемов и деталей (высотность — величие и торжество победы, многоглавие — сплоченность и т. д.) не помешали архитектуре храма оставаться предельно конкретной: центричность и всефасадность Преображенской церкви — не отвлеченный композиционный прием, а прямое следствие постановки сооружения на острове с возможностью подхода и подъезда со всех сторон. Точно так же пирамидальность храма продиктована особенностью ландшафта — ни один другой объем не смог бы так уверенно «оседлать» пологий гребень Кижского острова и господствовать в пространстве, не затерявшись среди многочисленных островов Заонежья. Преображенская церковь в Кижах — блестящий итог эволюции многоглавых храмов и одно из величайших произведений деревянного зодчества…»

Источник: Орфинский В. П. Деревянное зодчество Карелии / [Карельск. организация Союза архитекторов СССР. - Ленинград: Стройиздат. Ленингр. отд-ние, 1972, стр. 99-100

text.pdf

«…При взгляде на многоглавую пирамиду Преображенской церкви в Кижах становится ясно, что в этом сооружении слито воедино искусство северных русских древоделов.

Первые два яруса (восемь глав) образуются путем ступенчатого (подобно Климентовской церкви в с. Уна) перекрытия двумя бочками каждого из четырех прирубов. Третий ярус (восемь глав) образован бочечным завершением всех восьми сторон основного восьмерика. Четыре главы четвертого яруса размещены на бочках, примыкающих ко второму восьмерику. И, наконец, всю композицию 22-главого храма венчает центральная глава, стоящая на втором восьмерике. На диагональных гранях основного восьмерика на уровне верхних бочек, перекрывающих прирубы, размещены декоративные кокошники, вторящие ритму бочек второго яруса.

Несмотря на сложность объемного построения, Преображенская церковь представляет собой монолитный и четкий по силуэту пирамидальный объем, лучше всего воспринимаемый с дальних расстояний и весьма уместный на древнем торговом пути среди просторов Онежского озера. Этой основной идее сооружения подчинены и пропорции, и ритм, и меняющиеся размеры бочек и глав по ярусам. Вместе с тем при ближнем восприятии сложная многоглавая композиция храма, беспрерывно меняющаяся по мере движения, полностью отвечала стремлению к декоративности, свойственному тому времени. Появление этого храма-памятника, несомненно, связано с подъемом, вызванным победами России в Северной войне, покончившими с притязаниями шведов на северные русские земли. Преображенский храм в Кижах - одно из величайших достижений русской и мировой архитектуры…»

Источник: Пилявский В.И., Тиц А.А., Ушаков Ю.С. История русской архитектуры: Учебник для вузов. - М.: Архитектура-С, 2003, стр. 63

История русской архитектуры - Пилявский В.И., Тиц А.А., Ушаков Ю.С. - 2003

«... Купола, купола, купола... Двадцать два. Разметали в стороны свои крылья стрельчатые бочки; на гребнях их - стройные барабаны и луковичные купола-главки, покрытые серебристой чешуей деревянной черепицы, называемой лемехом. В северные белые ночи эти купола светятся загадочным фосфорическим блеском; на закате, когда солнце медленно опускается в воды озера, они полыхают тревожным багрянцем. То голубеют, отражая небесную твердь, то тусклые, свинцовые, то замшелые, зеленые или бурые, как земля. Один ярус, другой, третий, четвертый... Все выше, выше, и в самое небо взметнулась верхняя главка с крестом, венчающая всю эту грандиозную 37-метровую пирамиду. О строителе Преображенской церкви в народе бытует предание, будто он, закончив работу, забросил свой топор далеко в Онежское озеро и сказал: «Поставил эту церковь мастер Нестор, не было, нет и не будет такой».

Красивое, поэтическое сказание стало символом той неповторимой красоты и высочайшего мастерства, которыми народ отметил творение своего талантливого сына. Но легенда есть легенда! Если рассматривать наиболее типические композиции древнерусских храмов в последовательном историческом развитии, то можно поставить их в такой ряд. В начале которого встанут древнейшие, очень простые, похожие на амбарчики церковки, а в конце - грандиозная Преображенская церковь в Кижах. Между ними - звенья одной цепи, наглядно показывающие, как шаг за шагом шло развитие архитектурных форм от простого к сложному и как завершилось оно своим апофеозом многоглавой композицией Преображенской церкви. Была у нее и непосредственная предшественница тут же в Прионежье, на Вытегорском погосте двадцатичетырехглавая Покровская церковь, построенная всего на шесть лет раньше Кижской, в 1708 году. Ее общая композиционная структура и многие архитектурные приемы не только предвосхищают Преображенскую, но и заставляют предполагать, что оба эти памятника созданы одними мастерами.

Таким образом, к началу XVIII века в русском зодчестве накопился богатый опыт, который с таким блистательным успехом был реализован в Преображенской церкви. Обилие глав и бочек, бесконечное множество прихотливо изогнутых кривых линий и поверхностей, стремительная динамичность архитектурных масс придают ей удивительную праздничность и нарядность, характерную для всего русского искусства и архитектуры рубежа XVII-ХѴІІI веков.

Купола Преображенской церкви поначалу ошеломляют. Уже первое знакомство с Кижами, когда подплываешь к острову, а издали кажется, что церковь стоит прямо на воде, настраивает даже самого трезвого человека на поэтический лад. Порой, особенно при восходе или заходе солнца, кажется, что эта церковь не создание рук человеческих, а чудо природы - невиданный цветок или волшебное дерево, возросшее в этом суровом северном краю. Если обратиться к частым, но от этого не менее точным сравнениям архитектуры с застывшей музыкой, то Преображенская церковь в Кижах звучит как широкая русская песня, как торжественный героический хорал или поэтическая импровизация, рожденная в редкие минуты вдохновенного озарения, наконец, как радостный гимн во славу человека, беспредельного могущества его разума и рук.

Образный строй Преображенской церкви глубоко гуманистический. Она не гнетет человека, не подавляет его своими размерами и формами, не внушает ему сознание собственного ничтожества по сравнению с богом. Церковь грандиозна, величественна и в то же время поразительно соразмерна человеку, ибо призвана языком архитектуры выразить его гордую силу и красоту, его торжество над врагом. В ней живет дух народного творчества со свойственной ему светскостью и чисто мирской сущностью, любовью к красочности, богатству и щедрому изобилию форм. В ней есть что-то от сказочных терем-теремков и в то же время от нее веет богатырской, былинной эпичностью, простотой и непосредственностью крестьянских построек.

Чем дольше и внимательнее вглядываешься в Преображенскую церковь, постигая ее структуру и технику, тем сильнее поражают не феерические каскады куполов, и неумолимая логика, безупречная организованность и продуманность архитектурно конструктивной единственный в своем роде синтез артистической импровизации и строгой, выверенной классичности всех пропорций и всех деталей, дерзкого новаторства и прочной, испытанной веками традиционности.

Несмотря на кажущуюся сложность композиции, план и объемно-пространственная схема Преображенской церкви предельно просты и ясны. В ее основании лежит так называемый двадцатистенок, т. е. восьмигранный сруб (восьмерик) с четырьмя прирубами - более низкими частями здания, органически включенными в общую композицию и примыкающими к четырем взаимопротивоположным граням восьмерика.

На нижнем, самом большом восьмерике стоит другой, поменьше; на нем еще один, самый маленький. Верх каждого прируба двухступенчатый, а каждый уступ покрыт бочкой с куполом. Нижний ярус из четырех глав. Над ним другой, такой же. Выше третий ярус уже из восьми глав, стоящих на бочках, которые венчают каждую грань нижнего восьмерика. Еще выше ярус из четырех глав, стоящих на среднем восьмерике, и, наконец, на верхнем восьмерике стоит одна, но самая большая глава, завершающая всю композицию. Последняя, двадцать вторая, находится ниже всех - над алтарной частью.

Двадцать две главы, и все они подчинены единству целого, законам строго выверенной архитектурной системы. Надо было обладать действительно незаурядным талантом, чтобы так спаять все элементы такого грандиозного сооружения, от которого уже нельзя ничего отнять и к которому нельзя ничего прибавить. Вся многоглавая пятиярусная композиция великолепно вписана в один четкий, нераздробленный и цельный пирамидальный объем. Преображенская церковь смотрится своеобразным и величественным скульптурным монументом, безупречным произведением пластики, словно изваянным резцом искусного мастера из одного куска дерева.

Как, какими средствами зодчим удалось набежать впечатления однообразия и повторяемости ярусов и глав? На первый взгляд, только самая верхняя, центральная глава самая большая, а все остальные воспринимаются совершенно одинаковыми. И только приглядевшись внимательнее замечаем, что главы всех четырех ярусов отличаются одна от другой и отличаются весьма существенно. Главы первого, нижнего, яруса больше главок второго: они дают как бы прочное основание всей пирамиде. Главы третьего, среднего, яруса больше всех остальных, а верхнего, четвертого, - меньше всех. Наконец, последняя, самая большая центральная глава дает завершающий композиционный акцепт, отмечая высоту всего сооружения.

Только большой мастер, художник мог найти эту смену объемов, такое разнообразие и живописность. Возьмите любое творение русских народных мастеров простую детскую игрушку или расписную прялку, новгородскую икону пли ту же Преображенскую церковь в каждом из них найдете особые, лишь им присущие индивидуальные черты, несущие на себе печать творческой личности автора.

«Двадцатистенный» план предопределил весьма существенную особенность архитектурного образа Преображенской церкви - центричность и высотность всей композиции. Откуда бы мы ни посмотрели на эту церковь, отовсюду она выглядит в общих чертах одинаковой или, как говорят, все- фасадной. Ее «всефасадность» органически вытекает как из ее архитектурной формы, так и из идейного содержания памятника выдающемуся историческому событию. Такое решение всех аспектов архитектурного образа превратило сооружение в подлинный монумент, отвечающий величию выраженных в нем патриотических идей.

Высоко взметнулась Преображенская церковь, и ее видно за много верст от Кижей. Она то возникает на глади озера открыто, как на ладони, то появляется в кружеве редеющего леса или прибрежных кустов, то неожиданно выплывает из-за какого-нибудь острова. Она царит здесь повсюду и всем своим обликом постоянно напоминает о величии человеческого духа, о его господстве над природой. Такой она была задумана, такой и дошла до наших дней. Крыльцо церкви - это своеобразная трибуна, обращенная ко всему крестьянскому миру, к озеру, погосту. Крыльцо просторное, широкое, парадное. Два лестничных марша - словно две руки, застывшие в свободном и радушном жесте, приглашающем войти каждого, кто пожелает.

Нижние площадки перекрыты двухскатными кровлями, лежащими на резных столбах, а Верхняя покоится на кронштейнах из мощных бревен. Вместе с лестничными маршами она покрыта общей крышей, благодаря которой все крыльцо обретает законченность и цельность композиции. В каждой детали крыльца, в каждой линии и во всем архитектурном его облике ощущается какая-то могучая древняя сила, безупречный вкус и врожденное чувство гармонии. Пятигранный портал с широкими, массивными косяками и тяжелыми дверными створками вход в церковь. За ним низкая, темная, довольно непритязательная с виду галерея-сени.

Против главного входа с крыльца почти такая же дверь с порталом, ведущая в центральный восьмерик - основное помещение церкви. По контрасту с низкой и сумрачной галереей церковь выглядит светлой, высокой и приподнято торжественной.

Над головой - «небо». Так на Севере называли многогранный пирамидальный потолок, этот своеобразный внутренний шатер, неотделимый от интерьера рубленого восьмигранника. Конструктивной основой неба служит жесткий каркас, состоящий из радиально направленных наклонных балок, собранных в центре вокруг прочного замкового кольца. Треугольные просветы между ними были заполнены огромными щитами-иконами; к сожалению, эти иконы безвозвратно утрачены в годы Великой Отечественной войны и пока что они заменены простым тесом, уложенным «в елку». Но сам каркас неба и роспись балок сохранились подлинными. По белому фону вьются простые и жизнерадостные орнаменты растительных мотивов: красные, желтые, синие, зеленые. Не считая центрального кольца, здесь шестнадцать балок, и нет среди них двух с одинаковым орнаментом, каждый отличен от других.

Обилием и многообразием декоративных форм и мотивов, блеском и виртуозным мастерством исполнения поражает барочный иконостас, поставленный уже позднее, во второй половине ХѴІІІ века. И все же не это сверкающее золото иконостаса, не изысканно ювелирная, дробная резьба покоряют и волнуют в Преображенской церкви, а тесаные бревна стен, их строгая эпическая красота и жизненная правда. Массивные дверные косяки, широкие плахи пола, венцы из мощных (в обхват!) бревен, естественная, ничем не прикрытая и не приукрашенная текстура золотистого дерева, живого, трепетного, вобравшего в себя теплоту человеческих рук и неяркого северного солнца - вот что навсегда западает в душу.

Неразрывное единство архитектурно-художественных и конструктивно-технических особенностей Преображенской церкви проступает во всем. В скульптурной пластике открытого бревенчатого сруба, в выразительности оконных и дверных проемов, прочность которых и конструктивная слитность со срубом со временем не только не ослабевает, а напротив, возрастает, в правдивой красоте и убеждающей мощи кронштейнов, несущих крыльцо, в упругой, построенной на тонких контрастах резьбе столбов, наконец, в превосходной, можно сказать, величественной конструктивной системе «верха» церкви, одним словом, едва ли не в каждой детали.

Преображенская церковь по своему типу - это «летний» или «холодный» храм. В ней служили только в особо торжественных случаях, да и то лишь в течение короткого северного лета. Ее сруб сложен «насухо», без прокладки пазов мохом и паклей; у нее нет зимних рам и двойных дверей, утепленного пола и потолка.

Летняя церковь на погосте подобна торжественному монументу. Ее роль культового здания сведена к минимуму и подчинена идее высотного архитектурного монумента, призванного воздействовать на зрителя прежде всего силой своего художественного образа. Не случайно внутренний, «полезный» объем таких церквей, и Преображенской в частности, обычно, в несколько раз меньше их общего объема. Величественным монументом во славу родной земли и стоит уже два с половиной столетия в Кижах Преображенская церковь. Ни северные снега, ни проливные дожди, ни колючие онежские ветры не в состоянии сокрушить это создание рук человеческих, вобравшего в себя лучшие традиции русского деревянного зодчества, самые возвышенные идеалы своей эпохи и своего народа…»

Источник: Ополовников А.В. Русский Север. М.,1977, стр. 204-222

https://www.booksite.ru/fulltext/opolovnik/text.pdf?ysclid=mh1v78rcvc240591061