«…Ещё одна заозерская часовня знаменитые Плотницы (Плотицы), была расположена в одной версте от села.
В Заозерье до сих пор в ходу старинное название болотистой, совершенно безлесной местности, откуда берёт начало река Устье, «Осек». Ярославский областной диалектный словарь под редакцией Г.Г. Мельниченко (в границах области на 1940 год) прямо указывает, что это слово действительно бытовало в уездах Угличского Поволжья, и поясняет его значение: некая изгородь (выгорода) из срубленных и неочищенных деревьев, которой отделялось какое-то пространство (владения одной деревни от другой, пастбища и пр.). На некие деревянные строения в этом месте указывает и старинное название часовни - «Плотицы» или «Плотницы», расположенной с правой стороны реки Устье «...в расстоянии от последней 3-х сажен, и на котором имеется источник, из которого бьёт ключ». Хотя эта местность считалась низменной и безлесной уже в начале ХХ века.
Вообще, вся имеющаяся скудная информация, связанная с этой первой деревянной часовней «Плотицы», представляется весьма интересной и неоднозначной. Время её установки неизвестно. Посвящение установить уже тоже невозможно, так как часовня сгорела в 1896 году. Два года спустя в 1898 году здесь была установлена каменная часовня в память священного коронования государя императора Николая II и императрицы Александры Федоровны. Но факт остаётся фактом: первая деревянная часовня имела совершенно другое посвящение. Скорее всего, пожар в часовне случился именно в мае (известно, что на пасхальной неделе), и именно это совпадение могло стать семантическим основанием для посвящения вновь построенной часовни. Строительство велось уже в строгом соответствии со строительным регламентом того времени. В фонде строительного отделения Ярославского губернского правления ГАЯО имеется «Дело о разрешении построении каменной часовни в с. Заозерье»". Часовня была устроена на деньги, пожертвованные мещанкой А.Н. Ореховой, и деньги, собранные «по приговору крестьян».
Но какое посвящение могла иметь первая деревянная часовня «Плотицы»? Мне кажется, что подсказку следует искать в немногочисленных сохранившихся преданиях, имеющих хождение в этой округе. Все они, так или иначе, связывают возведение часовни над родником с явлением иконы Богородицы местному пастуху, который пришёл на родник напиться воды. В народе родник почитался и почитается до сих пор как святой и целебный. С большой долей уверенности можно утверждать, что изначально «Плотницы» были посвящены именно Богородице.
Легенды, которые до сих пор бытуют в этой местности, связывают эту часовню с крестным ходом на Красную горку (первое воскресенье после Пасхи). В день крестного хода после поздней литургии процессия с иконами и хоругвями начинала двигаться из Казанского храма к часовне на источнике, где совершался водосвятный молебен и кропилось стадо. Михаил Миролюбов пишет о том, что уже при новой каменной часовне крестный ход проводился в честь коронации Николая II и Александры: «... второй ход проходил 5 июля. После литургии и водосвятного молебна с окроплением стада, ход шёл от часовни «Плотицы» по улицам села, где желающие служили молебны у своих домов». Миролюбов замалчивает информацию о первом «основном» крестном ходе «на Красную горку», который проводился до пожара в 1896 году, хотя традиция его проведения жива в селе до сих пор. Он подробно описывает новый майский ход в честь коронации Николая II и второй июльский ход, установленный по случаю большого падежа скота в 1869 году.
По свидетельству автора «Летописи...», июльский крестный ход знаменовал начало большого празднества в селе с 5 по 8 июля, в честь избавления от холеры 1848 года и большого пожара в 1881 году. Интересная деталь, что в этот день, 5 июля, Русская православная церковь отмечает обретение мощей Прп. игумена Сергия Радонежского и Прп. игумена Афанасия Афонского. Как мы видим, эти церковные события никаким, даже косвенным образом, не связаны с почитанием водных источников. Интересно, что уже в новую часовню неким Санкт-Петербургским благотворителем была пожертвована икона «Живоносный источник». Все события, давшие основания к проведению второго «июльского» хода, произошли не ранее середины и второй половины XIX века. На наш взгляд, всё это свидетельствует о более чем настороженном отношении официальной церкви к древнему, спонтанно сложившемуся сакральному комплексу, центральное место в котором играла часовня над почитаемым родником.
Известно, что несколькими годами позже при часовне был выстроен деревянный дом, в котором поселились две монахини, следившие за часовней и источником. Отношение местного населения к источнику наглядно демонстрирует легенда, записанная и художественно обработанная молодыми краеведами села Заозерье: «...родился младенец пола мужского и всем был хорош и здоров, но вот говорить не умел. И посоветовали матери снести его на «Плотницу» к монахиням. Пошла мать, в часовне помолилась, водицей святою умылась, водицы попила и сына попоила. А к вечеру, на закате, домой воротилась, сына спать уложила, а сама на ночь помолилась. А наутро в ясный день сыночек слово промолвил».
Все крестные ходы к каждой отдельной деревенской часовне этого прихода были каким-то образом связаны с «Плотницами», но при этом поводы для их проведения были разными и достаточно обособленными (эпизоотия, заветы и прочее).
В течение ХІХ-ХХ веков часовня «Плотицы» трижды меняет своё сакральное посвящение по инициативе церкви. В связи с этим можно предположить весьма неоднозначное и настороженное отношение к ней со стороны местной духовной и светской власти. Именно этим обстоятельством можно объяснить отсутствие в архиве дел на разрешение или запрет строительства остальных 16 часовенных сооружений, поскольку эти часовни, по сути, стали «самостроем», а у инициаторов их возведения не было уверенности в получении разрешения на строительство. Логично предположить, что утрата в результате пожара в 1896 году первых «Плотниц», посвящённых Богородице, нарушила привычную иеротопию и привела к постепенному угасанию традиций и постепенному запустению часовен, на что обратил внимание Михаил Миролюбов…»
Из статьи Светланы Чернецовой «Часовенный феномен» в журнале «Углече Поле», № 29, 2016, стр. 66-75.
Юрий Верещагин
