Зодчие храма Николая Чудотворца (1886-1891) в станице Голубинской Калачевского района оперировали эклектическими формами древнерусского зодчества, варьировали приемами шатрового завершения. В Волгоградской области такой храм единственный. Первоначально церковь была деревянной (1741). В место нее в 1775 г. Была заложена сосновая с дубовым фундаментом и освящена в 1788 г., в 1806 г. дубовый фундамент заменили на каменный.
Осуществлялось строительство церкви на средства прихожан. Каменную церковь возвели на месте деревянной, которая по одним источникам 15 июля 1875 г., по другим – 1876 г. сгорела от удара молнии. Из-за нехватки денег в 1886 г. были возведены только стены до середины карниза, потому прихожане обратились в Донскую епархию с просьбой о помощи. Строительство закончилось в 1891 г., в этом же году церковь освятили.
Никольская церковь представляет собой массивный куб со скошенными углами на высоком цоколе, дополненный пятигранной апсидой, маленькой по сравнению с храмом, в три оси трапезной, равной по ширине среднему нефу, и колокольней с высоким шатром-«свечей». Храм завершается пятишатровой группой башеннообразных объемов, а стены – килевидными закомарами. На шатрах вытянутые луковичные главки на высоких шейках. Объемной композиции присущи высокий силует, живописность, сказочность. Арочные окна вписаны в килевидные перспективные арки, пяты которых опираются на тонкие полуколонки. Перспективные арки на фасадах опираются на спаренные балясины. Пластичность объемно-пространственного решения подчеркивается декором, навеянным древнерусским зодчеством XVI-XVII вв. Сильное эмоциональное впечатление на входящих в храм производят его монументальность, тектоника конструкции и стенопись.
Внутри пространство Никольской церкви очень эффектно. Интерьер высокий и светлый, центральная часть образована четырьмя массивными пилонами, объединенными подпружными арками, на которые опирается главный световой восьмерик. Изобилие света в храме усиливается за счет окон на угловых восьмериках. Интерьер украшал резной четырехъярусный иконостас, от которого сохранились в плохом состоянии боковые части. Живопись выполнена в конце XIX в. Она интересна не только своим художественным качеством, но и тем, что дает возможность узнать имена тех, на чьи средства они выполнялись, так как под изображениями имеются надписи с именами жертвователей. Например, на восточных столбах с изображением святых читаем: «Усердием гражданина хутора Ильминского», на западной стене трапезной справа изображены Христос и грешница, а под ними надпись: «Усердием и на средства Д. Е. Харькова» и т. д. Среди интересных предметов этой церкви Т. М. Минаева называет три иконы: Успения в серебряной ризе и киоте, Распятие и икона Успения резная кипарисовая. В храме находился медный триптих: Усекновения главы Святого Иоанна Предтечи, Богоматерь и 12 праздников. Также Апостол конца XVIII в.
Серебряная В.В. «Культовое зодчество Волгоградской области»
Церковь производит очень сильное впечатление своей массивностью, незыблемостью. Вот что пишет П.И. Селезнев о впечатлениях командующего 6-ой армией Фридриха фон Паулюса, некоторое время находившегося в станице Голубинской, от знкомства с Голубинским храмом в своей книге «Южный крест»: Двадцать первого ноября генерал Паулюс покинул станицу Голубинскую. Два "Физилер-Шторха" поднялись со штабного аэродрома, пересекли Дон, взяли курс на юг, на станицу Нижне-Чирскую. Летели низко. Паулюс воротил голову в сторону, смотрел на густую россыпь станичных домиков, на задонские бугры; почему-то боялся потерять из виду церковную колокольню. Словно все еще надеялся понять, определить... Даже с самолета она виделась высокая, огромная, нестерпимо русская. Все дни, все недели, пока командный пункт армии находился в Голубинской, его тянуло к этой русской церкви. Прогуливаясь, оказывался вдруг рядом; смотрел на церковь из окна квартиры, даже мысленно видел... И привлекала его не старинная кладка, не изящество строгих линий и уж, конечно, не религиозные мотивы. Только сейчас, в самолете, понял, что тянуло его чувство страха. От русской церкви исходило вековое, что-то необъяснимо огромное. Страшное заключалось в этой необъяснимости. Ее нельзя, невозможно преодолеть. Ощущение российской незыблемости исходило от огромных тесаных камней цоколя, от темного, угрюмоватого жженого кирпича, от ровных, словно по линейке отбитых швов. Всякий раз генерала Паулюса тянуло взглянуть вверх, увидеть шпиль и медный колокол. Звонница высокая, прямая, строгая, а колокол висел тяжелый, молчаливый, грозный. Больше всего Паулюс боялся смотреть вверх. Ему казалось, что вот-вот колокол бухнет, ударит, загудит литой медью. Никто не знает, в какой момент земля дрогнет, перевернется и рухнет. Когда ударит колокол? ...
29 января 2017