«…Борисо-Глебский монастырь по праву считается шедевром древнерусского зодчества. Величественные монастырские храмы являются отражением той внутренней духовной сущности, которая была свойственна древним инокам. Древние стены как бы впитали в себя эту мощь и крепость духа!
Монастырь раскинулся на возвышенности, к югу от его стен простирается сосновый бор, с западной и восточной сторон жмутся к седым монастырским стенам маленькие деревянные домики, извилистой причудливой лентой пробегает мимо монастыря река Устье. Монастырь красив и летом, и зимой; и днем, залитый полуденным солнцем, и в вечернее и ночное время, когда можно завороженно любоваться монастырскими храмами, упирающимися своими главами в небесный свод, усеянный яркими звездами. Мир кажется особенно прекрасным над этой святой обителью! Борисо-Глебский монастырь обладает необыкновенной притягательностью и производит на всякого огромное впечатление своей подлинностью и мощью. Нет здесь фальши и лоска. А есть покой и величие, гармония и умиротворение.
Древнее предание сообщает, что там, где позднее возник Борисо-Глебский монастырь, место было пустынно, а «лес же бысть изначала черный», то есть лиственный. Здесь поселился пустынножитель монах Феодор, о котором только и известно, что он пришел из Великого Новгорода. Тут он прожил в одиночестве несколько лет. Неподалеку от его кельи пролегала дорога из Каргополя и Бела озера и из иных городов к царствующему граду Москве и к Ростову. На дерево около этой оживленной дороги Феодор повесил кузов, в который проезжающие путники, понимая, что рядом живет пустынник, по древнему обычаю клали всякую милостыню. Позднее к Феодору пришел инок Павел. «Феодор же ему очень обрадовался аки некое сокровище обрете».
В это время пришел преподобный Сергий Радонежский в Ростов помолиться над мощами Ростовских чудотворцев. Узнав о его приходе, Феодор и Павел направились в Ростов просить ростовского князя Константина и епископа Игнатия разрешить им воздвигнуть церковь и монастырь устроить. А к преподобному Сергию они обратились с просьбой указать для этого монастыря место. «Сергий же, много походив по пустыни сей, выбирает место зело красно» невысокий холм на берегу полноводной реки Устье, и благословляет Феодора и Павла поставить здесь храм великих Христовых страстотерпцев князей Бориса и Глеба. Известно, что место для строительства церквей и монастырей выбирали с особой тщательностью, с пониманием природы земли и неба, в соответствии с существующими традициями и канонами. На выбор места влияли рельеф местности, знание человеческого восприятия и историческая память этих мест. Основатели русских монастырей любили природу и вместе с тишиной и уединением выбирали для своего пристанища прекрасные, живописные места.
Вскоре Феодору и Павлу было видение. Однажды, устав от трудов праведных, они легли отдохнуть под древним кедром, который рос неподалеку от строящегося храма. И приснился им обоим один и тот же сон: явились к ним два светлых воина «в ризах позлащенных» и сказали монахам: «Труждайтесь на месте сем, Бог и Пречистая Богородица не оставят места сего. А мы неотступно с вами будем и с теми, кто после вас будет строить обитель сию святую», нареклись один Романом, а другой Давидом и стали невидимы. Борис и Глеб назвали себя именами, данными им при святом крещении. Этими словами - «Не отступим» – они засвидетельствовали свое небесное покровительство.
С момента своего основания Борисо-Глебский монастырь находился в личных владениях Московского митрополита. Свидетельство об этом содержится в Уставной договорной грамоте 1404 года Великого князя московского Василия I с митрополитом Киприаном. Грамота касается распределения земельных владений между светской и церковной властью. В одной из статей этой грамоты говорится: «а также Борисо-Глебский монастырь с селы, как тягли издавна при Олексии митрополите, тому же и нынеча потянут».
А с 1430-х годов монастырь уже имел статус домашнего великокняжеского. Патронаж московских князей давал монастырю большую самостоятельность и материальную состоятельность, поскольку его вкладчиками нередко становились московские князья и бояре: Сабуровы, Бельские, Чеботовы, Молчановы, Грязные, Хворостинины, Пивовы, Шереметевы. Многие были не только вкладчиками, но и пострижениками Борисо-Глебской обители.
Почитание монастыря великими московскими князьями начинается с 1434 года. В это время Ростовская земля была театром кровопролитных междоусобных войн за московский великокняжеский престол. Одно из таких сражений между московским князем Василием ІІ Васильевичем и его дядей Юрием Звенигородским произошло 29 Марта 1434 года в местечке у Николы на горе, близ древнего Никольского монастыря (ныне село Николо-Бой). Вот как об этом событии сообщает Северорусский летописный свод 1472 года: «Князь Юрий, собрав силу великую, пошел на великого князя Василия, и встретил его князь великий в Ростовской волости, у монастыря Николы на горе, и был между ними бой в Лазареву субботу. И победил князь Юрий...» Василий Васильевич вместе с семьей спасается бегством и находит приют в монастыре святых Бориса и Глеба. С тех пор «московский князь Василий Васильевич и его мати Великая княгиня Софья Витовтовна велию веру имели в сию обитель».
Вскоре Василий Васильевич, известный в истории под прозвищем Темный, делает крупный земельный вклад в Борисо-Глебский монастырь - село Шульце с деревнями. Это благоволение князя стало важной вехой в истории возвышения монастыря. В 1440 году игумен Борисо-Глебского монастыря Питирим был приглашен Василием Темным в Троице-Сергиеву Лавру, где состоялось крещение его первенца, младенца Ивана. Согласно Никоновской летописи, Питирим стал крестным отцом будущего Государя Ивана III. Сам Питирим был родом из Ярославля и считался одним из образованнейших людей своего времени. Его монашеский путь начинался в одном из старейших монастырей Северо-Восточной Руси - в Ростовском Григорьевском затворе, монахами которого были святые Стефан Пермский и Епифаний Премудрый. Вскоре Борисо-Глебского игумена Питирима назначают настоятелем Чудова монастыря в Московском кремле. А около 1444 года он становится четвертым епископом еще полуязыческого Пермского края. 19 августа 1455 года епископ Питирим погибает от рук «безбожных вогулич». (Вогуличи - устаревшее название народа манси). Епископ Питирим, бывший настоятель Борисо-Глебского монастыря, был прославлен в лике святых в 1609 году, день его памяти – 11 февраля.
Памятуя о своем крестном отце Питириме, благоволил к Борисо-Глебской обители Иван III, а его внук царь Иван IV Васильевич (Грозный) не раз приезжал в монастырь на богомолье. Если верить преданию, по указу Ивана Грозного в Борисо-Глебском монастыре была возведена каменная церковь во имя преподобного Сергия Радонежского.
Но были в истории монастыря и черные страницы: во времена опричнины Борисо-Глебская обитель стала местом ссылки опальных людей. Известно о насильственном пострижении в «приписной Троицкий девичь монастырь» по приказу Ивана - Грозного княгини Фотинии Пронской. В Борисо-Глебском же м онастыре приняли постриг опальные бояре Василий Молчанов (инок Вассиан) и Иван Яковлевич Чеботов (инок Иона). После смерти Ионы Чеботова монастырю отошло его родовое село Переславцево, а Иоанн Грозный на помин души «смиренпого инока Ионы» дал в качестве вклада Кирилло-Белозерскому монастырю 200 рублей.
По свидетельству историка Н. Борисова, скрываясь от опалы царя, принял постриг в Борисо-Глебском монастыре и князь Петр Михайлович Щенятев. «Муж очень благородный и богатый», один из героев Казанского похода 1552 года, князь Щенятев не желал быть свидетелем и невольным соучастником кровавой войны, которую развязал Государь. Опасаясь преследований со стороны царя, он удалился с политической сцены и тайно постригся под именем Пимена. Однако монашеский постриг не спас князя от мести со стороны Ивана Грозного. Здесь он был найден и предан мучительной смерти 5 августа 1565 года (по другим источникам называются 1566 и 1568 годы). Его жена и сын, по сообщению князя Андрея Курбского, также были казнены.
Вскоре царь посылает в Борисо-Глебский монастырь шесть крупных вкладов на помин души инока Пимена, которые зафиксированы во «Вкладных и кормовых книгах» монастыря. Эти факты известны из летописи Борисо-Глебского монастыря и других исторических источников.
Более 150 лет Борисо-Глебский монастырь оставался деревянным. Почитание монастыря царями и высшим боярством, их громадные денежные и земельные вклады позволили монастырю с 1520 года начать грандиозное каменное строительство. Возведение храмов и «прочих каменных служб» началось при одиннадцатом настоятеле монастыря - старце Феофиле, который «вельми о Христе подвизался и был наследником преподобноначальникам Феодору и Павлу».
Велось строительство на основе натурального хозяйства: все потребные материалы добывались в монастырской вотчине. В окрестностях монастыря были найдены залежи хорошего качества глины, как нельзя лучше подходящей для кирпичного производства, так что кирпич был свой, местный, что нельзя было сказать об извести. Известь сплавляли из Ярославля и Плеса через Волгу и Которосль по реке Устье, которая в то время была судоходной. Это было невыгодно и дорого для монастыря. Но вскоре известь находится чудесным образом в местечке Кочарка вблизи обители.
Вот как об этом рассказывает «Повесть о Борисо-Глебском монастыре». Настоятель монастыря строитель Феофил начал «О каменном здании зело изнемогати и скорбети об извести, понеже проходом далече и ставится дорого. Посылал на Плес в судех вверх Которослью до Ярославля, проход же тяжек был и далече Которослью и Волгою». Ходил старец Феофил в Москву, к Государю Василию III Ивановичу, и бил челом, чтобы Государь разрешил искать известь вольно в селах и вотчинах в княжеских и боярских. Василий Иванович выдал жалованную грамоту настоятелю на Переславский и Ростовский уезды, сказав: «Где обрящете известь, там и копайте вольно», то есть беспошлинно.
Много трудов положил настоятель в поисках извести, - только нигде ее не обрел. Тогда обратился Феофил с молитвами к небесным покровителям монастыря - святым благоверным - князьям Борису и Глебу, те же, явившись ему во сне, сказали: «Не скорби об извести. Даст тебе Пречистая Богородица в домовой нашей вотчине известь при тебе и после тебе». Об этом видении старец Феофил рассказал тайно зодчему Григорию Борисову и просил никому более не рассказывать до его кончины об этом чуде.
Через несколько дней приходит в обитель крестьянин из монастырской деревни Кочарки и показывает настоятелю . и «каменному здателю» Григорию Борисову кусок белого камня, который он нашел в монастырском лесу. Григорий Борисов отправил камень «в хлебную пещь». После обжига оказалось, что известь эта прекрасного качества, чистая, белая, «аки снег», и хватило ее до конца монастырского строительства. О личности старца, строителя Феофила, который управлял монастырем более 30 лет, ничего неизвестно, хотя автор «Повести...» его называет наследником святых преподобных основателей монастыря Феодора и Павла.
Вероятно, в монастыре сразу же после его кончины было утверждено его почитание. Примерно в то же время, когда строитель Феофил пришел в Борисо-Глебский монастырь, «Вкладные и кормовые книги» монастыря фиксируют вклад от некоего старца Феофила Сабурова, который передал в дар монастырю свое село Сабурово (бывшее Терентеево), что расположено в непосредственной близости от монастыря.
Возможно, московский боярин Сабуров и старец Феофил одно и то же лицо. Оговоримся здесь, что это лишь предположение, которое пока документально подтверждено быть не может. При старце Феофиле были возведены первые два храма - Борисо-Глебский собор и Благовещенская церковь с трапезной палатой.
Каменное строительство продолжили другие борисоглебские игумены: «по преставлении Феофилове, игумены Стахий и Вассиан о каменном здании тщание приложиша»…»
Из книги: Лапшина С. А., Субботин А. Н. Путеводитель по Борисоглебскому району. – Борисоглебский: Факел: ИП Батуева Е.В., 2013, стр. 12-19