Бородава (акватория Шекснинского водохранилища). Церковь Ризоположения (Положения честной ризы Пресвятой Богородицы во Влахерне).

Небольшая деревянная церковь Положения ризы Богоматери села Бородава близ Ферапонтова монастыря относится к числу уникальных и ярких памятников искусства последних десятилетий XV века. Прежде всего, это один из древнейших сохранившихся образ­цов русского деревянного зодчества. Не менее важно и то, что до наших дней уцелела часть первоначального иконного убранства храма. Нако­нец, известны заказчик сооружения и точная дата его создания.

О строительстве деревянного храма во владениях монастыря Рожде­ства Богоматери в Ферапонтове известно из надписи на уцелевшем холщовом антиминсе: «Освятися олтарь великаго Господа Бога Спасанашего Исуса Христа в церкви Пресвятыя Владычицы нашея Богороди­цы честного Положения ризы смиренным архиепископом Иосафом при благоверном князе Иване Васильевиче и сыне его великом князе Иване Ивановиче в лето 6994 на память Покрова Пресвятыя Богородицы». При переводе на современное летоисчисление при сентябрьском годо­вом цикле дата освящения приходится на 1 октября 1485 года. Позднее, в 1489 году, в одной из грамот Ростовской архиепископской кафедры церковь названа поставленной архиепископом Иоасафом «нанове». Грамота освобождала храм от различных даней и пошлин. При этом в ней специально оговаривалось, что сделано это в память за­слуг покинувшего кафедру и вернувшегося в Рождественский Ферапон­тов монастырь Иоасафа («бывшего деля архиепископа»).

Небольшая деревенская церковь Положения ризы Богоматери, по­строенная на средства ростовского владыки, относится к простейшему типу клетских сооружений и не идет ни в какое сравнение с теми гран­диозными и, видимо, изощренными по формам храмами, которые воз­водились современными ей ростовскими «древоделами». Она состоитиз трех срубов разного размера и высоты — собственно храма, алтаря и трапезной, которая первоначально была окружена откры­той галереей-папертью, уничтоженной при ремонте 1848 года. В 1957 году церковь была перенесена на территорию Кирилло-Белозерского монастыря с последующей реставрацией в процессе сборки и, кажется, лишь благодаря этому сохранилась до наших дней.

Клетский тип, к которому принадлежит заказанная архиепископом Иоасафом церковь Ризоположения, несомненно, преоб­ладал в русском деревянном зодчестве. По своим основным признакам клетские церкви мало чем отличались от жилых построек и вместе с тем были принципиально с ними не схожи. Вертикальная ориентация двускат­ных кровель, их подчеркнутая «островерхость» (в отличие от более ранних клетских храмов, таких как, предположительно самая ранняя из них, Лаза­ревская церковь Муромского монастыря в Карелии, относимая к концу XIV в.) делает эти строения подчеркнуто представительными. Такова, напри­мер, Георгиевская церковь в селе Юксовичи под Петербургом (некоторые исследователи предположительно датируют ее 1493 г.), которая благодаря наличию дополнительного уступа кровли выглядит более значительной, чем бородавский храм. Скромность облика Ризоположенской церкви, видимо, определялась условиями заказа. Вместе с тем ее архитектуре свойствен­ны отточенная ясность пропорций, устремленность вверх, строгое чередо­вание объемов от трапезной к небольшому четверику и алтарной части.

Выразительность клетских храмов значительно усиливалась благодаря особенностям организации интерьера, отличавшегося от интерьеров жи­лых построек. Храм был открыт для молящихся от входных дверей через трапезную до алтарной преграды, обычно включавшей Царские врата, иконы местного и размещенного выше деисусного ряда, а в более крупных сооружениях — праздничный и пророческий ряды. В интерьере церкви Положения ризы обращает на себя внимание легкая «вспарушенность» потолочного перекрытия основного объема, что создавало дополнительный пространственный эффект.

Иконостас бородавского храма в соответствии с размерами четве­рика был невелик и состоял из двух ярусов. Нижний включал со­хранившуюся до наших дней храмовую икону Положения ризы Богома­тери справа от Царских врат. Вторым ярусом был деисусный чин. Обычные для более крупных сооружений того времени праздничные иконы и до­статочно часто встречающийся пророческий чин здесь отсутствовали. Начиная с XVI века некоторые утраченные произведения из иконостаса 1485 года неоднократно восполнялись. К наиболее значительным из таких новых икон относятся центральные образы деисусного чина и Царские врата. Причиной замены в данном случае, насколько можно судить, был пожар, следы которого заметны на храмовой иконе. К настоящему времени от первоначального ансамбля уцелела ико­на «Положение ризы и пояса Богоматери», а также иконы деисусного чина «Святитель Василий Великий», «Великомученик Георгий» и «Великомученик Димитрий». К началу XVI столетия отно­сится выносная запрестольная икона с «Богоматерью Одигитрией» на лицевой стороне и поясным изображением святителя Николая Чудотворца на обороте.

Большинство произведений из Бородавы, как современных освяще­нию церкви, так и позднейших, созданных в XVI веке, относятся к значительным явлениям иконописи своего времени. Образуемый ими ряд вполне наглядно иллюстрирует эволюцию художественной жизни Белоозера на протяжении конца XV и XVI столетий.

Бородавскую церковь Положения ризы Богоматери освятили ровно че­рез два месяца после окончания строительства митрополичьего Ризоположенского храма в Московском Кремле, сменившего церковь при «камен­ной полате» митрополита Ионы. Так называемая «полата» была поставле­на незадолго до памятного события 1451 года — «скорой татарщины», когда «в пяток, в 2 июля на Положение риз Богородици» под стенами Мо­сквы появились отряды татар, внезапно отступившие на следующее утро. Посвящение бородавского храма Положению ризы лишний раз указывает на известную по документам причастность Иоасафа к столичным кругам, в данном случае — к митрополичьему окружению. Для нас важен факт су­ществования московской иконы 1485 года (поскольку трудно предпола­гать, чтобы храмовая икона 1450 г. уцелела в упоминаемом летописями по­жаре 1473 г.) с относительно редким в русской живописи сюжетом «Поло­жение ризы Богоматери».

«Положение ризы и пояса Богоматери во Влахернах» — таково пол­ное название иконы из Бородавы — имеет уникальную иконографию. благодаря объединению двух событий: положения пояса в Халкопратийском храме и положения ризы в дворцовой церкви во Влахернах. Причиной этого, по-видимому, послужило позднейшее перенесение поясаиз Халкопратии во Влахерны, о чем на Руси знали с XII века. Уже древнейшие русские изображения этих сюжетов имеют парный характер. Так, они представлены в нижнем ярусе западных врат Рождественскогособора в Суздале начала 1220-х годов. В 1195 году в Новгороде была построена надвратная церковь «во имя святыя Богородицы положения ризы и пояса». Столетиями позднее сцена совмещенного возложения святынь нашла место в росписи монастыря Сучевица в Молдове (около1601 г.), хотя здесь надпись отмечает только акт положения ризы.

По сравнению с клеймом суздальских врат, в иконе из Бородавы нет принципиальных сюжетных изменений: в обеих композициях престол с киворием помещен в центре, а по сторонам от него располагаются груп­пы персонажей, включающие патриарха и императора. Однако в изображении на вратах ризы возлагает на престол сама Богоматерь, которую сопровождают два ангела. Клеймо врат сочетает признаки разных ре­дакций, следуя не тексту, а традиции осмысления событий, поскольку перенесение ризы из Иерусалима во Влахерны считалось проявлением особого благоволения Богоматери к императорскому дому и константино­польской кафедре. В изображении на вратах «благоволение» реализу­ется как действенный акт. Бородавская икона ближе к исходной историко-литературной канве, как бы к начальной ступени восприятия сюжета. При этом развитию действия сообщается и большая точность: в церемо­нии участвуют император (Лев I) и патриарх (Геннадий I), в то время как на клейме суздальских врат главная роль отведена патриарху.

Подбору персонажей на иконе из Бородавы присуща определенная логика, которая соответствует значению события, привлекающего к се­бе внимание всей византийской столицы: в церемонии участвуют импе­ратрица и придворные дамы, Геннадия сопровождают некий епископи монахи, чье присутствие естественно при патриархе и императорском дворе. Ни одна из более поздних икон не дает такого разнообразия персонажей, хотя в них зачастую изображаются два византийских пат­риция — в русской письменной традиции Галвий и Кандид, усилиям ко­торых, по преданию, Византия была обязана приобретением святыни.

Насколько можно судить, около середины XVI столетия или несколь­ко позднее в Ризоположенской церкви случился пожар, следы которого сохранились на храмовой иконе. Помимо обгоревшего оборота, о ее повреждении при пожаре говорит поновление части женских фигур, стены и фона на лицевой стороне. При этом уровень проработки одежд стоящей за императрицей придворной дамы, как и облачения самой су­пруги императора Льва, свидетельствует о привлечении к ремонту высо­копрофессионального художника, скорее всего московского — в 1550-е и 1560-е годы на Белоозере их было множество. Показательно, что в местах поновлений колорит более темный: это свидетельствует о по­темнении первоначального покрытия иконы 1485 года. Последствиями пожара также следует объяснить замену семи цент­ральных икон деисусного чина и Царских врат. Не исключено, что замена осуществлялась в несколько этапов. Наибо­лее ранними памятниками этой группы выглядят иконы «Спас на престо­ле», «Богоматерь», «Иоанн Предтеча» и «Апостол Петр». Вероятно, позднее были исполнены иконы архангелов и апостола Павла и, наконец, во второй половине столетия — Царские врата (все перечисленные ико­ны находятся в собрании Кирилло-Белозерского музея-заповедника).

Несмотря на то, что и в Ферапонтовом монастыре и в соседней с ним Кирилло-Белозерской обители на протяжении всего XVI века работали первоклассные приезжие, в том числе московские художники, восстанов­ление иконного убранства бородавской церкви было поручено местным мастерам. Видимо, спустя несколько десятилетий после кончины архи­епископа Иоасафа Оболенского построенная им приходская церковь уже не привлекала внимания монастырских властей.

Поздние бородавские иконы не находят аналогий среди произведений, созданных по заказу упомянутых крупнейших обителей Белоозера, а также соседнего Горицкого монастыря, и отличаются от более ранних образов Ризоположенской церкви своим ярко выраженным народным характером. Некоторые из икон деисусного чина («Богоматерь», «Иоанн Предтеча», «Апостол Петр») обнаруживают знакомство исполнителей с работами среднерусских художников и продолжают традиции мест­ных иконописцев, которые ориентировались на искусство Ростова, по­добно мастеру выносной иконы из той же Бородавы. В других иконах ощущается влияние ранней местной живописи, едва ли не XIV — начала XV века, преемственно связывающее их с памятниками собственно «се­верных писем», отчасти вобравших в себя провинциально-новгород­ские традиции. К этой группе можно отнести иконы Спаса, архангела Гавриила и, отчасти, архангела Михаила. Исполнившие их мастера прошли мимо достижений и веяний своего времени, что достаточно ти­пично для провинциального искусства XVI столетия, когда при общем единообразии художественных стилей и манер, берущих начало в сто­личной традиции, возникают многочисленные замкнутые, изолирован­ные друг от друга периферийные мастерские и артели, которые воскреша­ют в своей деятельности вкусы периода феодальной раздробленности. Вместе с тем нельзя не заметить, что как раз наиболее архаизирующая группа поздних бородавских чиновых икон — «Спас на престоле» и «Архангел Гавриил» — достигает наибольшей выразительности, экс­прессии и масштабности образов. Их архаическая замкнутость, как бы отстраненность от зрителя, особенно ярко выраженная в лике Христа, усиливает эти ощущения.

Относящиеся ко второй половине XVI века Царские врата, судя по упрощенным формам навершия и подбору изображенных персонажей, являются повторением первоначальных врат Ризоположенской церкви, исполненных около 1485 года. На створках, помимо традиционного «Благовещения» в верхних клеймах, представлены московский митро­полит Петр (1326) и святитель Кирилл Александрийский. Любопытно, что при последнем поновлении Царских врат обе фигуры были замене­ны на изображения московского же митрополита Ионы (1481) и свято­го Максима — возможно, праведного иерея Тотемского (1650), хотя такое предположение отнюдь не безусловно.

Интерьер церкви Ризоположения и позднее неоднократно попол­нялся иконами и предметами утвари. Но, в отличие от произведений, по­явившихся после пожара и повторявших иконографию и сюжетный со­став иконного убранства 1485 года, все они уже не имели отношения к изначальному замыслу, который принадлежал архиепископу Иоасафу Оболенскому.

Таким образом, можно говорить о вполне сознатель­ном, эстетически и содержа­тельно осмысленном отборе, который, очевидно, затраги­вал не только иконопись и мо­нументальную живопись, но и архитектуру. Во всяком случае, при всей простоте конструкций самой Ризопо­ложенской церкви, ее строи­тельство, как и выполнение сохранившихся деисусных икон 1485 года, было пору­чено выдающимся мастерам Ростовской епархии.

По материалам: Г.В. Попов Церковь Ризоположения из села Бородава. - Москва, 2006 г.

Церковь была построена в селе Бородава в 1485 году по грамоте ростовского епископа Иоасафа Оболенского. Село Бородава было вотчиной Ферапонтова монастыря. При реконструкции Волго-Балтийского водного пути церковь была подтоплена, в целях сохранения древнего памятника, ее перевезли на территорию Ансамбля Кирилло-Белозерского монастыря в 1957 году.

Церковь Ризоположения – это древнейшая точно датированная деревянная церковь, принадлежит к типу клетских храмов, то есть в основе этой постройки лежит простая клеть – четырехугольный бревенчатый сруб. С запада к церкви примыкает большая трапезная палата с двухсторонней галереей.

В 1958 году после перевозки церкви на территорию монастыря, была проведена частичная реставрация храма: заменена кровля и нижний ярус бревен, сделана новая луковичная глава, крытая лемехом.

В 2009-2010 годах была произведена разборка церкви и проведен полный комплекс реставрационных работ. Реставрация церкви велась методом полной переборки. При сборке храма укрепляли и протезировали разрушенные места. Реставрационные бревна 1957-1958 годов заменялись на обработанные по старой технологии новыми из хорошего качества древесины с восстановлением круглых углов в интерьере. При реставрации были использованы топоры, созданные по образцу инструмента XV века, найденного вологодским археологом И.В. Папиным.

В настоящее время на церкви отсутствует глава, в проекте реставрации было предусмотрено воссоздание безгвоздевой конструкции кровли, что исключает наличие главы. Проведенные работы являются обоснованными в методическом и технологическом отношении примером реставрации.

https://kirmuseum.org/ru/monument/cerkov-rizopolozenia

«…Клетская церковь Положения риз в деревне Бородава - одно из самых древних сохранившихся произведений русского деревянного зодчества. В антиминсе, данном на освящение новой церкви и найденном лишь в 1866 году, сказано, что она построена по указанию архиепископа Иоасафа «при великом князе Иване Васильевиче и при сыне его великом князе Иване Ивановиче в лето 6994 (1485) на память Покрова пресвятые Богородицы». На этот же год построения церкви указывают клировые записи 1498 года. Благодаря столь ранней датировке, церковь в деревне Бородава имеет особую историко-художественную ценность.

Памятники деревянного русского зодчества, построенные раньше XVII столетия, насчитываются единицами. Маленькая клетская Муромская конца XIV века, сохранившаяся на северо-восточном берегу Онежского озера, является единственным памятником более древней эпохи, чем церковь в деревне Бородава. Это обстоятельство заставляет нас отнестись к исследованию и анализу рассматриваемого объекта с наибольшим вниманием.

«Церковь деревянная клетская» древних русских рукописей имеет в основании своей конструкции прямоугольный сруб - клеть или несколько срубов, располагаемых в различных сочетаниях. Тип этот складывался постепенно в течение веков. До тех пор, пока в сознании русских людей все еще господствовали пережитки языческих верований, пока не окрепла христианская религия, формы клетской церкви были скупы и лаконичны. Еще и сейчас на севере нашей Родины, где дольше, чем в центре сохранялись языческие обычаи, можно встретить небольшие придорожные часовни самой незатейливой архитектуры. Если бы не маленькая главка на коньке крыши, а иногда и просто крест без главки, то трудно отличить такую часовню от избы или даже амбара.

В период становления Русского государства, вплоть до эпохи Петра I, растет и крепнет значение церкви, она становится одним из краеугольных камней, на который опирается княжеская, а впоследствии и царская власть. Разворачивается грандиозное церковное строительство, появляется большое число типов деревянных храмов (кубоватые, шатровые с восьмериком на шестерике, с шатром на крестчатой бочке, ярусные и так далее). Претерпевает значительные изменения и древняя форма клетской церкви. Строители клетских церквей упорно стремятся к тому, чтобы «жилище Бога» как можно меньше походило на свой прототип - простую крестьянскую избу. С этой целью церковь поднимают на высокий подклет, обносят закрытой галереей и тому подобное. Но наибольшей трансформации подвергаются покрытия. Прежде всего вытягиваются вверх коньки кровель, отчего силуэт их принимает характерные «клинчатые» очертания. Дальнейшее развитие этого процесса оказалось невозможным. Кровля стала зрительно «давить» на основной объем здания, появилась опасность нарушения монолитности самцов. Стремясь избежать этого, создают мощные повалы. Кровля оканчивается полицей, которая завязывается вместе с повалом в единую пространственно-конструктивную систему. Для смягчения однообразия огромных скатов крыш безвестные строители проявляют большую фантазию, изобретая все новые и новые вариации клинчатых покрытий. Скат кровли получает ряд переломов (Георгиевская церковь Юксовского погоста), объем клети покрывается двухскатными кровлями (Введенская церковь села Осинова Ленинградской области), и, наконец, клетская церковь получает отчетливое бочечное покрытие (Троицкая церковь Елгомского погоста Архангельской области) и так далее.

Церковь в деревне Бородава символизирует собой значительное усложнение клетского типа, далеко ушедшего вперед по сравнению с архаичными памятниками, подобными Муромской часовне. В плане это два сруба, поставленные один за другим по оси восток-запад. Однако в объемном решении церкви имеется налицо сравнительно сложное сочетание масс.

Неизвестный мастер смело сопрягает воедино двухскатную кровлю трапезной с причудливым, сложным по композиции, завершением основного объема, в котором размещаются молельня и алтарь. Относительно высокое внутреннее пространство центральной части молельни выражено на фасаде высокой клинчатой кровлей с большим повалом и полицами.Алтарь перекрыт мощными полицами и маленькой бочкой с миниатюрной главкой. Подобное сочетание объемов, где повышенная центральная часть не находит своего выражения (не читается) в плане, в истории русского зодчества почти не встречается. Известен лишь случай подобного несоответствия объемного и планового решения в шатровой Богоявленской церкви деревни Чолмужи Медвежьегорского района Карелии (1605 г.).

Церковь поставлена на высоком мысу у места впадения в реку Шексну ее притока Бородавы. В 23 километрах выше по течению этой глубоководной, но не широкой реки находится Ферапонтов монастырь. Деревня Бородава, в центре которой расположен рассматриваемый нами памятник, входила в состав монастырских владений. Большие суда, шедшие к монастырю с товарами, не могли пройти по узкому и извилистому фарватеру Бородавы и здесь, в ее устье, перегружали содержимое своих трюмов на мелкие суденышки и лодки. Сюда же, к бородавской пристани, свозили товары и продукты со всех монастырских угодий, предназначенные к отправке вниз по Шексне. Бородава была во все время существования Ферапонтова монастыря его пристанью на великом торговом пути, его основной перевалочной базой, сосредоточием большого числа складов и «изб монастырской принадлежности», служивших чем-то вроде гостиниц. <…>

Большой интерес представляет для исследования церковь Положения риз благодаря своей отличной сохранности. Этот древнейший памятник почти не подвергся серьезным искажениям (не растесаны окна, не изменена форма кровель). Была сделана каркасная пристройка с запада, церковь обшили тесом,но не исказили при этом сруба. Только отсутствие повалов в трапезной и некоторая вялость их очертаний в алтарной части, а также форма главы, явно тяготеющей к XVII-XVIII векам, позволяют предполагать наличие каких-то переделок в верхних ярусах памятника. Трудно назвать причины, по которым он избежал обычной в XIX веке перестройки в целях показного «благолепия». Можно предположить только, что значительная древность сооружения, уходящего своими корнями в глубь веков, вызывала у окрестного населения повышенный интерес к судьбе церкви. В ней видели (и видят сейчас) не только место отправления религиозных обрядов, но и памятник, связанный с определенными историческими событиями. В деревне Бородава до сих пор бытует малодостоверная легенда о посещении церкви Иваном Грозным, о требовании Петра I перенести ее в Петербург и так далее.

На основании известных данных нельзя с исчерпывающей точностью сформулировать причины относительной сохранности церкви, несмотря на ряд «поддерживающих» ремонтов, которые она претерпела. Следует особо отметить уникальную сохранность древнего интерьера, который за исключением мелких деталей (например, настилки нового пола, предположительной ликвидации преграды между трапезной и молельной) дошел до наших дней в своем первоначальном виде. Попадая в трапезную через монументальную косящатую дверь, невольно поражаешься несоответствию интерьера тем представлениям, которые мы обычно имеем о внутреннем пространстве более или менее древних памятников. Здесь нет бревен «в два обхвата», придающих облику памятника монументальность и некоторую фантастичность, нет традиционных пристенных скамей, нет никакого ощущения «русской дорики» - архаичности, которую воспевали многочисленные стилизаторы русского искусства.

Ширина бревен сруба нигде не превышает 20 сантиметров, достигая местами 18 и даже 17 см. Но мелкие бревна подобраны настолько тщательно, что не видно ни одного сучка, это настоящий смолистый мачтовый сосновый лес, который у комля столь же широк, как и у вершины. Трудно предположить, что в годы строительства церкви более толстого леса не нашли. Дело, разумеется, не в этом. Ведь нашли же для нижней обвязки памятника брус 43 х 34 см, для изготовления которого нужно иметь бревно не меньше 60-70 см в диаметре. Несомненно, это было средством для создания определенной масштабности сооружения, которое хотелось построить таким образом, чтобы оно казалось значительно больше своих истинных очень небольших размеров. Эта же тенденция сказывается в своеобразной конструкции чуть вспарушенного потолка, высота подъема которого не превышает в центральной части трапезной 15 см.

Силуэт потолка имеет ярко выраженную продольную ось, которая создает определенную направленность в сторону молельной и нарушает статичность квадратного помещения трапезной (размер сруба 4,22 х 4,54 м при высоте 2,25 м) переходит в небольшую молельню несколько необычных пропорций: ее глубина равна высоте трапезной, но имеет по сравнению с последней значительно большую высоту (3,50 м). Пропорционально увеличивается и вспарушенность потолка, достигающая здесь почти 30 см. По сравнению с предыдущим помещением молельная великолепно освещена скользящим светом большого косящатого окна, находящегося на значительной высоте (2,25 м) в южной стене памятника. Расположение окон рассчитано на наиболее выгодное освещение икон тяблового иконостаса, в котором имеется немало произведений школы Дионисия.

В случае существования преграды между трапезной и молельной, о которой мы упоминали уже, контраст между этими двумя помещениями, имеющими разнонаправленные оси, был еще значительнее, чем сейчас, и создавал прекрасный архитектурный эффект. Хорошо освещенная алтарная часть памятника имеет все тот же вспарушенный потолок, который при высоте помещения, примерно равной трапезной, имеет и одинаковую высоту подъема (15-16 см). Это обстоятельство еще более подчеркивает умение строителей церкви сознательно пользоваться системой оптических поправок при компоновке внутренних пространств памятника…»

По материалам статьи: Гнедовский Б.В. Церковь Положения риз в деревне Бородава Кирилловского района Вологодской области. В кн.: Деревянное зодчество: проблемы, реставрация, исследования. Сборник Методическое сопровождение мониторинга недвижимых памятников Вологодской области. - Вологда. 2005.

http://www.rusarch.ru/gnedovsky1.htm