Во второй половине XVII века казак Степан Бугай захватил земли на реке Шостке, являющейся левым притоком р. Десны. Генеральный есаул Антон Гамалия откупил у него это займище, соорудил на реке мельницу и возле него осадил Слободку, которую просто и скромно назвал своей фамилией – Гамалеевкой. В 1702 году на средства А. Гамалии построена деревянная церковь св. Харлампия. Вокруг нее сразу же возникла Харлампиева Пустынка - небольшой женский монастырь. В 1713 г. хлопотами гетманши Насти Скоропадской скит преобразован в полноценный женский монастырь с соответствующими правами и поместьями, а в следующем году гетман Иван Ильич Скоропадский провозгласил себя титарем, покровителем монастыря. На его средства началось каменное строительство, которому гетман придавал большое значение – ведь это был его фамильный монастырь - один из признаков гетманского престижа! Видимо совсем не случайно при строительстве каменного ансамбля за образец правил оборонительный тип монастыря – Спасо-Преображенский в Новгороде-Северском. Если учесть тогдашнюю (после Полтавского поражения 1709 г.) военно-политическую ситуацию на Северном Левобережье, то очень трудно логически объяснить необходимость сооружения в глубоком Заполье такой мощной твердыни. Вероятно, разгадку этого феномена следует искать в глубинной сути политики гетмана Скоропадского.
Этот Иван Ильич был вовсе не таким тюхтием, как это многие кому казалось. Политик, ставший гетманом Украины в один из самых трагических моментов ее истории, в период национальной катастрофы, должен был до самой смерти носить маску, личину мужа недалекого и под тем видом пытаться спасти максимум того, что можно было спасти. Следует отдать должное гетману - эта маска обманула не только Петра I, который в целом очень плохо разбирался в людях, потому что презирал их, но и даже Тараса Шевченко. По преданию, царь подсмеивался с гетманских супругов, говоря, что Настя носит булаву, а Иван – плахту. Шевченко же просто назвал его”глупым гетманом". И разворачиваем воспоминания участников тех драматических событий, и находим информацию, которая все ставит на свои места: узнаем, что Стародубский полковник Иван Скоропадский был давним приятелем и сообщником гетмана Мазепы; что зимой 1708 года он не успел пробиться на соединение с Мазепой и Карлом XII, ибо путь преградили московские войска; что, получив гетманскую булаву, он и гетманша Анастасия Марковна в кругу родственников, друзей и единомышленников не раз высказывались о том, что свое гетманство Иван Ильич считает временным, вынужденным обстоятельствами и незаконным, что настоящим гетманом был и остается Иван Мазепа. Такие заявления были достаточно опасными даже в кругу семьи – ведь гетманское окружение было нашпиговано агентами "Тайной канцелярии" и запроданцами типа Прилуцкого полковника Игната Галагана. Стоит вспомнить и то, как старый гетман противостоял брутальному шантажу царского любимца, "светлейшего князя Меньшикова", пытавшегося изъять из-под гетманского регимента в свою собственность чуть ли не все Левобережье. Поэтому просмотр исторических источников позволяет увидеть "гетмана глупого" как трагическую фигуру украинского политического деятеля в один из самых черных моментов национальной истории.
В этакие времена строился Гамалиевский монастырь-крепость: величественный собор Рождества Богородицы, теплая церковь Харлампия, корпуса келий, оборонительные стены с четырьмя краеугольными глухими и тремя средстенными надвратными башнями. Показательно, что эта твердыня была не мужским, а женским монастырем, то есть мощные каменные фортификации имели не реальное, а, скорее, символическое значение, олицетворяя крепость национального духа.
В монастыре были сооружены и гетманские дома, в которых иногда жил с семьей сам И. Скоропадский, после его смерти – вдова Анастасия Марковна, которая даже давала здесь баллы для украинского благородства. Гетман умер в 1722 году, не успев завершить строительство всех монастырских сооружений. Его похоронили в склепе Харлампиевской церкви, которую к тому времени уже закончили и освятили. В самой церкви была белокаменная резная плита с надписью: "СДИ опочивает телом раб Божий Иоанн Скоропадский воинск запорожских гетман, сей обители основатель, преставись в Глухове года 1722 месяца июля третьего дня". Анастасия Скоропадская, умершая в 1729 году, похоронена рядом с мужем, ее могила отмечена такой же резной плитой. В завещании гетманша распорядилась превратить монастырь из женского в мужской, что и исполнено в 1733 году: сюда перевели монахов из Мутинского монастыря, возле Кролевца. Первым игуменом стал Герман Конашевич, за него завершено строительство всех каменных сооружений, а в 1735 году преемник Конашевича – Архимандрит Николай Ленкевич освятил собор Рождества Богородицы с четырьмя приделами: в Южном – престол св. мученицы Варвары, в Северном – престол собора 12 апостолов, на хорах справа – престол Исповедника Иакова, слева - Св.Николая. Огромное пятибанное сооружение поражает строгой монументальностью, лапидарными нерасчлененными плоскостями и полным отсутствием декора. Собор трехнавовый, шестистолпный, трехапсидный. Он является репликой храмов базиликального типа на древнерусской трехнавовой крещато-баневой основе, очень распространенных в монастырском строительстве Мазепиной эпохи. Непосредственным прототипом мог быть Черниговский Троицкий или Полтавский Крестовоздвиженский соборы. Однако этот собор имеет и уникальные черты: общая масса сооружения не горизонтально-базиликальная, как должно быть при таком плане, а высотно-центрическая. В объемных формах обнаружены повышенные главную наву и трансепт, бани поставлены по их осям, что приблизило гамалеевский собор к классическим пятиверховым церквям стиля казацкого возрождения. На наш взгляд, и выбор прототипа, и особенности объемно-пространственной композиции этого собора были вовсе не случайны – главная доминанта архитектурного ансамбля должна была засвидетельствовать преемственность национальных традиций.
Отмечая заслуги основателей монастыря, в соборе были вывешены их "парсуны"– малярные портреты во весь рост. Их автором был известный художник XVIII века которым Глинский. В XIX веке портреты были перенесены в настоятельские покои. До нашего времени они не сохранились, известны в более поздних копиях.
В соборе был величественный барочный четырехъярусный иконостас, занимавший всю ширину храма. Ряды икон размещались затейливой ломаной линией. Цоколь иконостаса был украшен гербами Скоропадских. Над цоколем возвышались резные позолоченные колонки, обвитые виноградной лозой. Праздничное впечатление от иконостаса подчеркивало интенсивный темно-красный фон. Среди резного кружева ярко выделялись крупные иконы в тяжелых серебряных ризах. Доктор искусствоведения г. Логвин высказал догадку, что этот иконостас имел какую-то связь со знаменитым иконостасом из села Сорочинцы. К сожалению, проверить это предположение нет возможности, поскольку гамалиевский иконостас уничтожили коммунистические Варвары в период пореволюционной вакханалии.
Главной святыней монастыря была кербутовская чудотворная Иерусалимская икона Божией Матери в серебряной Риге. Кроме нее, большое уважение имела одна из многочисленных копий Черниговской Ильинской иконы Божией Матери, также в серебряной Риге. В соборе были серебряные позолоченные лампады – подаренные супругами Скоропадских, - выдающиеся произведения украинского золотарства XVIII века. Богослужебные книги монастыря в основном принадлежали к печатям первой половины XVIII века-киевским, Черниговским, московским.
В XVIII в. монастырь подвергался опустошениям и разрушениям в результате пожаров и административных действий имперской власти. В 1738 году в полночь загорелась деревянная крыша одной из каменных оборонительных башен. Огонь перекинулся к кладовой, в которой хранилось 40 бочонков водки. Водка растеклась по территории и подожгла все монастырские постройки (добрую водку умели гнать в монастыре!). Сгорели крыши собора, трапезная, кельи. К счастью, не потерпел интерьер собора. После следующего пожара, 1794 года, монастырь на 30 лет закрыли, и лишь в 1827 году сюда, в пустошь, перевели монахинь закрытого Кербутовского женского монастыря, бывшего когда-то на берегу Сейма недалеко от Батурина. После 1834 года все монастырские постройки отремонтированы, некоторые из них претерпели перестройки, наиболее существенных – надвратная башня-колокольня.
Несмотря на разрушения и перестройки, оборонительные сооружения монастыря неплохо сохранились до 1960-х г.г. Четырехугольную в плане территорию (170x180 м) окружал кирпичный мур высотой 2,2 м, толщиной 1,3 м. Первоначально он покрывался двускатной крышей. На высоте 1,2 м расположено множество стрельниц. Четыре краеугольные башни были восьмиугольными, имели на ребрах широкие пилястры. Посреди Южного прясла муру была еще одна восьмигранная башня, а в ней - калитка, правившая за хозяйственный вход. Архитектура башен отличалась элегантностью: они имели развитый профилированный цоколь, в завершении – многомерные карнизы, раскрепованные на пилястрах. Гораздо более скромная архитектура краеугольной башни, которая была пристроена к двухэтажному настоятельскому корпусу и соединялась с ним сводчатым переходом. Она была значительно выдвинута вперед за линию оборонительных стен. Все башни имели боевые камеры с бойницами, перекрывались купольными или восьмилоточными сомкнутыми сводами. Крыши изначально были высокими, палаточными, укрывались гонтом. После пожара 1794 года их заменили сферическими кровлями, покрытыми бляхой.
В западном прясле монастырской стены была расположена надвратная башня-колокольня, стоявшая по продольной оси собора и правила за парадный въезд в монастырь. Воздвигнутая перед 1735 годом, она была репликой Святой Брамы Новгород-Северского Спасо-Преображенского монастыря. Первоначально была трехъярусной, венчалась развитым барочным верхом. Первый ярус-трехдневный четверик, окруженный широкой аркадой с арочными проемами стрельчатых очертаний. В четверике был арочный проезд с кордегардиями вдоль и витыми лестницами, ведущими на верхние ярусы. Второй ярус-восьмерик. Здесь изначально была небольшая церковь Вознесения Господня, но после пожара 1794 года ее не восстановили. Третий ярус-восьмерик с арочными отверстиями колокола в каждой грани. Это сооружение очень пострадало в пожаре 1794 года, поэтому в 1834 году оно существенно перестроено: аркада первого яруса разобрана, второй и третий ярусы сооружены заново, их увенчал сферический граненый купол с высоким шпилем.
На переломе северной стены первоначально была устроена еще одна четырехгранная надвратная башня, конструктивное решение которой напоминает старинный “захаб”. Она двухъярусная, первый ярус двудольный и имеет в Северном компартименте – араковый проезд, в Южном – две камеры кордегардий. Проезд ориентирован параллельно линии стен, поэтому ворота и дорога к ней попадали в зону ближнего прицельного огня, который можно было вести с бойниц стены и краеугольной башни. На втором ярусе башни была боевая камера со стрельницами. Башня имела двускатную крышу.
К западной части северной стены вплотную прилегает Харлампиевская теплая (трапезная) церковь с пристроенным к ней двухэтажным настоятельским корпусом. Фасады, обращенные на парадный монастырский двор, имеют сугубо гражданскую трактовку и декор, а в северной стене прорезаны многочисленные бойницы.
Благодаря лаконичности и лапидарной нерасчлененности архитектурных масс ансамбль производил впечатление суровой неприступной крепости. Есть в этом что-то театральное, с долей архитектурной стилизации. Гамалиевский монастырь - самый поздний на Левобережье монастырский ансамбль оборонительного типа, последнее звено исторической эволюции такого типа комплексов сооружений, художественный итог многовековой традиции.
В 1920-х г.г. монастырь закрыли, и он начал постепенно разрушаться. Харлампиевская теплая церковь оставалась приходской для села Гамалеевки, в монастырских кельях жили люди. С 1956 года гамалиевский монастырь объявлен памятником архитектуры республиканского значения. Исследователь архитектуры Левобережной Украины Михаил Цапенко, побывавший в монастыре в конце 1950 г.г., писал: "в небольшой трапезной церкви... Скоропадский и его жена похоронены. Могилы украшают хорошо сохранившиеся резные плиты из белого камня. Эти плиты художественной работы, непонятно как сохранившиеся в такой глуши, – тоже редкость. Постройки монастыря заброшены. Но хорошо, что хотя бы уцелели..." Михаил Павлович как будто сглазил: в 1962 году Сумской облисполком передал монастырь Министерству внутренних дел, которое переоборудовало его под места заключения строгого режима (предприятие 319/66). В следующем году этот архитектурный ансамбль исключили из государственных реестров памятников, целиком отдав на растерзание карательному ведомству. Результаты не замедлили: полностью уничтожены оборонительные стены и башни, в том числе и три надвратные, собор и Харлампиевская церковь превращены в промышленные цеха, в которых установлены разнообразные станки. При этом в соборе устроены железобетонные межэтажные перекрытия и перегордки, а в куполе установлен бак для воды. В искаженной до неузнаваемости Харлампиевской церкви резные намогильные плиты семьи Скоропадских залиты бетоном. Корпус келий надстроен и превращен в камеры для убийц и насильников.
Последним специалистом, кто видел монастырь перед отданием его на растерзание МВД, была архитектор-реставратор Евгения Пламеницкая. Она и зафиксировала на пленке колокольню и башни, которых уже нет. Эти фотоснимки, не очень четкие и качественные, все-таки являются последними свидетельствами былой славы, поэтому мы считаем необходимым представить некоторые из них.
Жители Гамалеевки и расположенного рядом крупного промышленного города Шостки неоднократно ставили вопрос об отселении "зоны" и передаче монастырской территории с собором и теплой церковью религиозной общине, тем более, что с 1987 года остатки монастыря вновь поставлены под охрану государства как памятник архитектуры (охранный № 1553). Но пока дальше разговоров дело не пошло.
В.В. Вечерский «Гамалиевский Харлампиев монастырь», перевод с украинского. Литература: «Генеральное следствие о местностях Нежинского полка». 1729-1730. - Чернигов, 1901 г.; «Историко-статистическое описание Черниговской епархии». – Кн. 4.; Логвин Г. «Чернигов, Новгород-Северский, Глухов, Путивль». – М.: «Искусство», 1980 г.; Цапенко М. «По равнинам Десны и Сейма». – М.: «Искусство», 1967 г.
Комментарии и обсуждение