Унежма. Церковь Николая Чудотворца.

Унежма — деревня на Поморском берегу Онежской губы Белого моря. По преданию, первые поселенцы решили построить деревню на реке Унежма. Но икона св. Николая Чудотворца, которую они привезли с собой, снова и снова оказывалась у моря. Поэтому место для жительства было выбрано по указанию святого.

Первое упоминание о том, что в д. Унежма «на Ужнем наволоке» существовала церковь во имя «Николы Чудотворца» встречается в писцовой книге 1582-1583 г. Сколько лет простояла эта церковь и она ли, или другая, более поздняя, сгорела при пожаре 1812 года, неизвестно. Известно одно — в 1812 году сгорела деревянная церковь во имя Св. Николая Чудотворца, стоявшая на том же месте, где сейчас находится существующая церковь с тем же названием. Летом 1890 г., усердием крестьян вокруг церкви была устроена деревянная решетчатая ограда, церковь содержалась на прибыль от свечей, которых в 1896 г. продавалось до 25 пудов.

С течением времени, по мере роста деревни и увеличения населения, Никольская церковь стала мала, и в 1904 году ее расширили, подняли повыше и назвали в честь трех Святителей и Георгия Победоносца. По рассказам местного жителя П.М. Базанова, в ней было просторно, светло, потолки высокие, окна большие, в глаза бросался иконостас с позолотой и резьбой. У церкви, как и раньше, был вид корабля. Но новые названия не прижились, и церковь так и осталась Никольской. В 1908 и в 1914гг. «тщанием прихожан» для причта были выстроены дома, оставшиеся собственностью паствы. К 1917г. в приходе насчитывалось 99 дворов. В 1917г. в приходе появилось земское училище.

В 1929-1930 гг. в Унежме был организован колхоз «Великое дело», что, конечно, печально сказалось на судьбе ее храмовых построек. Священника выслали на Соловки. Колокольню местные руководители решили свалить, несмотря на многочисленные возражения верующих. Снизу ее подпилили и подрубили, чтобы упала. За крест привязали веревку и стали тянуть, но она не падала. Еще подрубили и подпилили, добавили людей и колокольня рухнула.

Церковь, по решению сельсовета, была оборудована под клуб. Иконостас был сломан, утварь и драгоценности растащены, иконы выбросили, сделали сцену, поставили стулья, скамейки. Сначала мало кто ходил в клуб, а потом, когда стали ставить спектакли и живгазету, появились желающие. Молодежь по вечерам оставалась здесь на танцы и пляски... Перед войной, когда народу стало мало, здесь сделали склад.

В военные годы на ней был оборудован наблюдательный пост. Когда закончилась война, церковь из-за неимения строительных материалов стали разбирать: полы, потолки, крыша были разобраны на ремонт скотных дворов… Позднее в церкви был устроен коровник, но с развалом колхоза он был ликвидирован, и церковь осталась стоять пустой.

Сейчас сруб церкви покосился, крыша сгнила и провалилась, и, очевидно, недалека от обрушения.

«Общее дело. Возрождение деревянных храмов Севера»

Никольская церковь в д. Унежма не признана архитектурным шедевром и никогда не была поставлена на государственный учет. Ей далеко до таких жемчужин деревянного зодчества, как аналогичные по типу Преображенская церковь в Турчасово, Владимирская в Подпорожье, Вознесенская из Кушереки (перевезенная в музей Малые Корелы) и других храмов Поморья и нижней Онеги. Малочисленный Унежемский приход не мог соперничать с более населенными и, соответственно, более богатыми соседями. Небольшая по размерам и сравнительно простая по форме и декору, унежемская церковь, по выражению С.В. Максимова, «скорее часовня, чем церковь». Тем не менее она по-прежнему является композиционным центром села, его наиболее значимым объемно-планировочным элементом, главной высотной доминантой, издалека заметной и с суши, и с моря. Церковь, стоящая между трех величественных варак, так органично вписана в окружающий пейзаж, что, вместе с небольшой кучкой сохранившихся домов, составляет с ним единое целое – уникальный архитектурно-природный ансамбль, одухотворяя и согревая его своим присутствием.

И, как бы ни проста была наша церковь, история ее строительства таит в себе свои загадки, и их, может быть, гораздо больше, чем у вышеперечисленных знаменитых церквей.

Все значимые даты до 1918 года даны по старому стилю:

1582-83 гг. Первое письменное упоминание о первой деревянной Никольской церкви в Унежме.

1792 г. Постройка деревянной шатровой колокольни (тип «восьмерик на четверике»).

1812 (?) г. Первая церковь сгорела, колокольня сохранилась.

1823 г. На пепелище поставлен амбар для хранения церковной утвари, который, возможно, был освящен в часовню.

1824-26 гг. Постройка новой (второй по счету) холодной Никольской церкви (четверик с кубоватым покрытием и алтарная апсида, завершенная бочкой).

3 декабря 1826 г. Освящение новой церкви благочинным священником Симеоном Молчановым.

Между 1826 и 1834 гг. К церкви пристраиваются теплая трапезная и крыльцо, задуманные, вероятно, изначально. В таком виде церковный ансамбль запечатлен на фотографии В.В. Суслова в 1886 году.

1847 г. Унежемский приход становится самостоятельным, утверждаются новые штатные должности для священника и псаломщика (дьячка). Церковному причту выделяются пахотные и сенокосные угодья.

1850 г. Строится первый причтовый дом.

1890 г. Вокруг церковного ансамбля ставится деревянная решетчатая ограда.

1894 г. На средства о. Иоанна Кронштадского строится второй двухэтажный причтовый дом. В нем в 1-м этаже размещается церковно-приходская школа, во 2-м – квартира священника. Старый причтовый дом переходит псаломщику.

1895 г. В церкви (предположительно в центральном четверике) ставится печь, т.е. церковь, как и трапезная, становится теплой. Вероятно в этом же году церковь и колокольня обшиваются тесом и окрашиваются желтой краской.

1899 г. Производится капитальный ремонт церковного ансамбля с изменением декора фасадов и их стиля.

Церковь: Окна южной стены четверика и алтарной апсиды расширяются, им придается арочное завершение. В северной стене пробиваются новые, симметрично старым. Добавляются круглые окна второго света, появляются профилированные оконные наличники.

Колокольня: Шатер заменяется куполом со шпилем, убираются кокошники на углах четверика, меняется балюстрада звонницы.

Полная разборка старой трапезной. Постройка новой, бо́льшей по размеру (существующей сейчас). В ней предполагаются два новых придела, устройство которых затягивается за нехваткой средств.

22 февраля 1904 г. Первый новый придел во имя Зосимы и Савватия, Соловецких чудотворцев, закончен и освящен благочинным священником Михаилом Верюжским.

1906-1907 гг. Ремонт двухэтажного дома священника. Постройка нового дома для псаломщика взамен обветшавшего старого.

1 декабря 1910 г. Второй новый придел во имя Трех Святителей закончен и освящен благочинным священником Михаилом Верюжским. Церковь становится трехпрестольной.

Никольская церковь Унежмы, может быть, и не отличается архитектурными изысками, но несомненно обладает скромным и теплым обаянием деревянной постройки и является центром, сердцем деревни, организовывая и освящая пространство вокруг, и являясь четвертой высотной доминантой посреди трех варак. Существующая церковь - результат многократных перестроек - родилась здесь в 1813 году на месте сгоревшей годом раньше предшественницы. Первоначально это была небольшая часовня, к которой в 1826 году был пристроен алтарь. Новорожденная церковь была освящена во имя святого Николая Чудотворца - в просторечье Никольская. Название не отличалось оригинальностью - Николай Чудотворец считался покровителем рыбаков и мореходов, поэтому неисчислимое количество "Никол" стояло по всему берегу Белого моря, что нашло отражение в местной поговорке: "От Холмогор до Колы тридцать три Николы". Колокольня постройки, предположительно, конца XVII в. при пожаре уцелела.

В 1886 году здесь побывал профессор архитектуры В.В. Суслов, который оставил потомкам бесценные документы - фотографию церковного ансамбля и искусно выполненный обмер колокольни, вошедший в великолепный альбом "Памятники древнего русского зодчества" (издание Императорской Академии художеств, вып. I , составлен академиком В.В.Сусловым. СПб., 1895 г.).

Вскоре церковный ансамбль был существенно перестроен. Население деревни росло, церковь стала мала, и в 1904 году старую трапезную заменили новой, большего размера, в центральном срубе прорубили высокие арочные окна, а шатровое завершение колокольни, так любимое на севере, заменили чем-то наподобие купола со шпилем. Деревянным постройкам явно старались придать облик каменных - что поделать, дань изменчивой моде...

Название тоже пытались обновить - церковь была переименована и названа в честь Трех Святителей и Георгия Победоносца, но новые названия не прижились - так и осталась унежемская церковь Никольской. В 1930 году в Унежме был организован колхоз "Великое дело", что, конечно, печально сказалось на судьбе ее культовых построек. Церкви нашли новое применение - она была превращена в сельский клуб, а колокольню ни к чему не смогли приспособить и по решению сельсовета ее просто снесли. Колхоз (в основном рыбацкий, с одной животноводческой бригадой) оказался неперспективным, молодежь бежала в города, деревня постепенно пустела.

В годы Великой Отечественной войны Унежма оказалась в прифронтовой полосе, в ней находился пункт правительственной связи, который обслуживался взводом девушек-связисток. Для них был оборудован пост по наблюдению за воздухом - сначала на одном из домов (о чем до сих пор напоминает полуразвалившаяся башенка на крыше), а затем на церкви.Много унежемов не вернулось с войны, и деревня так и не смогла оправиться от ран.

Послевоенные годы - начало постепенного умирания Унежмы. В клуб ходить стало некому, и он был переоборудован под склад, затем - под коровник, потом и коров не стало. Церковь стояла опустевшая, крышу начали разбирать на строительные материалы...

В начале 1960-х здесь уже не было ни колхоза, ни школы, ни почты. Железная дорога обошла деревню стороной, строить автомобильные дороги через болота было уже не для кого. Так и осталась Унежма оторванной от современной цивилизации. В 1970-х годах закрылся последний магазин, оставался, правда, телефон - наследство еще довоенного времени. Телефонную линию много лет подряд поддерживал житель Унежмы В.П. Евтюков - чинил оборванные ветром провода и покосившиеся столбы на всем протяжении линии от Нюхчи до Кушереки - 20 километров в одну сторону и 30 в другую. Но с его смертью оборвалась и эта последняя ниточка, связывавшая Унежму с внешним миром. Телефонные столбы (единственная чужеродная вещь, привнесенная веком двадцатым в эту, словно законсервированную в веке девятнадцатом, деревню) до сих пор маркируют старый Поморский тракт почти на всем протяжении от Унежмы до Кушереки. Хотя многие столбы попилили, видимо пытаясь добраться до проводов, которые однако в большинстве своем так сняты и не были.

Цитируется по статье Е.Федосеевой, http://www.isles.ru/spots/unezhma.html

"Из села Кушерецкого до станции Унежма пришлось в последний раз добираться на телегах по отмелям моря; дорога шла довольно сносная. В Унежме оказалась вполне сохранившеюся небольшая деревянная церковь и очень хорошенькая колоколенка. Оба памятника принадлежат к XVII столетию.

Церковь состоит из главного невысокого сруба, покрытого крышей, подобной той, какую мы видели в Кушерецкой церкви, но только с одной средней главкой. С западной стороны находится трапезная, к которой примыкает маленькое крылечко. Алтарь представляет собою особый сруб.

Колоколенка имеет в основании квадратный сруб; на высоте 18-ти бревен этот сруб переходит в восьмиугольный. При переходе на углах поставлены «кокошнички». Верхние венцы сруба расширяются и образуют с фасада большую выкружку в виде карниза. К внутренним углам восьмиугольного сруба прикреплены круглые бревенчатые стойки. Они поднимаются выше сруба и наверху скреплены бревенчатою обвязкою, также в виде выкружки, на которой покоится шатровая крыша с главкою. На высоте первого карниза устроен пол, а на высоте второго – подвешены колокола. Между столбиками, выходящими из-за сруба, сделаны перильцы и арочки. Отливы карнизов покрыты тесом, концы которого отделаны в виде городков, главка и шейка обшиты гонтом в «чешую». С южной стороны к колокольне примыкает маленькое крылечко, ведущее на внутреннюю лестницу «колокольницы».

Исполнив обмеры и фотографии с этих любопытных памятников древнерусского зодчества, мы наконец, были обречены продолжать дальнейшее путешествие морем на карбасах, так как сухопутная дорога со станции Унежмы в летнее время совершенно прекращается.

Карбасы представляют собой простую лодку длиною около 9 аршин. К носовой части ея прикрепляется якорь на железной цепи и затем идут две или три поперечные скамейки для гребцов. Далее отведено место для пассажиров, длиною до трех аршин, перекрытое на высоте 1,5 арш. парусиной, в виде свода, и, наконец, в кормовой части лодки находится место для рулевого. Когда карбас отправляется в путь, гребцы берут с собой паруса, запасные весла, компас, боченок пресной воды, самовар и съестные припасы. Экипаж состоит из 4-х или 6-и гребцов, исключительно женщин, и рулевого, всегда мужчины. Карбасы и служащий на них народ так же, как на сухопутных трактах, разделяются на почтовые и земские, причем труд каждой пары женщин оплачивается как за одну лошадь.

Таким образом, на пристани села Унежмы, расположившись с моим попутчиком в новом, хотя и более спокойном, но опасном экипаже, мы пустились в море уже при закате солнца. Сильный попутный ветер крепко схватил паруса карбаса и невольный страх овладел мною. Мы неслись в нескольких верстах от берегов и, разрезая бушующие волны, с каким-то самоотвержением шли вперед. Дружное пение гребцов, их полное спокойствие к окружающим волнам моря постепенно ободряли меня, и я скоро сам забыл о всех опасностях. Сквозь небольшой дождь и туман мы быстро прошли более 30-ти верст и, приближаясь к станции, готовы были вступить в устье реки Нюхчи, но начавшийся отлив и опасные пороги этой реки заставили нас идти в деревню пешком более 5-ти верст.

Целой процессиею мы с багажом пробирались узкою тропою, лежащею в тундрах, и в продолжение только нескольких часов, изнемогая от усталости, едва достигли селения. Не найдя, однако, здесь ничего интересного для своих целей, мы выждали нового прилива – «полной воды»; быстро затем пронеслись в карбасе порогами реки и снова вступили в море. Тихая, ясная погода, несмолкаемые песни гребцов-«женок», отдых на попутных островах, все дышало на меня новизною и производило небывалое впечатление.

Осмотревши на следующей станции мало сохранившиеся церкви в селе Колежемском, я направился в посад Сумы. По зимнему пути здесь считается 25 верст, между тем как морем, огибая берега, пришлось сделать до 50 верст. В подобных переездах невольно поражает неутомимый труд гребцов, которые зачастую проходят 25-30 верст без парусов и без всякого отдыха.

Проезжая таким образом одну деревню за другою, между прочим, нельзя было не заметить в них некоторую безжизненность и почти полное отсутствие мужчин. Это объясняется тем, что последние, еще с ранней весны, расходятся одни на промыслы по далеким окраинам Мурмана, а другие уходят на торговых судах в Норвегию. «Женки» же иногда на несколько дней отправляются в страду (покосы), так что в деревнях остаются только женки-гребцы, старый и малый люд.

В отношении построек можно сказать, что во всех селениях и в особенности посадах поморья, среди небогатых изб, где находится не только жилье, но и все хозяйство, часто замечаются большие деревянные двухэтажные дома, обшитые тесом и украшенные филенчатыми наличниками. Эти сравнительно богатые дома принадлежат судовщикам и хозяевам рыбныхпромыслов, о которых было упомянуто при описании Норвегии и Мурманского берега".

Фрагмент из книги «Путевые заметки о севере России и Норвегии» В.В. Суслова, 1888 год, Источник текста: http://www.strana-naoborot.com/Unezhma/vse_o_nei/02_suslov.htm

Храм стоит на гранитных холмах, с трех сторон омываемых Белым морем. Так выглядит мыс Бранница, который находится в 60 км от Онеги. Церковь, увенчан­ная одной главой на кубоватой (то есть напоминающей граненую луковицу) кровле, была выстроена к 1824 году на месте более древней. Рядом стояла стройная шатровая колокольня XVIII века. Вокруг — поморское село на сотню дворов, со школой и почтовой станцией. В 1930-е гг. село стало колхозом «Великое дело», церковь — клубом, колокольню уничтожили. Позже в церкви сделали коровник, а место полностью обезлюдело. Сейчас храм с проваливши­мися кровлями стоит в окружении нескольких пустых изб заброшенной и весьма труднодоступной и безлюдной деревни.

Александр Можаев, https://arzamas.academy/mag/623-ancient_churches

Место притяжения: зачем в заброшенной деревне восстанавливают храм. Карельские реставраторы вместе с волонтерами спасают от разрушения старинную деревянную церковь на берегу Белого моря.

Кубоватый храм Николая Чудотворца в заброшенной поморской деревне Унежма на границе Архангельской области и Карелии – один из самых выразительных памятников деревянной архитектуры на беломорском побережье. Однако на протяжении последнего десятилетия он находился под угрозой обрушения – огромный куб, венчающий церковь, сильно накренился и мог в любой момент обвалиться.

В 2020 году в Унежму приехала экспедиция проекта «Общее дело. Возрождение деревянных храмов Русского Севера», которая провела на памятнике экстренные противоаварийные и консервационные работы. Реставраторы и волонтеры разобрали завалы внутри храма, сняли куб и установили защитную кровлю над алтарем, четвериком и притвором. В прошлом году к восстановлению церкви подключился и архитектурно-реставрационный центр «Заонежье».

«МК в Карелии» поговорил с его директором, известным российским реставратором Виталием Скопиным, который недавно вернулся из очередной экспедиции в Унежму.

– Виталий, чем Никольская церковь в Унежме интересна как архитектурный памятник, ведь в отличие, например, от кубоватого храма в Вирме XVII столетия это довольно поздняя постройка – начала XIX века?
– Дело в том, что в XIX веке в России появляется профессиональная архитектура. В деревнях строятся храмы по проекту, и народное творчество, которое особенно ценно для нас, начинает исчезать. Профессиональная архитектура в деревянном зодчестве мне не люба. Бывают, конечно, хорошие исключения, но, в основном, все делалось по каким-то жестким канонам, зачастую было подражание каменной архитектуре, и по стране даже пошли типовые проекты. А изюминка, характерная для народного деревянного зодчества, в таких проектах пропала.
Церковь Николая Чудотворца в Унежме хотя и была построена в начале XIX столетия, но это еще не профессиональная архитектура, о которой я говорю. Она как раз народная, которая у меня, как у специалиста, вызывает восторг. Если посмотреть на пропорции храма, некоторые вещи поначалу могут вызвать удивление. Допустим, шейка или основание главки Никольской церкви. Почему она такая узкая и такая длинная? А это влияние западной архитектуры, потому что поморы много странствовали, торговали, видели, как строят в Скандинавии.

Почему вообще интересно заниматься реставрацией культовых объектов? Они все разные. Реставратор – он же, как следователь, вынужден вникать, как все было сделано, как и чем работали мастера. Есть, конечно, общие приемы, наработки, но, в том числе, и на этом памятнике мы увидели у мастеров собственный почерк. Хочу сразу сказать, что эта церковь рубилась очень быстро. Не знаю, были ли это местные мастера или их откуда-то нанимали, но они явно торопились. Может, им было холодно (смеется). Материал при этом у них был серьезный, какой редко можно встретить в Карелии. В основание положены бревна с огромным диаметром – 42 по вершинке! У нас это, пожалуй, можно было увидеть только в Успенской церкви в Кондопоге. А для Архангельской области это довольно обычное явление.
– Видимо, тогда на берегу Белого моря рос такой лес.
– Видимо, да. Хотя вокруг самой Унежмы одни болота, и эти бревна все равно приходилось откуда-то перевозить.

– Как я понимаю, на карельском побережье Белого моря, такой кубоватый храм сохранился лишь в Вирме?
– Да, я больше с ними не сталкивался, поэтому у меня и опыта работы с кубами не было. Тем более было интересно, потому что этот куб в Унежме достался нам уже в разобранном состоянии. Он грозил обрушиться внутрь храма, и это была бы для памятника катастрофой. Волонтеры «Общего дела» вместе с реставратором Андреем Бодэ очень качественно разобрали этот куб и провели консервацию храма. Но все равно памятник достался нам в удручающем состоянии, с очень сильными утратами. Во время Великой Отечественной войны в кубе еще и вырезали смотровые окна для ведения наблюдения за морем.

Нам, по сути, нужно было заново собрать этот куб. Дело в том, что рубленая конструкция составляет только основу куба, а дальше на нее наращивается каркас, и с этим каркасом нужно попасть в геометрию памятника, чтобы не нарушить его формы. Куб мы рубили на земле, а потом поднимали его наверх, и все это время нам приходилось высчитывать необходимые объемы.
Кроме того, мы впервые работали с таким кровельным материалом как гонт. У нас в Карелии его редко где можно встретить, и раньше мы использовали либо доски, либо лемеха.

– Вы занимались реставрацией Никольской церкви вместе с «Общим делом»?
– Да, на мой взгляд, появление у нас в стране такого проекта как «Общее дело» дало шанс очень многим памятникам деревянной архитектуры. Помимо того, что многие из них удалось отреставрировать, участники проекта консервируют значительную часть храмов и часовен для будущих реставрационных работ. К примеру, в Карелии в следующем году законсервировать планируется три деревянных памятника. Это даст им надежду выжить – в том состоянии, в котором они сейчас находятся.

Когда «Общее дело» предложило нам поработать в Унежме, я посмотрел на карте, где это, и мне стало любопытно, как туда вообще попадают. Там нет ни дорог, ни электричества. Добраться туда можно только на гусеничном ходу или по морю – на болотоходе. Но материалы для реставрации, к счастью, были завезены «Общим делом» заранее, и это тоже был своего рода подвиг, потому что минувшей зимой машина с материалами просто провалилась под лед в море. То есть эта реставрация для нас и для волонтеров – настоящее приключение и погружение в историю. Конечно, мы везем с собой электрические станции, но никаких кранов и другой такой техники у нас нет, поэтому фактически приходится использовать исторические технологии – всякие лебедки и блоки. По сути, мы повторяем то, чем занимались мастера, которые строили эту церковь. Только они поднимали конструкции за счет воротов, а мы используем электрическую лебедку. Однако самое главное – это потрясающее, живописное место. Это берег Белого моря, где сохранились дома, построенные в 20-е годы прошлого века. А красоту беломорских скал, на мой взгляд, вообще трудно с чем-либо сравнить.

– А в самой деревне уже никто не живет?
– Туда приезжают только в летний период, на охоту и рыбалку. Зимой там нет никого. Последняя жительница Унежмы – Ольга Григорьевна Куколева – умерла в 2006 году в 90 с лишним лет. Она категорически отказывалась из деревни уезжать и жила в ней в полном одиночестве.
– И для кого вы тогда реставрируете эту церковь?
– На самом деле, это очень важный вопрос. Иногда кажется, что реставраторы реставрируют такие церкви сами для себя. Но этим летом в Унежме было довольно много народу, а в августе в Никольском храме даже прошла первая литургия. Я знаю, что кто-то из участников проекта «Общее дело» хотел бы там жить. В деревне есть туристический домик, куда приезжают гости почти весь летний сезон – с мая по октябрь, и восстановленный деревянный памятник станет для Унежмы еще одним местом притяжения. Я раньше не верил в то, что храм может возродить какое-то место. Мне казалось, что сначала люди появляются, а потом храм. А теперь я думаю, что может быть и наоборот.

Место притяжения: зачем в заброшенной деревне восстанавливают храм - МК Карелия (mk.ru)