В Тверской области рухнул деревянный храм с росписями. Никто не заметил.
Осенью 2019 года в Тверской области в умирающем и затерянном в лесах Селижаровского района селе Ранцево рухнул деревянный Никольский храм. Он стоял заброшенным много лет, его судьбой, кроме местных краеведов, никто не интересовался. Он не состоял даже в официальных списках памятников архитектуры. Видимо, по причине относительной молодости — построена церковь была в 1887 году.
Хотя, как отмечают специалисты и ценители, храм был весьма оригинальным памятником эклектического стиля, церковного зодчества конца XIX столетия, который в наши дни не имел аналогов на территории Тверской области. Пятиглавый, рубленный «в лапу», с ярусной колокольней и пятигранной алтарной апсидой. Особую оригинальность и ценность Никольской церкви придавали так называемые небеса — росписи по металлическим конструкциям перекрытия в верхней части храма. В наши дни это большая редкость: некоторые аналоги вывезены в музеи, за оставшимися на родных местах охотятся экспедиции искусствоведов и краеведов, странствующие по Русскому Северу. А тут, можно сказать, по соседству с Москвой — «небеса» сохранялись до недавнего времени, причем в относительно приличном состоянии. И — никому не были нужны.
В советские годы церковь использовал в хозяйственных целях местный колхоз, отчего она и уцелела. А вот в постсоветскую эру здание оказалось заброшено и стало быстро разрушаться. Исчезла кровля, деревянные конструкции начали гнить. В середине 2010-х годов рухнули «небеса» с росписями, а осенью 2019-го не выдержала венчающая часть храма. Пятиглавие со стропилами кровли обрушилось внутрь четверика, и теперь в Ранцеве на месте храма красуется груда железа и полусгнившего дерева. Среди обломков видны церковные главы. Руины трапезной и колокольня пока стоят…
Как водится у нас, только после катастрофы на церковь обратили внимание. В Ранцево наведались путешественники, выложили фотографии упавшей церкви в Instagram и местные паблики. Теперь волонтеры спасают кресты Никольского храма. Четыре креста перевезены в Селижаровский краеведческий музей. Один, скорее всего, в музее и останется, а остальные хотят установить на погосте какой-нибудь действующей церкви. Еще один крест пока не нашли — он где-то под завалами.
Надо отметить, что гибель храма была предсказуема — один крест с него упал еще в 2011 году, и его тогда же перевезли в музей. Однако тогда на это предзнаменование не обратили должного внимания. Да если б и обратили — что бы это изменило? Для кого восстанавливать храм в обезлюдевшем селении? За чей счет? Все это вопросы без ответов, а храмов в таком положении в России — несколько тысяч.
В Ранцеве тем временем энтузиасты продолжают разбирать руины и делать маленькие исторические открытия. Достали уцелевшие при падении храма старинные оконные решетки, также отвезли в музей. А на крестах тем временем обнаружили следы от пуль.
Старожилы и местные историки тут же вспомнили, что во время Великой Отечественной войны на территории Селижаровского района шли ожесточенные бои. Следы от пуль нашли и на жестяном покрытии церковных главок. А на стене церкви, присмотревшись, отыскали инициалы красноармейца, датированные 1942 годом. Возможно, кто-то принял у стен Никольского храма в Ранцеве последний бой…
А в наши дни последний бой — с безжалостными временем и равнодушием — принял и сам Никольский храм. Результат известен.
Самое, может быть, печальное во всей этой истории, что обрушение храма (кстати говоря, в области, губернатор которой известен многочисленными заявлениями о необходимости восстановления православных святынь) прошло практически незамеченным. Как будто дело житейское, как будто все так и должно было произойти. Пара-тройка публикаций в соцсетях и местных СМИ, три-четыре «лайка» под каждой. Ни разбирательств — почему так случилось, по какой причине старинный храм с росписями не состоял под государственной охраной, были ли ответственные за его состояние и кто они. Ни элементарного мониторинга — какие еще заброшенные храмы на грани исчезноваения, что можно сделать, чтобы предотвратить…
Как будто о Никольском храме говорил на днях патриарх Московский и всея Руси Кирилл, выступая на заседании Общества русской словесности в Фундаментальной библиотеке МГУ: «Если летишь над ближним Подмосковьем и над прилегающими к Московской области районами, то невольно видишь заброшенные деревни. Самое печальное, что в этих деревнях стоит единственное, что связывает нас с прошлым, единственное, что является реальным памятником архитектуры и культуры, это деревенский храм. Если бы вы видели, в каком состоянии многие из этих храмов!..Если не употреблять энергичных усилий, если не рассматривать задачу реставрации этих памятников как одну из первостепенных, если относить ее на последующие времена, когда мы, мол, немножко подразбогатеем и сделаем что-то другое, важное и полезное, у нас не останется и этих памятников, мы вообще превратимся в выжженную землю с точки зрения истории». По статистике, которую привел патриарх, более четырех тысяч храмов сегодня нуждаются в срочном ремонте или, по крайней мере, в консервации, «чтобы они не превратились в руины в ближайшие пять-семь лет».
Спасением вот таких, не самых знаменитых, заброшенных, превратившихся в руины, не попадающих по причине бесхозности в государственные программы реставрации храмов у нас пока занимаются только волонтеры. Собирают средства, находят меценатов, организуют ежегодно десятки экспедиций по Архангельской и Вологодской областям, Карелии, другим регионам, некогда богатым деревянным зодчеством (об этом «Огонек» писал в № 39, 2019). Обследуют храмы в заброшенных и обезлюдевших селах и погостах, проводят противоаварийные работы. Не жалуются, потому что знают: никто, кроме них, в погибающие села не придет. Инвесторам неинтересно…
В нацпроекте «Культура» на ближайшие несколько лет заложена поддержка волонтерских организаций, работающих на ниве сохранения памятников архитектуры. Этим пока государственное участие в спасении заброшенного архитектурного наследия и ограничивается. Но вряд ли можно надеяться, что тысячи таких памятников — безмолвных свидетелей российской цивилизации — можно спасти усилиями одних волонтеров. Если хотя бы малую толику тех астрономических средств, которые тратятся в наши дни в российской столице и крупных городах на «благоустройство», шумные праздники, «фестивали меда» и т.п., направить на первоочередные противоаварийные работы в покосившихся храмах, заброшенных усадьбах, на элементарное заколачивание дверей и окон, какая получилась бы благородная государственная программа! Да и рабочих мест сколько бы образовалось, не говоря уже о перспективных точках приложения общественного темперамента. Глядишь, и развитию внутреннего туризма такая программа бы помогла, и в некоторые заброшенные села жизнь можно было бы вдохнуть.
В наши дни о патриотическом воспитании не вещают разве только что утюги. Но неужели непонятно, что каждый рухнувший вот таким образом старинный храм перечеркнет любые уроки абстрактного патриотизма? И наоборот, каждый спасенный и восстановленный — сам будет живым уроком и наглядным примером подлинного патриотизма.
Константин Михайлов, "ОГОНЕК", 11 ноября 2019 г.
