С конца 1932 по конец 1934 г. шла борьба за Никольскую церковь в с. Сеготь Дьяконовского сельского Совета Пучежского района Ивановской промышленной области. Началось все в октябре 1932 г., когда сельсовет изъял церковную сторожку для организации столовой и общежития учеников. Верующие обратились с жалобой на действия сельсовета в Пучежский райисполком, но тот отказал им в ходатайстве, сказав, что община может содержать сторожа в другом помещении, сторожка находится не в черте ограды (это не соответствовало действительности: по словам верующих, «сторожка в черте ограды, только есть выход из второй комнаты по-за ограде»), а у сельсовета крайняя потребность в зданиях; правда, предложил сельсовету оказать содействие в подыскании помещения для сторожа близ церкви [1, c. 90]. Видимо, этот успех вдохновил сельсовет на дальнейшие действия против верующих.
У общины было 2 церкви: зимняя и летняя. 8 марта 1933 г. на конференции женщин после слов поздравления и доклада о международной политике присутствующие приняли на себя обязательства: проверить семена, подготовить ясли, выгнать кулаков и, через запятую, переделать летнюю деревянную церковь под школу [1, c. 47]. Тогда же прошло общее собрание колхозников, на котором, прослушав обращение Всесоюзного съезда колхозников, также все приняли на себя обязательства: проверить семена, обработать тресту, собрать по 25 кг золы с хозяйства, провести борьбу с лодырями, ворами, кулацким влиянием и – использовать церковь под культурные надобности [1, c. 48]. Решив не откладывать дело в долгий ящик, 11 марта председатель сельсовета Писанов и секретарь местной ячейки Кушаков, вытребовав у сторожа ключи от церкви, самовольно выломали все имеющееся в ней имущество (иконы, облачения, хоругви, покровы, «коностас»), повредили настенную живопись. Разрешения от вышестоящих инстанций у них не было. Верующие не были допущены в храм в момент его ликвидации (хотя бы для исключения уничтоженных вещей из описи), даже священнику не разрешили взять с престола антиминс, без которого невозможно совершать обедню. Ключи от храма находились у сторожихи, и председатель церковного совета взял их фактически обманным путем, сказав, что нужно сходить в летний храм для проверки бумаг, и лично отпер храм [1, c. 9-11]. Тогда же им была дана расписка: «Я, председатель Сеготской религиозной общины Солдаткин, прошу принять от меня здание летней церкви со всеми ея принадлежностями» [1, c. 28]. Сейчас не представляется возможным определить, добровольно ли действовал Солдаткин или под давлением. По законам того времени, одна община, действительно, не имела права арендовать 2 церкви, но и вопрос ликвидации церкви решал не председатель церковного совета, а вся община, и не сельсовет, а облисполком. 26-м марта 1933 г. был подписан протокол церковного совета совместно с ревизионной комиссией о том, что т.к. сократилось количество верующих, а соответственно, сократились и доходы, что вызвало трудности с ремонтом и уплатой платежей – передать летнюю церковь Дьяконовскому сельскому Совету, имеющему нужду в школьных помещениях и других культурных учреждениях. «Церковный совет и ревизионная комиссия одобряют постановление верующих колхозников, давших до 300 подписей, подтверждающих желание передать деревянную церковь под культурное учреждение и считающих правильным передачу ключей сельсовету 11.3. с/г. председателем церковного совета Солдаткиным. Имущество, имеющееся в ней, оставить в пользовании общины; требующееся из него перенести до 1.4.33.» [1, c. 46]. Последняя фраза может вызывать только недоумение после данных из жалобы верующих о полном разгроме в церкви. 300 же подписей, надо полагать, были собраны на мартовских женской конференции и общем собрании колхозников. К сбору подписей присоединились другие колхозы: так, 18 марта 23 подписи дало общее собрание горбуновского колхоза «Новый путь» и 7 подписей граждане деревни Дьяконово, 26 марта поступило еще 19 подписей из Беляевского колхоза [1, c. 49, 42]. И это было только начало.
Дело в том, что в марте же верующие шлют жалобы в облисполком и ВЦИК, кстати, очень грамотно оформленные: так, в них указывается, что долгов по платежам у церкви нет (это было очень распространенной причиной закрытия храмов), что сельсовет не предъявил разрешение на ликвидацию церкви от вышестоящих инстанций, со ссылками на закон, что верующим должны были предоставить двухнедельный срок на обжалование и верующие имели право присутствовать при ликвидации храма, а имущество перенести в другой храм, что церкви более 200 лет и она должна состоять на учете в Музейной комиссии [1, c. 9].
Уже 1 апреля 1933 г. Ивановский облисполком пишет в Пучежский райисполком о жалобе от верующих с. Сеготь, а т.к. материала в облисполком о ликвидации церкви не поступало, то действия сельсовета были признаны незаконными, требующими срочного расследования; материалы должны быть высланы в Иваново [1, c. 44]. 13 апреля уже из ВЦИК в облисполком идет приказ: «По препровождаемой жалобе Никольского религиозного общества с. Сеготь на незаконное изъятие местными органами здания церкви Комиссия [по делам культов при ВЦИК] предлагает Вам с получением сего рассмотреть это дело и привлечь виновных к ответственности» [1, c. 28]. Вот тут и пригодились уже собранные подписи, кроме того, начался новый виток сбора подписей. 3 апреля Пленум Красногорского сельского Совета постановил, что т.к. у Дьяконовского сельского Совета острый недостаток в помещениях и нет никакого культурного очага (нардома, избы-читальни и т.д.), т.к. наблюдается малый процент посещения церкви (только старики и старухи) и т.к. в Сеготи 2 церкви, из которых одна занята в течение 2-3 месяцев в году – передать летнюю церковь Дьяконовскому сельскому Совету под культурное учреждение [1, c. 43].
27 апреля на общем собрании Гранинского колхоза Красногорского сельского Совета после доклада Л. Блеклова о религиозном дурмане постановили передать церковь под школу, на общем собрании Федотовско-Трухинского колхоза того же сельского Совета после доклада Морозова на ту же тему постановили передать церковь под школу и дом культуры. 28 апреля по похожему сценарию развивались события в рогуловском колхозе «Путь к социализму», только доклад читал В.П. Карпов. 30 апреля такую же резолюцию вынесли Кондратовский и Яблоновский сельские Советы. 30 же апреля Дьяконовский сельский Совет (82 подписи) просит у райисполкома ускорить и утвердить передачу здания, т.к. приход коллективизирован на 100 %, а в связи со сплошной коллективизацией растут культурные запросы со стороны колхозников, большинство населения в церковь не ходит и у верующих остается еще большая церковь, способная удовлетворить «ту часть верующих, которая еще на сегодняшний день имеется»; зато в сельсовете не имеется ни одной избы-читальни, школа 1-й ступени и ШКМ занимаются в 2 смены, в 1932 г. из 250 человек, записавшихся на курсы счетоводов, бригадиров и трактористов, учились только 134 человека из-за отсутствия помещения, ликвидация неграмотности колхозников проводится в 9 вечера, а кинопередвижка срывается. 2 мая выходит резолюция общего собрания Крестьяновского колхоза.
В это же время колхозники Осиновского колхоза приветствуют постановление о передаче деревянного церковного здания с. Сеготь под культурные нужды (11 подписей). Проводился сбор подписей у граждан деревни Акатиха, «изъявивших желание на передачу летней церкви на культурные цели» (10 подписей) и среди учащихся допризывников 1911-1912 гг. при Сеготском учебном пункте [1, c. 15, 18, 19, 17, 27, 20, 34, 36, 40, 35].
3 мая 1933 г. Пучежский райисполком шлет отчет в облисполком: «Действия Писанова имели место, сейчас действия приостановлены, церковь находится в пользовании верующих. Изъятие здания по инициативе сельсовета без соответствующего оформления этого изъятия было вызвано стремлением сельсовета использовать его по настоянию передовых колхозников под культурные цели. У верующих 2 здания – достаточно одного. Район полностью коллективизирован, культурный уровень населения данного района довольно высок, который и требует использовать одно здание под устройство народного дома. В данный момент среди населения развернута работа по оформлению вопроса об использовании под культурные цели одного из церковных зданий. Ссылка общины, что церковь имеет историческое значение, неверно. Здание обыкновенное, деревянное, двухэтажное, старое, неоднократно ремонтировалось и никакой музейной ценности из себя не представляет.» [1, c. 54].
Вполне исчерпывающий ответ, если не брать во внимание ту странность, что 200-летнее здание, т.е. здание Петровской эпохи, не является музейным памятником. Но проблема заключалась в том, что 4 апреля 1933 г. от верующих в облисполком пришла еще одна жалоба, где указывалось, что церковь отнюдь не возвращена в пользование верующих, кроме того, добавляется об изъятии в октябре 1932 г. сторожки, которое райисполком признал законным [1, c. 89]. Поэтому облисполком перед тем, как отправить успокоительное письмо во ВЦИК, пишет выговор Пучежскому райисполкому: «Вам было из облисполкома письмо 1 апреля 1933 г., потом 16 апреля. 13 апреля 1933 г. ВЦИК предложил дело рассмотреть, виновных наказать. Новая жалоба верующих от 4 апреля свидетельствует, что действия не исправлены. Кроме того, изъята сторожка, выселен сторож. РИК 17 января 1933 г. признал незаконные действия сельсовета правильными, что, по заключению сельсовета, религиозная община может содержать сторожа в другом здании, имеющемся в селе, и в ходатайстве верующим отказал.»
По постановлению ВЦИК и СНК СССР «О религиозных объединениях» от 8.4.1929 г. и Инструкции постоянной комиссии при ВЦИК по вопросам культов от 16.1.1931 г. ликвидация церкви возможна только решением облисполкома и, при обжаловании верующими, ВЦИКа, а не сельсовета и даже РИКа; сторожка же, до расторжения договора, является неотъемлемой частью церкви. Срочно выполните указание от 1 апреля 1933 г. и вышлите весь материал в облисполком.» [1, c. 87]. Пучежский же райисполком, отправив 3 мая покаянное письмо в облисполком, 4 мая пишет следующее: «Т.к. население указанной местности коллективизировано на 100 %, т.к. необходимо помещение для культурных целей, а наличие 2 церквей у 1 общины противоречит ст. 36 инструкции «О порядке проведения в жизнь законодательства о культах» и 26 марта 1933 г. церковный совет отказался от летней церкви из-за сокращения верующих и доходов (у верующих осталось каменное церковное здание) – просить облисполком о расторжении договора на 2-е здание» [1, c. 88].
Тем временем 12-15 мая колхозы начали сбор средств на переоборудование церкви (верх – под школу, низ – под народный дом). Санкинский, Юшковский, Дуловский, Потаковский и Елуповский колхоз «Приволжская беднота» решили собрать по 5 р. 50 к. с хозяйства; Овсянниковский, Монастырский и Трухинско-Федотовский колхоз «1 Мая» по 5 рублей с хозяйства, Цыговский – по 6 рублей. Горбуновский колхоз решил выделить на такое дело 550 рублей и вызвать на «цоцоревнование» Вахрушинский колхоз, Вахрушинский колхоз решил выделить 300 рублей и несколько плотников. Белевский колхоз – более 80 рублей, Осихинская сельхозартель «Красный трудовик» - более 100 рублей, Кругловский колхоз – 150 рублей. А в романовском колхозе «Красный трудовик» 7 человек дали по 5 рублей, а 15 отказались. Смета переустройства включала в себя разборку купола, постановку стропил, возведение чердачного перекрытия, переборки, сценарной арки и 8 печей [1, c. 67, 71-78, 82, 58].
Облисполкому нечего было возразить на оформленное с соблюдением всех законов ходатайство райисполкома, поэтому 16 июня 1933 г. он велит последнему высылать дополнительный материал о ликвидации церкви в Сеготи, какой – сказано устно ответственному секретарю райисполкома [1, c. 65]. Видимо, имелись в виду смета и проект переустройства.
15 августа верующие шлют очередную жалобу во ВЦИК. Причины жалобы все те же, кроме того, дало о себе знать отсутствие сторожа – кто-то постоянно выбивал окна в церкви, да и уборщица за неимением квартиры живет вдалеке от церкви [1, c. 11]. Президиум ВЦИК шлет в облисполком депешу: «С апреля Вами не разобрано дело о незаконном изъятии из пользования верующих в с. Сеготь. 9.V. с/г. Вы сообщили, что здание церкви оставлено в пользовании верующих, а всякие действия приостановлены. Из новой жалобы верующих видно, что здание церкви изъято уже, изъята и сторожка. Дайте объяснение таких действий и все материалы вышлите; вышлите и постановление облисполкома.» [1, c. 50]. 16 августа 1933 г. на заседании Президиума облисполкома вынесли решение: т.к. у общины 2 здания, а деревянное двухэтажное здание летней церкви может быть приспособлено под дом культуры, и расход берут на себя колхозники с. Сеготи и ближайших селений – договор расторгнуть, церковь ликвидировать. Протокол решения высылается во ВЦИК 5 сентября [1, c. 15, 14]. 13 октября 1933 г. Пучежский райисполком на основании решения облисполкома передает церковь Дьяконовскому сельскому Совету под культурное учреждение [1, c. 12].
17 ноября верующие шлют во ВЦИК очередное ходатайство; просят уже только о храме, про сторожку даже не упоминают, хотя как раз за нее-то можно было бы побороться; снова подробно описывают процесс ликвидации церкви, кроме того, пишут, что из икон сельсовет сделал скамейки – в знак протеста население не участвовало в торжествах 7 ноября [1, c. 9]. Письмо осталось без ответа. 27 декабря 1933 г. Президиум ВЦИК постановление облисполкома от 16 августа 1933 г. утвердил, церковь ликвидировал [1, c. 8]. На радостях сельсовет 11 января 1934 г. запретил колокольный звон (якобы по просьбе колхозников) [1, c.7]. Тогда же был прекращен колокольный звон в Нагорной и Зарецкой церквях Пучежа, в Порзднях, Болваницах, Кандаурове и Семеонове [2, c. 169]. По данным на 22 января того же года (дата очередной жалобы верующих во ВЦИК), церковь стоит в разломанном виде, поломана и исчезла масса ценных вещей. 11 сентября 1934 г. верующие шлют в Комиссию советского контроля заявление о неправильном закрытии церкви и снятии колоколов [1, c. 3]. 11 декабря 1935 г. ВЦИК в очередной раз велит облисполкому разобраться с незаконным изъятием церковной сторожки в Сеготи [3, c. 31].
Так была закрыта Никольская церковь в с. Сеготь. В этой истории изъятие летней церкви у верующих было изначально предрешено: по законам того времени одна община могла арендовать только одно здание или помещение. Но погром в храме при его закрытии, само несанкционированное сверху закрытие, изъятие сторожки, административное запрещение колокольного звона, использование икон в качестве материала для скамеек – все это является ярким примером произвола местных властей и тогдашнего отношения к церкви. Обратим внимание, что вопреки требованиям ВЦИК виновники не были привлечены к какой-либо ответственности.
Источники: 1. ГАРФ. Ф. Р-5263. Оп. 1. Д. 745. 2. ГАРФ. Ф. Р-5263. Оп. 1. Д. 692. 3. ГАРФ. Ф. Р-5263. Оп. 1. Д. 697.
// Ершов А.Л. О закрытии церкви в с. Сеготь Пучежского района // Государство и общество, церковь в истории России ХХ века: Материалы 1Х Международной научной конференции. Иваново, 10-11 февраля 2010 г.: в 2 ч. - Иваново: Иван. гос. ун-т, 2010. - Ч. 1. - С. 155-161.
