Рыбинск. Церковь Казанской иконы Божией Матери.

В начале XVII в. на месте церкви располагался мужской монастырь. В 90-х годах XVII в. на месте монастыря появился "убогий дом" - богадельня. В 1697 г. при этом доме построена церковь во имя Казанской иконы Божией Матери с небольшой папертью и шатровой колокольней. Много лет храм оставался нерасписанным. Только в 1767-1768 гг. артель ярославских изографов украсила храм фресковой живописью. Замечателен по богатству исторических и бытовых подробностей нижний храмовый ярус церкви, иллюстрирующий "Сказание о Казанской иконе", написанное митрополитом Казанским Гермогеном. На северной стене изображена встреча Казанской иконы в Москве в 1612 г., когда она прибыла с ополчением Минина и Пожарского как "великая заступница Русской земли" (в клейме изображена огромная толпа народа на фоне Московского Кремля). В 1768 г. в храме установлен резной пятиярусный иконостас, который стал одной из достопримечательностей древнего храма.

В дальнем конце Большой Казанской улицы располагается комплекс Казанской церкви, построенной в 1697 году на месте упраздненного одноименного монастыря. Эта летняя церковь, сохранившаяся до наших дней, относится к типу поздних ярославских храмов. Она типологически близка к таким ярославским храмам как Никола рубленный город (1695).

Основной объем храма – бесстолпный четверик, перекрытый сомкнутым сводом. С востока к нему примыкает трехапсидная алтарная часть, а с запада узкая галерея – паперть, и небольшой притвор, увенчанный ротондой и с плоским куполом. Четверик имеет два яруса окон и увенчан традиционным пятиглавием. До наших дней Казанская церковь, дошла с искажениями и утратами. Еще в конце XVIII в окна получили плоские барочные наличники с «ушками». Однако на алтарной части храма сейчас можно увидеть типичные для конца XVII в детали: полуколонки между апсидами, карнизы виде трех нависающих друг над другом рядов поребрика. В Казанской церкви сохранились росписи, выполненные в 1767-1768 гг. На стене справа от западного портала уцелела помещенная в рамку надпись, содержащая имена работавших здесь изографов. Среди них – представитель известной династии ярославских мастеров - Михаил Сопляков. Стены основного четверика разделены на семь ярусов росписей, нижний из которых – орнаментальный, хорошо сохранивший только на северной стороне. Причудливые завитки фантастических стеблей, листьев и цветов написаны свободно и уверенно. При этом за образец видимо, был взят ярославский храм Илии Пророка, в росписях которого встречаются те же мотивы. Второй снизу ярус иллюстрирует «Сказание об иконе Казанской Богоматери». Здесь особенно интересна богатая архитектурная декорация – изображения московского Кремля и Города Казани. В следующей четырех ярусах художники поместили композиции на евангельские темы. Особой выразительностью отличается «Моление о чаше» в третьем ярусе на южной стене. Фигуры молящегося Иисуса и спящих апостолов трактованы здесь вполне реалистично. Седьмой ярус росписей составляют двенадцать помещенных в фигурные рамы аллегорических композиций, посвященных Символу веры.

На сводах находятся четыре большие композиции – «Поклонение Кресту», «Св. София Премудрость Божия», «Ангел отделяет овен от козлищ», а также навеянное западноевропейскими гравюрами «Коронование Богоматери». Наряду с развернутыми на плоскости стен повествовательными сюжетами существует и другая группа изображений: сцены и образы, помещенные в откосах окон. Среди них – «Притча о бедном и богатом» в окне на западной стене, ангелы, несущие икону Казанской Богоматери, - на перемычке окна нижнего яруса северной стены. Тема росписей западной галереи традиционен – Апокалипсис. Такое размещение столь же характерно для ярославской живописи XVII столетия, как и выбор соответствующих сюжетов. Здесь и трубящие ангелы, и адские чудовища, и ангелы, изливающие на землю «семь фиалов гнева Господня», и восходящая к известной гравюре А. Дюрера группа из трех апокалипсических всадников. На откосах портала, ведущего в храм, в круглых медальона размещены изображения святых в полный рост.

В росписях Казанской церкви отчетливо видны отсветы высокого искусства ярославских живописцев XVII столетия: динамичные многофигурные композиции, повышенная декоративность с широким использованием растительных мотивов, великолепная колористическая гамма, в которой чередуются теплые, красновато-коричневые и холодные, зелено-голубые, серебристо-серые тона. Однако уже ощущается и упадок стиля, выразившийся в утрате чувства меры, в мелком масштабе фигур и сухости и сдержанности рисунка. Весьма интересен был недошедший до нас резной пятиярусный иконостас Казанской церкви, созданный в 1768 г при участии местного живописца Василия Тюменцева. В начале XIX в. древняя шатровая колокольня, стоявшая перед западным фасадом Казанской церкви, была разобрана. Позднее на ее место был сооружен сохранившийся до наших дней притвор. Его кубический объем с трех сторон оформлен портиками тосканского ордера и перекрыт плоским куполом на массивном барабане. Купола Казанской церкви ранее сверкали позолотой. Стены были окрашены в красный цвет, колонны и перемычки в белый с цветные наличники окон. Во втором десятилетии XIX века была построена, несохранившаяся до наших дней, четырехъярусная колокольня в классическом стиле. Судя по архивным фотографиям, она почти в 3 раза превышала высоту сохранившейся ныне Казанской церкви. Как и соборная, она отстояла отдельно от храма. Стройная, как свеча, с изящной главкой в виде чаши, из которой поднимался шпиль с крестом на золотом яблоке, она напоминала построенную в те же годы пятиярусную колокольню в торговом селе Курба под Ярославлем. По-видимому, оба здания проектировал один и тот же архитектор. В комплекс Казанской церкви входила и теплая Введенская церковь, построенная в 1720 г., с обширной трапезной. Она располагалась к юго-западу от летнего храма. Построенная одновременно с Никольским собором, церковь в 1830-е годы была перестроена в духе позднего классицизма: основной четверик был увенчан невысокой ротондой с куполом, на фасадах появились ионические портики с массивными фронтонами. В 1901-1903 гг. с южной стороны был пристроен обширный Петропавловский придел.

Здание Введенской церкви в неузнаваемом виде существует и сейчас: после радикальной перестройки объем здания увеличился в два раза и бывших храм был приспособлен под жилой дом. Сохранилась до нашего времени без особых переделок и выстроенная в начале XX века квадратная в плане двухэтажная ризница Казанской церкви. Учитывая близость Введенской церкви с ее классической обработкой порталов, архитектор использовал в отделке ризницы те же ордерные формы. Все четыре фасада ее кубического объема решены одинаково и имеют ясную композицию: по три равновеликих прямоугольных окна в каждом этаже, по бокам которых поэтажно расположены пилястры, несущие во втором этаже плоские полуциркулярные арки. Углы ризницы на уровне первого этаже обработаны рустом. Стремясь придать зданию черты сходства с его архитектурным окружением, зодчий выполнил кровлю в виде плоского четырехгранного купола, силуэт которого перекликался с очертаниями купола Введенской церкви. Все здания, входившие в комплекс были окружены утраченной ныне решетчатой оградой на каменных столбах. Главные ворота ограды выходили на Казанскую улицу и были похожи на небольшую триумфальную арку. Возвышаясь на низком, открытом с трех сторон мысе, Казанская церковь и связанные с ней постройки выглядели очень живописно со стороны Волги и реки Черемужи.

По книге Борисова Н.С. «Малые города Верхневолжья. Рыбинск-Мышкин-Пошехонье».

Две церкви, каменные, с отдельно стоящими каменными же колокольнями и сторожкою, 3-х этажною. Церковь Казанской Божией Матери летняя, вторая – Введения во храм Божией Матери, с приделом при ней св. апост. Петра и Павла. Престолов три. Холодная церковь устроена в 1697 г., а теплая в 1720 г. тщанием прихожан, придел освящен в 1900 г., построен на средства рыбинского мещанина Павла Ивановича Малышева. Кругом церквей каменная ограда с железною решеткою. Особо чтимая святыня при Казанской церкви - св. икона Казанской Божией Матери, икона чудотворная.

Земли при церкви, что находится под церковным домом, каменным, двухэтажным, с отдельным деревянным флигелем во дворе, а именно: по лицу 6 саж. и 2 арш., в длину 30 саж. и в конце 12 саж. В домах помещается причт церкви. Капитала в процентных бумагах 34 630 руб. 50 коп. Прихожан при церкви, проживающих в городе 218 муж. пола и 262 жен. В приходе 3 деревни: Суховская, в ней 23 муж. пола и 25 жен.; Акипино 45 муж. и 57 жен.; Асташево 40 муж. пола и 36 жен.; Суховская в 4 верстах от церкви, а прочие в 2 верстах. Церковь расположена на левом берегу реки Черемхи, недалеко от впадения ее в Волгу.

При церкви открыты: церковно-приходская школа с основным капиталом в 6700 руб., школа устроена рыбинским купцом Александром Жиловым; и приходское попечительство. Школа содержится на местные средства. Школа находится при церкви, за оградой церковной, на земле, уступленной градским обществом, в числе 200 кв. саж. Штатный состав причта: священник, диакон и псаломщик. Причтового капитала 21 633 руб. 50 коп.

«Краткие сведения о монастырях и церквах Ярославской епархии», Ярославль, типография губернской земской управы, 1908 г.

Храм Казанской иконы Божией Матери - самый старый в Рыбинске. Изначально маленькая церквушка, построенная в 1697 году, а через сто лет украшенная прекрасными росписями, венчала Казанскую улицу; в наши дни она теряется среди неухоженных жилых домов и странного вида построек. А между тем эти постройки - всё, что осталось от некогда располагавшегося здесь храмового комплекса... Ещё в начале ХVII века здесь, на берегу реки Черёмухи, находился мужской монастырь. Его описания сохранились в Писцовых книгах тех лет: "Монастырь Казанской Богородицы, огорожен забором, вдоль того монастыря от передних ворот к реке Черемхе 28 сажень, поперёк от сторонних ворот 24 сажени, а на монастыре церковь Пресвятые Богородицы Казанские деревянная клецки". Из этой записи можно сделать вывод, что обитель была достаточно бедной - всего одна церковь, да и та весьма скромная, с убранством незавидным: "По иконе убрусец шит шёлком, пелена камчатая белая, перед образом свеча поставлена деревянная... Царские двери со святители, сень и столбцы писаны по вохре... Деисусов в двух тяблах 21 икона, паникадило медное о 5 шандалах". Рядом ещё находилась деревянная "колокольница" с четырьмя небольшими колоколами.

Что стало с обителью впоследствии? Как пишет краевед ХIХ века М. Гомилевский, монастырь "уничтожился сам собой", то есть в какой-то момент естественным образом обезлюдел и прекратил существование без чьего-либо вмешательства. На его месте к началу 90-х годов ХVII века существовал так называемый убогий дом - приют для нищих. А в 1697 году на прежнем "церковном месте" возвели каменный храм и освятили его, как и прежний, в честь Казанской иконы Божией Матери. Храм дополняла "вертикаль восьмигранной шатровой колокольни с открытой папертью на столбах", - отмечает А.В. Михайлов в книге "Храмы и культовые сооружения Рыбинска". Возводили церковь, скорее всего, ярославские мастера - уж очень заметен их архитектурный почерк! Известно, что первыми переделками Казанской церкви занялись в 1767-1768 гг. Скорее всего, это делалось в преддверии визита императрицы Екатерины II. Так в Рыбной слободе (в то время Рыбинска как города ещё не существовало), идя на пристань, матушка Екатерина отправилась на молебен в Спасо-Преображенскую церковь. Говорят, что путь от берега до храма устилал белый холст. "Но этого рыбнослобожанкам показалось мало. выстроившись в две шеренги, женщины стлали под ноги императрицы свои шёлковые платки и целовали её следы", - пишет А.Б. Козлов. Хотя Екатерина в Казанскую церковь не пошла, этот храм подновляли к её приезду, как, надо думать, и всю Рыбную слободу. Стены покрыли росписями, установили новый иконостас. Фасады оштукатурили и покрыли охрой, выделив все детали белым цветом. Под главками сделали фальшивые окна, обрамив их наличниками. Что касается фресок, то их выполняла известная артель изографов Ф. Потатуева и М. Соплякова.

Следующая перестройка храма была осуществлена в 1824 году. Был составлен документ, по которому крестьянин Фёдор Иванов должен был провести ремонт, "не отступая ни в чём" от проекта, составленного церковным старостой. По договору, на месте старой колокольни должен был появиться притвор с цоколем "в два ряда белого тёсаного камня, с фронтоном карниз... кирпичный кумпол по изображённому на плане фасаду со сводом каменным привести... и где следует положить из белого камня фигуры". Вход должно было оформить в виде портала. А главное, что все эти работы строители обязывались выполнить "самым прочным образом, с тем, что если в течение пяти лет и появятся какие-нибудь попущения... то мне безоговорочно поправить на свой щёт, не доводя церковь ни до каких издержек". Вот такая гарантия! Отдельно стоящую колокольню храма Казанской иконы Божией Матери начали возводить в 1812 году. Тогда кто-то решил, что прежняя шатровая, в русских традициях устарела. Что ж, решили и решили - старую колокольню разобрали, а новую сделали четырёхъярусной, увенчав её высоким шпилем с крестом. Известно, что артелью церковных строителей руководил В.С. Карпов.

После революции для Казанского прихода настали сложные времена. В 1922 году начался процесс изъятия церковных ценностей. С храмовой Казанской иконы Божией Матери сняли драгоценностей на сумму почти в один миллиард рублей. Из церкви изъяли несколько пудов серебра. В 1926 году представители новой власти снова пришли в храм, на сей раз забрали всё, что представляло музейную ценность. Церковное имущество, в том числе и то, что хранилось в ризнице, передали в Госфонд. Иконостас разрубили на части и сожгли. Прошло ещё пять лет - взялись за колокольню. Её, бедную, разобрали до основания. Сам храм обезглавили. В 1934 году службы прекратились, Казанскую церковь закрыли. Общине оставили лишь тёплую Введенскую церковь, но и её вскоре закрыли и приспособили под жильё. Несколько лет Казанский храм стоял в запустении, здесь планировали открыть антирелигиозный музей. Но передача храма краеведческому музею не спасла его интерьер... Несмотря на то, что местная музейная комиссия ещё в 1926 году приняла её на учёт, как памятник старины, имеющий "фресковую живопись ХVII века", - пишет краевед А.В. Михайлов. К 1940-м годам в бывшей Казанской церкви разместили городской архив. Документы хранили там вплоть до 1980 года. Впрочем, это скорее спасло церковь, ведь для документов необходимо было поддерживать определённый температурно-влажностный режим. Соответственно, уцелели и стены, и фрески на них.

А теперь посмотрим на архитектуру этого храма. Казанская церковь представляет собой компактный бесстолпный храм, крытый высоким сомкнутым сводом. По традиции на глухой свод поставлено глухое же пятиглавие, в котором чуть позже (1794 г.) были прорезаны арки ложных окон. Таково было требование заказчика: "На шеях церкви под главами сделать карниз и при том на каждой шее сделать по четыре фальшивых окошка и при тех сделать наличники щекотурный", то есть штукатурные. Насколько можно судить по старым фотографиям, эти "фальшокна" сохранялись как минимум по первую четверть ХХ века. Ныне барабаны - гладкие цилиндры. Квадратный в плане двухсветный четверик Казанской церкви украшен максимально лаконично: небольшие угловые лопатки, деликатные плоские наличники, лишь обозначенный карниз. Полуколонки разделяют трёхчастную апсиду. Строгость всего сооружения подчёркивается равной высотой трапезной и алтаря. Нынешний цилиндрический объём над притвором, как бы "исполняющий обязанности колокольни", как некий эрзац, возведённый в отсутствие средств на капитальное строительство. Изначально колокольня примыкала к западной стене трапезной (эта ниша сохранилась до сих пор), потом новую колокольню поставили отдельно от храма и снесли в ХХ веке. Композиция храма - традиционный для срединной Руси "корабль", ориентированный по оси "восток-запад": алтарь-основное храмовое здание-притвор. Похожие по компоновке и оформлению бесстолпные храмы типичны для ярославской архитектурной школы.

На Ярославской земле родилось много различных вариантов традиционного завершения храма. Это т.н. ярославская "классика" - тяжёлые, мощные, близко посаженные главы - или они же, широко расставленные; на другой стороне спектра - изящные, словно воздушные, тесно собранные пятиглавия на узких барабанчиках. Пятиглавие Казанской церкви - "золотая середина": в меру крупное, в меру широко расставленное. Апсиды украшены, пожалуй, богаче, чем что бы то ни было другое во внешнем облике храма. Обращают на себя внимание фактурные "гофрированные" карнизы, геометрический орнаментный пояс на уровне фундамента, колонки, разделяющие апсиды. На традиционные для этого храма "почти несуществующие" наличники (фактически, простой прямоугольник!) глаз падает в последнюю очередь. Наличники предельно лаконичны. Простой прямоугольник с выступающими сверху и снизу планками выделяется на глади стен почти исключительно благодаря игре светотени. Абсолютно неожиданно как нечто, пришедшее из другого времени, смотрится растительный орнамент - ветвь по верху наличника. Она - единственный элемент, который вносит оживление в сухой декор. Казанская церковь очень компактна. Обмеры её четверика таковы: длина - 13,4 метра, ширина - 8,5 метра, высота - 12,7 метра. Высота верхней части храма (от среза кровли до вершины креста) примерно равна высоте четверика до среза кровли.

Журнал "Православные Храмы. Путешествие по Святым местам". Выпуск №175, 2016 г.

«…Гораздо меньше, чем гражданскими зданиями, богат деловитый Рыбинск церковной архитектурой. Старейшая из сохранившихся церквей, Казанская, построена была на месте небольшого монастырька в самом конце XVII века, в 1697 году.

Впрочем, в наружном облике она ничего не сохранила от этих времен. Глав на ней сейчас нет, на расширенных окнах — тяжелые лепные наличники второй половины XVIII века. Совсем крошечная, ниже самой церкви, колоколенка, вероятно, начала XIX века, похожа со своей круг­лой беседкой звона скорее на какой-нибудь парковый павильон. Колокольня изящна и оригинальна. Похожей нам нигде видеть не приходилось. Внутри Казанская цер­ковь (в ней сейчас хранятся дела районного архива) покрыта росписью. Роспись эта непохожа на ту, что мы видели недавно в мышкинском соборе. Скорее она напоми­нает Калязинскую, хотя выполнена столетием позже. Надпись говорит, что делали ее в 1767-1768 годах ярославские живописцы: Михаил Алексеев Сопляков, Федор Илларио­нов Потатуев и другие. Здесь, поблизости от Ярославля и Костромы — важных центров церковной стенописи XVII века, — традиции древнерусской живописи жили особен­но долго…»

Герчук Ю.Я., Домшлак М.И. Художественные памятники Верхней Волги от Калинина до Ярославля. - М., 1976. http://www.rusarch.ru/gerchuk1.htm

Несколько лет назад в отделе литературы русского зарубежья Российской государственной библиотеки в Москве (бывшая «Ленинка») мне довелось листать довольно редкую книгу - первое издание на русском языке эссе Александра Трубникова (псевдоним - Андрей Трофимов) «От Императорского музея к Блошиному рынку», с дарственной надписью библиотеке известного зарубежного собирателя-коллекционера князя Лобанова-Ростовского.

Так уж вышло, что замечательный по стилю и объёму информации труд одного из самых ярких отечественных искусствоведов прежде стал известен в Европе, чем на родине, он был издан во Франции в 1935 году и сразу же получил премию Французской Академии, что случалось нечасто. Невероятно, но книга-воспоминание заканчивалась описанием малоизученных фресок на тему Апокалипсиса (Откровения св. Иоанна Богослова)... в одной из наших рыбинских церквей, точнее, передачей того впечатления, которое они произвели некогда на автора. Они показались ему более яркими, чем росписи соборов старой Европы. Увы, эти фрески трапезной рыбинской Казанской церкви с изображением сюжетов из Откровения св. Иоанна Богослова дошли до нашего времени фрагментарно, поэтому тем ценнее для всех нас прозвучавшее из дальней дали, «из глубины» свидетельство А.А. Трубникова. Поскольку к их теме до настоящего времени по-существу ещё не обращались рыбинские исследователи и краеведы, не было и сколько-нибудь подробных публикаций на сей счёт, а также воспроизведений где-либо самих этих фресок, на страницах «Углече Поле» мы решаемся привести авторский текст, касающийся «рыбинского Апокалипсиса» (выражение автора), которым А.А. Трубников восемь десятилетий назад завершил своё повествование.

Но вначале кратко о забытом авторе, о самом храме и его фресках.

Александр Александрович Трубников (1882 (1883) - 1966), эмигрант первой волны, сотрудник императорского Эрмитажа, журналов «Старые годы» и «Аполлон», был, ещё раз повторим, одним из самых выдающихся русских искусствоведов ХХ века, коллекционером, предоставлявшим предметы из сво- их собраний для экспонирования в разных музеях Европы. Первая его книга «Моя Италия» вышла в свет в Санкт-Петербурге ещё в 1908 году.

Обладавший поистине энциклопедическими познаниями во многих областях культуры, он издал за рубежом книги «По Швейцарии без альпенштока», «Небеса и красоты Франции», «Рифмоплёты и малые поэты», удивившие тогда даже европейских специалистов. И, конечно же, упомянутую «От Императорского музея к Блошиному рынку» с уникальным, хоть и кратким описанием рыбинских фресок. Сохранились его портреты работы Александра Бенуа и Зинаиды Серебряковой. «О том, что красота не только скрывается под ярлыком «искусство» в больших музеях, соборах или центрах старинных городов, толкуют все его книги», написал в своём предисловии к книге его внучатый племянник Ю.А. Трубников.

...Церковь Казанской иконы Божией Матери, в которой уцелели единственные в Рыбинске фресковые росписи, — главное историко- культурное сокровище, доставшееся нам от Рыбной слободы. Это самое старое здание в городе, оно возведено в 1697 году на месте исчезнувшего Древнего монастыря. Построенная в традициях ярославского зодчества семнадцатого века, через семьдесят лет пятиглавая Казанская церковь была расписана артелью ярославских изографов, в числе которых были Фёдор Потатуев, Михаил Сопляков и Василий Курецков.

Утраты начались ещё в ХІХ веке. В 1824 году разобрали храмовую шатровую колокольню, тем самым впервые нарушив целостность замечательного архитектурного ансамбля. Построенный позднее вместо неё притвор с барабаном-ротондой красив, конечно, сам по себе, но дисгармонирует с древней архитектурой храма. В советское время церковь была обезглавлена, её помещения отдали под архив. Нелёгкая судьба выпала и на долю фресок.

Последний раз стенописи Казанского храма обновлялись на рубеже ХІХ и ХХ веков, и, видимо, после этого краски их потухли, померкли, утратив яркое цветовое буйство, поразившее незадолго до этого А.А. Трубникова. После закрытия храма в 1930 году за десятилетия забвения многие композиции в трапезной были утрачены, а научная реставрация фресок, проведённая в конце прошлого века, затронула в основном только алтарную часть. Фотографии этих отреставрированных фресок и украшают сегодня многие красочные фотоальбомы, посвящённые Рыбинску. В церковной же трапезной чудом сохранились композиции с Сыном человеческим, но с давно не сияющим золотым поясом, Всадниками Смерти и ряд других.

Трудно теперь определить место, где был изображён Новый Иерусалим «из чистого золота», «со стенами из сапфиров, бериллов и гиацинтов». В восьмидесятые годы начались восстановительные работы, в 1991-ом церковь была возвращена верующим, и на протяжении уже почти четверти века её настоятелем состоит протоирей Григорий Гогишвили, много сделавший для восстановления и сохранения древнего храма. Отметим, что памятник имеет статус объекта культурного наследия федерального значения.

... На росстанях веков Рыбинск показался Саше Трубникову городом, «полным колоколен и церквей». Очень своеобразная и редкая метафора. Остаётся загадкой, почему именно рыбинский «Апокалипсис» столь потряс когда-то в детстве будущего рафинированного эстета и утончённого знатока искусства, что он решился его описанием закончить свою книгу. Ключом к разгадке может послужить признание А.А. Трубникова, что это были первые из вообще увиденных им русских фресок. И тем более детстве, и тем более - на весьма страшную тему для богобоязненной детской души. Но обратимся к самому финальному отрывку:

«... Во Франции я знал Байон как город, где под аркадами подают очень вкусное какао, видел колыбель-крепость Генриха IV, связанную у меня с красными одеждами и сворами собак живописный выезд на охоту; побывал в Бретани у голгоф, каменных распятий на перекрёстках дорог, и они неразрывны в моей памяти с громадными волнами, большими крабами, креветками и морскими гребешками, присыпанными крупной солью.

Но несмотря на это, беспорядочное нагромождение сведений, полученных от путешествий и отпусков за границей, я ничего не знал о чудесах, созданных в тени кремлёвских стен; ничего не знал о нашей архитектуре, живописи и фресках времён московских царей; ничего не знал об устремлённых горе иконостасах, этих лестницах Иакова, состоящих из многих ярусов прекрасных икон.

Мне было уже около двенадцати лет, когда я побывал в Новгороде, колыбели нашей культуры, и в соседней Старой Руссе, полной архаичной притягательности, в которой сплетены самые разнообразные мотивы старой России. Позднее я побывал в Москве и только в четвертом классе гимназии отправился вниз по Волге.

Путешествие вниз по реке длиной в более чем три тысячи километров открывало этнографическую панораму старой жизни. На стыке Азии и Европы царила особая, евразийская атмосфера: ни Европа, ни Азия, а Московское царство, Татария... В ней присутствовали не только отблески персидского востока с павлинами и изумрудами, но, главным образом, монгольский дух Чингисхана и Тамерлана, буйные ветры из той самой Сибири, одно упоминание которой бросает в дрожь добропорядочных западных буржуа.

По дороге к окраинам империи, к бывшим татарским ханствам, казанским минаретам, буддийским храмам Астрахани, песчаным пустыням, изборожденным кочевниками и пёстрыми караванами, Волга протекала по сердцу России.

Река текла через огромные леса. То тут, то там появлялась кучка изб с резными наличниками под сенью церкви, увенчанной яркими куполами; разноцветный городок; незамысловатые чтимые места. Ночью казалось, что пароход сбавляет ход и погружается в созерцание звёзд. Вдруг мигали огоньки: это были лампады, горевшие перед чудотворной иконой одинокой часовни, или огни, зажжённые на крестах луной, показавшейся из-за туч и покрывшей зеленоватыми отблесками стены спящего монастыря... Капитан - старый речной волк, проделавший этот маршрут тысячу раз, знал расположение каждого огонька и название каждого святого места:

- Сюда Богородица приходила благословлять речников... В этом монастыре приспешниками Бориса Годунова был убит царевич Дмитрий, младший сын Ивана Грозного...

…Церковь Казанской иконы Божией Матери... самое старое здание в городе, оно возведено в 1697 году на месте исчезнувшего древнего монастыря. Построенная в традициях ярославского зодчества семнадцатого века, через семьдесят лет пятиглавая Казанская церковь была расписана артелью ярославских изографов, в числе которых были Фёдор Пототуев, Михаил Сопляков и Василий Курецков.

В глубокой тишине, где слышался только плеск воды, корабль сопровождали в ночи призраки, пришедшие с берегов. Для путешествия по Волге мы сели на пароход в Рыбинске, городе, полном колоколен и церквей. В одной из них я впервые и увидел русские фрески; они иллюстрировали Апокалипсис. Я их мысленно сравнил с фресками флорентийских часовен, и они мне показались совсем новым искусством, отличным от живописи, сродни скорее мозаикам, коврам и витражам. Эти фрески были моложе росписей Вестминстерского аббатства или Сен-Савена, но и куда ярче. В Сен-Савене цвета сдержанные: белый, охра, английская красная. В Рыбинске - никакой романской монохромности. Яркость фресок была вызывающей и орала во всю глотку; народные картинки со всеми цветами радуги на бирюзовом фоне вызывали рябь в глазах.

У нас в ХV и даже XVI веке истовость первых веков христианства не входила в противоречие с наивной верой, страхами, оставшимися от средневековья и темнотой народных верований. Поэтому, когда Запад отказался от изображений Страшного Суда и прочих пугал, наши художники все продолжали в них черпать богатое вдохновение.

Скульптурные Страшные Суды на романских и готических порталах - очень удачный педагогический приём. Вид всех этих пыток, ожидающих грешников, которых сатана и его черти рвут на части, жарят, как шашлык, глотают, как лапшу, какой остроумный способ удержать души на пути спасения! Из камня слышит ся скрежет зубов и треск челюстей. перетирающих человеческие кости. Рыбинский Апокалипсис вызывал такой же ужас. Что может быть страшнее буквальных толкований Иоанна Богослова. Печатный текст из чёрных букв по белому, обычно не вызывающий многоцветного зрительного образа, здесь был переведён в буйство красок.

Сын человеческий, опоясанный золотым поясом, с ногами цвета меди; Жена, облечённая в солнце", с венцом из звёзд на голове и луной под ногами; Престол Агнца под изумрудной радугой. Дальше - Новый Иерусалим" из чистого золота, переливающийся драгоценными камнями, со стенами из сапфиров, бериллов и гиацинтов, где каждая дверь изображена жемчужиной. Пёстрая мозаика экстатических видений. Наконец, ужасы: звери, появляющиеся из моря, страшное число 666, выходящее из-под земли, Жена в багрянице", держащая чашу, наполненную мерзостью своего блудодейства, Всадники Смерти, Ангелы, сеющие бедствия, саранча с зубами льва, нападающая на людей, чтобы их мучить... Кошмар азиатского воображения!»

Так заканчивается книга выдающегося искусствоведа русского зарубежья. Справедливости ради следует отметить, что переиздание её было осуществлено в 1999 году художественным журналом «Наше наследие» при Российском фонде культуры, в год кончины его основателя и учредителя, выдающегося культуролога России академика Д.С. Лихачёва. Автору этих строк посчастливилось в своё время состоять с ним в краткой переписке и даже побывать раз в гостях у него дома в 1996 году на Втором Муринском проспекте в северной нашей столице. Так же, как и Трубников, Лихачёв задолго до революции путешествовал с родителями по Волге. также побывал и в Рыбинске и тоже написал впоследствии восхищённые воспоминания о великой русской почти волшебной стране и о городах, её украшавших.

Статья Евгения Розова «Фрески рыбинского храма глазами просвещенного европейца» в журнале «Углече Поле», № 1 (24), 2015 г., стр. 128-137.