«…Деревянная Никольская церковь в деревне Согиницы, расположенная на берегу реки Важинки (приток Свири), хорошо известна специалистам и любителям древнерусского зодчества и как архитектурный объект является одной из самых изученных церквей Присвирья. При этом почти все опубликованные о ней сведения основаны на натурных наблюдениях архитекторов-реставраторов и их трактовке следов разновременных ремонтов, без подтверждения письменными источниками. Также никогда не становился предметом отдельного исследования внутренний облик храма, а его художественные памятники упоминались крайне редко. Это тем более удивительно, если учесть, что церковь Святителя Николая остается одной из немногих точно датированных и сохранившихся до наших дней деревянных культовых построек Олонецкого перешейка.
Отсутствие полноценного исследования истории и бытования как самой церкви, так и ее иконописного убранства заставили нас еще раз обратиться к памятнику. В процессе изучения были обнаружены архивные материалы, освещающие историю погоста и храма. Обращение к иконописному наследию церкви позволило не только реконструировать ее интерьер, но и расширить представления о вкусах, потребностях и возможностях прихожан, являвшихся непосредственными заказчиками строительства храма и его украшения.
Сведения о раннем периоде существования Согинского погоста скупы и основаны на данных, приводимых в писцовых и переписных книгах разных лет. Впервые поселение упоминается в писцовой книге Заонежской половины Обонежской пятины Великого Новгорода 1563 г.: «В Важенском же погосте царева великого князя волостка в Согиничах Заволоцкого». Тот факт, что Согиничи принадлежали древнему Воскресенскому Важинскому погосту – опорному пункту новгородцев для управления территорией Присвирья и торговли на ней, – следует подчеркнуть особо, поскольку это будет важным моментом в истории Никольского храма. Согласно сохранившимся документам, на протяжении всего времени существования погоста церковь находилась в прямом административном подчинении Воскресенскому храму, получив самостоятельность лишь на несколько десятилетий в середине XIX в.
Если в приведенной выше краткой записи не указывается никакой церковной постройки, то из писцовой книги 1616-1619 гг. мы узнаем, что в 7109 (1600/1601) г. на погосте была поставлена церковь во имя Николая Чудотворца, причем на месте часовни, которая должна была быть построена еще в XVI столетии. О существовании в начале XVII в. в Согиничах церкви говорит и вкладная постраничная запись на Евангелии-апракос, хранящемся в Российской Государственной библиотеке. В следующий раз храм на погосте фиксируется в 1646 г. Отметим, что в предшествующей переписи 1628-1631 гг. Н. Панина и С. Копылова часть с описанием Важинского погоста не сохранилась. С сокращениями она была опубликована в Олонецких губернских ведомостях в 1849 г. Однако по этому краткому конспекту, в котором Согиницы не упоминаются, делать однозначный вывод о том, что храма тогда здесь не было, нельзя.
Среди редких ранних документов интересно выявленное Е. Д. Сусловой дело о выборе старосты погоста в Важинах, относящееся к 1675 г. Из документа следует, что 1 сентября подьячий Олонецкой приказной избы Лазарь Михачев приехал в Важинский погост для выбора старосты всем миром из «самых добрых животом пожиточных и душею прямых и не воров и не бражников и не миропродавцев» сроком на год. Принимал участие в выборах и «Никольской поп Согинской волости Георгий Автономов» и подписался «вместо прихожан своих». Это дело в какой-то мере компенсирует отсутствие сведений о Согиницах из не сохранившейся части переписной книги 1678 г. и позволяет предполагать, что Никольский храм существовал на погосте на протяжении всего XVII в., вплоть до его замены нынешним.
Дошедшая до наших дней деревянная шатровая однопрестольная церковь Святого Николая почти во всех источниках XIX–XX вв., а также в литературе датируется 1696 г. Нам удалось уточнить время его возведения и освящения. В «Церковно-историческом и статистическом описании погоста», составленном в 1851 г., сообщается: «Древность церкви Согинского погоста видна из креста, на котором находится следующая надпись: „Освятися сей храм иже во святых отца нашего Николая Чудотворца при Великих Государей, Царей и Великих Князей Иоанне Алексеевиче Петре Алексеевиче всея великия, малыя и белыя России самодержцев, при митрополите Ефимии Великаго Нова града и Великих Лук. А освятил сей храм Александрова монастыря Свирского Еромонах Корнилий со диаконом того же монастыря Констянтином, лета ЗСД [7204] году месяца Сентеврия на память мученицы Софии 3I [17] день“». В церковных документах при переводе даты 7204 г. от сотворения мира из одной системы летоисчисления в другую закралась ошибка: не был учтен указанный в надписи месяц сентябрь – поэтому правильной датой постройки церкви будет не 1696, а 1695 г. от Рождества Христова. В дальнейшем неверно посчитанная дата не перепроверялась.
Обследовавший храм в 1936 г. Ф. А. Каликин еще застал этот крест на месте, сообщая в своем отчете: «Церковь... постр[оена в] 1695 г. Год постройки мною взят с летописной записи на деревянном кресте, в которой говорится, что. освящена бысть церковь Св. Николы в лето 7204, т. е. 1696. Значит она срублена в 1695 г.». Как видим, исследователь также неточно перевел дату, хотя справедливо отметил, что строился храм в 1695 г. Дальнейшая судьба этого креста нам не известна, но в числе наиболее ценных предметов, вывезенных Ф. А. Каликиным из церкви и переданных им в Областной музейный фонд, его не было.
Вновь возведенный храм впервые отмечен в переписной книге начала XVIII столетия (1707). В ней упоминается священник Климант Юрьев и пономарь Иван Автономов, возможно, приходившийся сыном или внуком упомянутому ранее Георгию Автономову. Допустимо предположение, что строительство этой церкви могло происходить при их непосредственном участии. Еще в двух переписях священно-церковнослужителей 1722–1723 и 1749 гг. в Согинской выставке все так же значится один храм Николая Чудотворца.
Никольская церковь в 1973–1976 гг. была отреставрирована по проекту М. И. Коляды и И. А. Мачерет с возвращением ей по возможности близкого к первоначальному облика. Памятник представляет собой столпообразный шатровый храм с ярусным основным объемом, состоящим из двух восьмериков, разделенных фронтонным поясом. С востока и запада к восьмерику примыкают почти равные по величине крытые двускатно небольшие прирубы алтаря и притвора. В последний ведет двувсходное крыльцо, переходом соединенное с шатровой колокольней типа «шестерик на четверике». М. И. Коляда уверенно полагал, что колокольня эта была построена раньше церкви, а значит, осталась от храма-предшественника.
Внешний облик храма, без сомнения, был ориентирован на главную Воскресенскую церковь Важинского погоста 1630 г. постройки, которая в это время являлась однопрестольным храмом с ярусным десятигранным центральным столпом, завершенным шатром. Прямым же аналогом Согинской церкви, с некоторыми отличиями в деталях, был построенный в 1691 г. храм Преображения в Пидьме в 35 км от Согиниц (сгорел весной 1942 г.). Все три церкви относятся к местной архитектурной традиции, существовавшей в XVII в. на территории между Ладожским и Онежским озерами.
Согинский храм строился как холодный, т. е. не предназначался для служения зимой. Внутри самой церкви достаточно просторно (около 10 м в ширину, столько же в длину). Помещение перекрыто балочным потолком с заполнением «в косяк» (высота 5 м) и опиранием продольных балок на матицу (главную потолочную балку). Ее в свою очередь поддерживают два стройных резных столба, отличающиеся изящными кронштейнами, со стилизованными головами коньков на концах.
Сведений о ремонтах и иных работах, связанных с церковью Святого Николая, за XVIII в. найти не удалось, хотя сложно представить, что храм, построенный в 1695 г., простоял без изменений более ста лет. Самые ранние данные относятся к началу 1820-х гг., когда согинскому дьячку была выдана «сборная книга» для сбора средств на ремонт церкви. Последовавший за этим большой ремонт велся с перерывами на протяжении 1820-х – первой половины 1830-х гг. Судить о нем мы можем по записям в приходо-расходной книге, в которой перечислены выплаты за выполненные в разные годы работы. В 1822 г. производились оплаты «гвоздья для работы мастера» и «пильщикам для церкви за распиловку тесу». Тогда же был установлен новый резной иконостас.
В 1828–1830 гг. крупные суммы выдавались по заключенному договору подрядчикам братьям Гавриле и Ивану Козьминым, два десятилетия назад ремонтировавшим Богоявленский храм и колокольню на Важинском погосте и строившим там бревенчатую ограду. Судя по новой закупке трех пудов гвоздей, можно полагать, что такие объемы требовались для обшивки церкви. Кроме того, были куплены 100 бревен и «в церковь окна решетки», заплачено за работы на колокольне, привоз колокола и «сделание креста на колокольне» из закупленного железа.
В 1831 г. был получен и освящен новый антиминс. И в следующие три года еще продолжались выплаты как братьям Козьминым, так и другим мастерам за работы по ограде и воротам погоста и предметам интерьера храма, и было «куплено в церковь окна три окольницы». Таким образом, можно полагать, что именно в этот период храм претерпел основные изменения первоначального облика: получил обшивку, новые окна, новый каркасный иконостас с золоченой резьбой, существенно была поновлена колокольня. Скорее всего, тогда же его двувсходное крыльцо и переход в колокольню заменила небольшая паперть.
Новый этап строительных и ремонтных работ на погосте приходится на третью четверть XIX в. В 1859 г. священником и причтом составляется рапорт Благочинному, в котором храм называется «ветхим... от чего затрудняется ... время отправления Богослужения, и особенно Божественной Литургии, а равно и охлаждается усердие православных притекать в Храм Божий...». Вместо ремонта Никольской церкви причт просит построить новую церковь, на которую «испрашивается разрешение и собирается капитал, усердием прихожан заготовлен на месте и камень для фундамента». Отметим, что к этому времени проект на строительство рядом с летним Никольским нового небольшого зимнего храма (а заодно и исправление колокольни) уже был утвержден. Церковь эта возводилась с 1861 г. и была освящена во имя св. пророка Илии в 1864 г. По окончании всех отделочных работ после освящения храма был создан Комитет по исправлению Никольской церкви, в результате работы которого в 1874–1875 гг. были исправлены обветшавшие к тому времени крыши и полы. Запись в приходорасходной книге за 1876 г. уточняет, что расчет с крестьянином Феодосием Алексеевичем Ковровым был произведен «за поправку внутренности, потолков и полов» церкви.
В конце XIX в. церковь снова чинили: в 1893 г. она была выкрашена «как внутри так и совне», а в 1895 г. «распиравшиеся стены скреплены железными болтами». Важные изменения, связанные уже не с самой церковью, а с ее внутренним убранством, произошли в 1897 г., когда иконостас был «возобновлен, выкрашен и позолочен». За несколько лет до этого церковная ведомость фиксирует его плачевное состояние: «Только иконостас и иконы обветшали и требуют исправления». Визуальный осмотр сохранившихся памятников показал, что вместе с конструкцией иконостаса «исправлению» подверглись лишь иконы местного ряда. Иконы верхних рядов так и оставались под сильно потемневшим покровным лаком.
Летом 1900 г. был произведен ремонт церковной крыши на сумму, собранную сборщиком крестьянином Согинского прихода Андреем Репниковым в количестве 275 рублей. Скорее всего, тогда была разобрана верхушка шатра, и устроено сильно исказившее его силуэт несуразное завершение металлическим «кумпалом». По сведениям, полученным от местных жителей, в 1926 г. полностью перебран ярус звона и шатер колокольни, причем были утрачены ее резные столбы, зафиксированные на чертежах и фотографиях Д. В. Милеева 1906 г.
Церковь Согинского погоста была закрыта для богослужений в 1935 г., а уже в следующем сотрудник Областного музейного фонда Ф. А. Каликин вывез наиболее древние иконы в Ленинград. В 1937 г. они поступили в Русский музей. Остававшиеся в храме части деисусного и пророческого рядов были перемещены в Важинскую Воскресенскую церковь только после войны, откуда позднее переданы в Государственный Эрмитаж. Таким образом, на сегодняшний день известно около шестидесяти икон, происходящих из церкви: тридцать из них хранятся в Русском музее, остальные в Государственном Эрмитаже.
Иконописное убранство Никольской церкви никогда не исследовалось. Между тем мы имеем редкую возможность не только познакомиться с художественными особенностями отдельных памятников, но и найти каждой сохранившейся иконе место в интерьере храма. Резной иконостас церкви Святого Николая не сохранился, неизвестно также, когда именно он был разобран. Побывавшая в Согиницах в 1946 г. экспедиция К. В. Лавриновича и М. Е. Успенской зафиксировала, что золоченый с витыми колонками иконостас «утратил свои царские и боковые северные двери», а также некоторые резные орнаментальные детали. На обмерных чертежах, выполненных А. В. Ополовниковым в 1958 г., конструкций иконостаса не показано. Сотрудники Русского музея, посетившие Согиницы во время экспедиционного обследования в 1962 г., также отметили, что «икон и иконостаса в церкви не было». Таким образом, предположительно, храмовый иконостас был демонтирован в 1950-х гг., возможно после того, как последние иконы были вывезены в Важины.
Поскольку никаких сведений о раннем периоде существования церкви не сохранилось, можно только предполагать, каким было ее внутреннее убранство на момент строительства в конце XVII столетия. Архивные документы, подтвержденные материальными данными (сохранились характерные пазы), свидетельствуют, что первый иконостас церкви был тябловым. Размеры, конфигурация и расположение гнезд для крепления указывают на четырехъярусную конструкцию, относившуюся к первоначальному иконостасу и занимавшую три стены (восточную и примыкающие к ней юго-восточную и северо-восточную). Подобное размещение икон в интерьере, когда иконостас следует за конструктивными особенностями основного объема храма и располагается на нескольких гранях, было достаточно распространено на территории всего Русского Севера. Ширина одной грани Согинской церкви составляла около 4 м, таким образом, ширина всего иконостаса была около 12 м.
Первоначальный тябловый иконостас был заменен на каркасный при большом ремонте в Никольском храме в 1820-х гг.. Работу по созданию нового иконостаса поручили олонецкому мещанину Якову Пиртусову в 1821 г., которого почти в течение года приход церкви кормил «хлебом и харчами» на сумму 165 рублей. Согласно приходо-расходной книге, 1 июня 1822 г. ему было выплачено 800 рублей «за работу резного иконостаса» и еще 55 рублей за «вырезку райских дверей и золочение оных» в ноябре 1823 г. Сохранившиеся фотографии дают возможность предположить, что внешний вид резного золоченого убранства иконостаса был ориентирован на главный иконостас Воскресенской церкви в Важинах, поставленный мастером Петром Филипповым в 1817 г. Следует отдельно подчеркнуть, что данных о написании икон для нового иконостаса у нас нет, и это может свидетельствовать о том, что туда были перемещены иконы, прежде находившиеся в тябловом иконостасе.
Хранящаяся в Национальном архиве Республики Карелии церковная опись 1872 г. дает возможность с максимальной полнотой реконструировать не только иконостас, но и весь утраченный интерьер Никольского храма, а указание размеров всех перечисленных образов делает ее важнейшим источником для определения местонахождения в храме практически всех известных икон.
В центре небольшого алтаря находился престол с антиминсом, освященным 4 апреля 1831 г. епископом Олонецким и Петрозаводским Игнатием. За ним стояла традиционная пара выносных двусторонних икон («Богоматерь „Знамение” – Вседержитель и св. Николай», не сохранилась) и креста. Запрестольный деревянный четырехконечный крест с изображением на одной стороне деисуса, а на другой Распятия с орудиями страстей в центральном круге и апостолами Петром, Павлом и Иоанном Богословом на концах боковых ветвей хранится ныне в ГРМ. На стенах алтаря располагалось несколько икон. Одна из них уверенно идентифицируются с иконой Русского музея – это образ «Спаса Нерукотворного», стоявший на горнем месте. По сторонам его находились иконы: «Богоявление» (справа) и «Николай Чудотворец» (слева, обе не сохранились). Над жертвенником располагалась икона «Успение». Размер, указанный в описи, отличается от размера хранящейся в фонде ГРМ иконы, поэтому можно только предполагать, что образ из Русского музея был алтарным. На правой стене находились иконы «Беседа Христа с Самарянкой» и «Илья пророк» (обе не сохранились).
Художественная доминанта интерьера – храмовый иконостас – вмещал в себя наибольшее количество икон (82). Из описи не очевидно, однако благодаря фотографии Д. В. Милеева становится понятно, что как первый тябловый, так и второй каркасный иконостас занимал три грани восьмерика, закрывая не только алтарь, но и примыкающие к нему стены. О характере его конструкций в описи сказано следующее: «Весь нижний ярус икон в резном позолоченном иконостасе... Иконы верхних ярусов в карнизах вызолоченных с резными столбиками».
Иконостас Согинского храма был четырехъярусным и состоял из местного, праздничного, деисусного и смешенного ярусов; в последнем помещались иконы праотцев и пророков. Примечательно, что его структура не имела регулярного характера. Иконы трех верхних рядов не находились строго одна под другой, как это было, например, в иконостасе Преображенской церкви Кижского погоста, а, располагаясь в зависимости от ширины образа, создавали ритмически нестройную систему. Отметим, что верхний ярус доходил практически до самого потолка.
В местном ряду все образа находились в отдельных рамах «простой работы», лишь некоторые особо чтимые иконы были выделены позолоченными резными колонками. Так, судя по описанию, самой почитаемой в Никольском храме был житийный образ святителя Николая «на кипарисной доске» (не сохранился). Эта икона единственная имела серебряный оклад и была богато украшена: «Образ Святителя и Чудотворца Николая в чудесех на кипарисной доске вышиною 1 аршин в ширину 12 вершков [71,1 х 53,3 см], на нем риза серебряная непробная, с серебряными позолоченными тремя венчиками, двумя звездами и Евангелием, весу 6 фунтов 12 золотников, в 69 киоте красного дерева».
Согласно описи, в центре нижнего ряда стояли резные золоченные Царские врата с изображением Богоматери, архангела Гавриила и четырех евангелистов, над ними – резная вызолоченная сень и «резной же голубь». Уточнение, что на вратах «все сии иконы круглые», не позволяет связать их с поступившими в Русский музей из Согинской церкви Царскими вратами, поскольку они не соответствуют описанию. К тому же, фотография середины прошлого века подтверждает наличие в иконостасе поздних резных врат. Однако мы все же склонны полагать, что хранящиеся в музее произведения связаны с Никольским храмом и, возможно, стояли в первом тябловом иконостасе. Визуальный осмотр памятников показал, что сохранившиеся Царские врата и сень от них выполнены в той же мастерской, что и выносной запрестольный крест (ГРМ, ДРЖ 1545), а также житийный образ Николая Чудотворца (ГРМ, ДРЖ 1746). На это указывает характер резного гравированного орнамента, украшавшего поля икон. Столбики врат стилистически близки к иконам деисусного чина (ГРМ, ДРЖ 1360–1368, 1451, 1768). В какой момент живописные Царские врата были заменены на резные золоченые, пока неизвестно. Вероятнее всего, изменения произошли при установке нового иконостаса в 1820-х гг. Однако, остается невыясненным, где на протяжении столетия находились первоначальные (?) врата, поскольку опись 1872 г. их никак не фиксирует. Вопрос остается открытым до появления новых данных.
Помимо двух обязательных врат (Царские и северные пономарские) в местном ряду иконостаса находилось 10 икон. Традиционно по правую сторону Царских врат располагался образ «Христос Вседержитель», «на нем венец и цата медные». Совпадение размера и наличие гвоздевых отверстий от цаты и венца дают нам основание уверенно связать с описанием икону из Русского музея, как и следующий за ним храмовый образ святителя Николая «в чудесах» с медными венцом и цатой. За ним стояла икона «Воскресение Христово», которая находилась уже на северо-восточной грани. Замыкали ряд упомянутая ранее житийная икона Николая «на кипарисовой доске» и большая икона «Огненное восхождение пророка Илии» (обе не сохранились).
Слева от Царских врат располагался образ Богоматери «Смоленская» (не сохранился), за которым следовали северные (пономарские) двери с изображением «Благоразумный разбойник». За ними, по-видимому, уже на юговосточной грани, находились четыре иконы: «Пророк Илия», «Святитель Николай», «Чудо Георгия о змие» и «Богоматерь «Тихвинская». Идентичность размеров, указанных в описи, и размеров сохранившихся икон дает нам возможность соотнести их с иконами из собрания Русского музея.
Следует отметить, что все известные иконы нижнего ряда имеют характерную масляную запись, сделанную одномоментно и, вероятно, художниками одной мастерской (или даже одним мастером). Как уже было упомянуто, единственное документальное свидетельство о ремонте иконостаса относится к 1897 г. Вероятнее всего, именно тогда местные иконы, в отличие от верхних рядов, были переписаны в соответствии с художественными представлениями своего времени.
Согласно описи во втором ряду стояло «двунадесятых праздников Богородичных и Иоанна Предтечи, разного размера, всех двенадцать, писаны красками». Обращает на себя внимание небольшое количество икон. При несложном подсчете получается, что общая длина ряда, даже с учетом ширины дополнительных членений между иконами, составляла около 6 м, что гораздо меньше заявленных 12 м. С одной стороны, допустимо предположить, что иконостас Никольской церкви на тот момент имел разную длину ярусов. Подобная неравномерная организация рядов не являлась большой редкостью и встречается, например, в церкви Воскресения Важинского погоста. Однако, учитывая фотографии, мы полагаем, что либо при составлении описи не были учтены другие иконы (например, не входившие в число двунадесятых праздников), либо во время ремонта в 1897 г. праздничный ряд был значительно увеличен.
Отсутствие в описи названий икон затрудняют их идентификацию, имеющиеся фотографии также не позволяют определить иконы всего чина. Уточнение о «разном размере» дает возможность предположить, что этот ряд был составным и разновременным. Вполне вероятно, что здесь находились иконы «Сошествие во ад, с Козьмой и Дамианом», «Успение» и «Огненное восхождение пророка Илии», хранящиеся ныне в Русском музее. Обратим внимание, что указанные иконы имеют одинаковую высоту и разную ширину, что соответствует замечанию в описи. Ранее нами высказывалось предположение, что сохранившаяся икона «Успение» располагалась над жертвенником. Однако в качестве рабочей версии можно допустить, что икона во время составления описи могла находиться в алтаре, а при ремонте конца XIX в., в связи с изменением в праздничном ряду, была перемещена в иконостас и подтесана под общую высоту.
В центре следующего, третьего яруса располагалась икона «Отечество», по сторонам которой стояли «образа: Пресвятой Богородицы, Иоанна Предтечи, Архангеловы, Пророков, Апостолов и иных святых, всех двадцать восемь, в вышину каждый 1 аршин 7 вершков, в ширину 8 вершков». Всего из этого чина сохранилось 26 икон, 11 из них хранятся в Русском музее, и еще 15 – в собрании Государственного Эрмитажа. Обращает внимание развернутость чина, его состав, а также тот факт, что в центре находился не традиционный для деисуса образ Вседержителя или «Спас в силах», а «Отечество». При визуальном осмотре икон становится ясно, что деисусный чин состоял из двух разновременных комплексов.
К более древнему (первая половина XVII в.) относились центральные иконы «Отечество», «Богоматерь» и «Иоанн Предтеча», образы архангелов Михаила и Гавриила, апостолов Петра и Павла, князей Бориса и Глеба, а также столпников Даниила и Симеона (все – в Русском музее). Ранее деисусный чин датировался концом XVI в. Вопрос атрибуции требует уточнения, но уже сейчас очевидно его стилистическое сходство с иконами, происходящими из Воскресенского Важинского погоста, датирующимися второй четвертью – серединой XVII столетия. Возможно предположение, что ранние чиновые иконы были созданы для предшествующей Никольской церкви и перенесены в иконостас новопостроенного (1695) храма, где чин был дополнен специально написанными образами.
Традиционно икона «Отечество» являлась центральным образом праотеческого ряда. Помещение ее в центр деисуса достаточно редко, но возможно для XVII столетия. Причины, по которым в деревянном храме небольшого северного погоста появляется подобная икона, нуждаются в отдельном рассмотрении, однако отметим, что центральным образом деисусного чина Воскресенской церкви Важин также была икона «Отечество». Вероятно, заказчики икон – прихожане Никольского храма – и в этом ориентировались на главную церковь Важинского погоста.
Последний ярус представлял собой смешанный ряд, в котором с двух сторон от центрального образа Богоматери «Знамение» располагались иконы пророков и праотцев. Согласно описи, в нем стояло 32 иконы. Состав чина и порядок следования невозможно реконструировать, не имея дополнительных данных. Верхний ярус был самым небольшим в высоту – 75 см.
Несколько икон, хранящиеся ныне в Русском музее, находились «в прочих местах храма». Так, у правого клироса стоял образ «Троицы, шести праздников и избранными святыми». Над входом в паперть зафиксирована икона «с четырмя святителями, но поверхности разобрать трудно». Скорее всего, речь шла об изображении «Избранные святые: апостол Петр, апостол Павел, преподобный Дий, святой Трифон». Единственной иконой, местонахождение которой остается пока не совсем ясным, является поясной образ «Николай Чудотворец». В описи икона с таким названием упоминается трижды: в алтаре по левую сторону иконы «Спас Нерукотворный», за левым столбом и над входом в церковь над дверями. Совпадение одного размера и наличие на иконе следов от басменного венца могут свидетельствовать о том, что икона из Русского музея в конце XIX столетия находилась за левым столбом храма.
Визуальный осмотр сохранившихся икон Никольской церкви Согинского погоста из собрания Русского музея, куда поступили ранние памятники, дает возможность сделать некоторые предположения относительно места и времени их создания. Основной комплекс этих икон относится к середине XVI– XVII в., ко времени постройки часовни, а затем первого храма в Согиницах. Художественные особенности большинства икон свидетельствуют либо о явном новгородском происхождении («Чудо Георгия о змие» (ГРМ, ДРЖ 1347), «Св. Николай» (ГРМ, ДРЖ 1247), «Св. Николай» (ГРМ, ДРЖ 1309), «Спас Нерукотворный» (ГРМ, ДРЖ 1510), деисусный чин (ГРМ, ДРЖ 1360– 1368)), либо об ориентации на новгородскую живопись местных или иных северных иконописцев («Сошествие во ад», ГРМ, ДРЖ 1829; «Успение» ГРМ, ДРЖ 1482).
Изучение памятников иконописи Согинского погоста только начато, однако уже сейчас понятно, что продолжение работы позволит расширить представление о средневековой художественной культуре, существовавшей на территории Онежско-Ладожского межозерья.
По материалам статьи: Антропова И.А. (г.Санкт-Петербург), Носкова А.Г. (г.Санкт-Петербург) «История и иконописное убранство церкви Святителя Николая в Согиницах (Согинский погост)» на сайте музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru
Электронная библиотека
uchazdneg
