«Биографии» памятников архитектуры, как и биографии людей, иногда бывают несложны, а иногда, наоборот, запутанны, изломаны крутыми поворотами, темны и полны загадок. Так же как по внешности человека трудно составить верное представление о том, что ему удалось перенести в жизни, так и по поверхностному виду здания порой нелегко бывает угадать его прошлое.
В самом центре Пскова, посреди небольшого зеленого сквера на невысокой горушке стоит, белея своими стенами, древний храм. В старину его называли храмом Василия Кесарийского или Василия Великого «на Горке», или «на Усохе», или, иногда, «в Среднем городе». Теперь псковичи забыли о том, что Василий этот не просто Василий, а Василий Кесарийский, забыли о том, что такое «Усоха» и называют его просто Василием «на Горке».
В формах и очертаниях сохранившейся древней части этого здания, в его пропорциях и общем характере столько спокойствия и уютной домашней простоты, что у каждого человека при взгляде на него невольно появляется склонность представлять себе прошлое этого памятника, если и не совсем безмятежным, то все же мирным и несложным. Известно, правда, что в древности у самого храма проходила крепостная стена Среднего города, а на башне рядом с ним, висел «сполошный» колокол, призывавший к оружию защитников Пскова во время нападения врага.
Колокольня храма не древняя — это сразу видно по ее формам, которые выдают ее принадлежность к XVIII в. Значит, в XVIII в. храм был потревожен переделкой. А наметанный взор специалиста видит еще и признаки переделок, относящихся к более раннему времени — концу XVII в. Переделки XVII в. кажутся, на первый взгляд, не столь уж и значительными. К тому же их в Пскове не избежал ни один из древних храмов, и к ним относятся как к чему-то совершенно обязательному и почти не замечают. Более всего бросается в глаза изменение крыши. По обработке верха стен видно, что первоначально храм был покрыт по трем полукружиям с каждой из его четырех сторон, т. е. «позакомарно».
Псковские летописи, служащие для нас основным источником письменных данных о памятниках древнепсковской архитектуры, сообщают о том, что в 1377 г. Василий на Горке был расписан. А под 1413 г. в них внесена запись о «свершении» храма, т. е. об окончании его постройки, начатой тогда же. Кроме того, в руках самых первых исследователей псковской старины было еще какое-то, неизвестное нам свидетельство, вероятно письменное, о постройке храма Василия на Горке в 1337 г. Ученые без колебания приняли эти данные за полное отражение всех перепитий жизни храма. Ее течение представлялось ясным и простым: в 1337 г. был построен первый храм Василия на Горке, который в 1377 г. расписали, он существовал 75 лет до 1413 г., когда построили новое здание, дошедшее до нас и немного измененное в конце XVII и в XVIII в. А первый храм, решили ученые, так мало простоял потому, что был деревянным. Все это казалось вполне убедительным, и Василий на Горке и теперь еще слывет как памятник, имеющий точную дату постройки — 1413 г. Он входит в число тех немногих памятников древнепсковской архитектуры, которые, благодаря их определенной датировке, служат как бы опорными вехами в построении важнейших выводов, относящихся к истории архитектуры древнего Пскова.
Однако такая датировка казалось надежной лишь до тех пор, пока в результате трудов советских исследователей Пскова не начал выяснятся путь развития псковской церковной архитектуры. По мере того как изучение памятников позволило все более определенно различать некоторые из главных контуров истории архитектуры Пскова, все яснее становилось, что храм Василия на Горке не принадлежит XV в. Сперва пришло сомнение в правильности его датировки 1413 г., а потом полная уверенность, что этот памятник - создание середины XVI в.
До недавних пор исследователи архитектуры древней Руси могли сказать про тот или иной псковский храм, что формы его «типичны для Псковской церковной архитектуры XIV-XVI веков». Даже К. К. Романов, отдавший себя изучению древнепсковского зодчества и поставивший задачу найти те черты, которые позволили бы различать по архитектурным особенностям памятники древнепсковского зодчества разного времени, писал в одной из самых последних своих статей, в 1939 г., что «основным типом церковного сооружения XIV — XVI столетий была в Пскове четырехстолпная церковь, с тремя апсидами и одной главой», и находил лишь, что восьмискатные покрытия и соответствующая им обработка фасадов отличали памятники XV-XVI вв. от более древних.
Когда выяснилось, что памятник Псковской церковной архитектуры, бесспорно относящийся к XV в., — церковь Успения в селе Мелётове, датируемая одновременно и летописным сообщением и надписью, сделанной на самом храме, 1462-1463 гг., имела первоначально не восьмискатное, а тридцатидвухскатное покрытие, подобное тому, какое было изображено на старинном рисунке псковского Троицкого собора 1365 —1376 гг., исследователи были очень удивлены. Н. Н. Воронин решил, что Мелётовский храм есть подражание Троицкому собору и даже высказал определенное предположение относительно причины воспроизведения форм центральной святыни псковской земли в небогатой деревенской церкви, а Троицкий собор он считал постройкой, необычной для Пскова не только по величине, но и по архитектуре.
Однако исследования храма Козьмы и Дамиана с Примостья — памятника, совершенно бесспорно датируемого 1462-1463 гг., а затем раскопки в Довмонтовом городе, открывшие основания еще трех храмов XV в., со всей очевидностью показали, что храм типа Мелётовского — с закругленной средней и прямоугольными боковыми апсидами, с главой, поставленной на четыре столпа при посредстве ступенчато повышенных подпружных арок, с шестнадцатискатной крышей и с восьмигранным постаментом под барабаном главы, образованным верхними ступенями сводов и покрытым тоже на шестнадцать скатов, — не исключение для Пскова XV в., а распространенное явление. Вскоре удалось установить, что единственный древнепсковский храм, считавшийся памятником XV в. и в то же время имевший закругленные боковые апсиды и воcьмиcкатную крышу, — храм в Кобыльем городище, в действительности был построен в XVI в.
Оказалось, таким образом, что все дошедшие до нас псковские храмы с главою на столпах, достоверно принадлежащие XV в., относились к типу храмов в селе Мелётове и Козьмы и Дамиана с Примостья в Пскове и что только с 90-х годов этого века их сменил новый тип храма — с закругленными боковыми апсидами, без постамента под барабаном и с восьмискатной крышей.
И только датированный 1413 г. храм Василия на Горке составлял исключение. Но разве исключений не могло быть? Ведь могли же строиться храмы не одного, а двух типов? Тем более что храм Василия считался памятником самого начала XV в., а Мелётовский и Козьмодемьянский — второй половины его. Можно было думать, что Василий на Горке продолжал еще старую традицию, зародившуюся в Пскове в XII в., когда строились церкви с позакомарными покрытиями, и сохраненную еще в XIV в. Храм Михаила архангела в Городце в Пскове (1339), судя по тому, что от него осталось, был первоначально покрыт позакомарно, по трем полукружиям с каждой стороны его четверика, т. е. в самых общих чертах так же или почти так же, как и Василий на Горке. Однако в построении плана и в компоновке архитектурных форм со всей определенностью выступала существенная разница.
Зодчего храма Василия на Горке отнюдь нельзя было признать продолжателем самых древних традиций архитектуры Пскова. Совсем другое обращало на себя внимание: то, что при сопоставлении Василия на Горке с памятниками 60-х годов XV в. последние оказались гораздо более архаичными. Это прослеживалось и в технических приемах, более совершенных у Василия на Горке, и в общей компоновке и ее основных принципах, в частности, в построении плана здания, в деталях, в системе декора. Однако для того, чтобы объявить неверной датировку одного из наиболее известных памятников древнерусской архитектуры, не менее ста лет не вызывавшую никаких подозрений, одних сомнений было мало, нужны были какие-то положительные основания. Они обнаружились через некоторое время.
Давно уже автор этих строк присматривался к храму Василия на Горке, стараясь приметить следы его первоначальной архитектуры. В первые годы после Великой Отечественной войны, когда храм был поврежден и стоял в запущенном состоянии, с разрушенной северной пристройкой XVII в., с отпавшей кое-где штукатуркой, стали заметными признаки некоторых из его утраченных первоначальных частей и их особенностей. Внизу северной стены придела можно было видеть следы примыкания часовни-усыпальницы, аналогичной той, которую только что тогда открыли из-под позднейшей постройки у южной апсиды церкви Николы на Усохе. Следы эти свидетельствовали и о том, что часовня была одновременна всему храму, а не пристроена позднее. А на западной стене того же придела, вверху, там, где к приделу подходила стена второго яруса галереи, обнаружилась, тоже первоначальная, пята арки большого пролета — свидетельство того, что верхний ярус галереи в свое время открывался наружу большими проемами.
Уже тогда показалось странным, что здание, датируемое 1413 г., имело такую же часовню, как и храм Николы на Усохе, построенный в 1535 г. А вывод, что галерея Василия на Горке представляла собой аркаду, был совершенно неожиданным — ведь остатки такой галереи пока что известны в Пскове только при церкви Ильи на Запсковье — памятнике XVII в.
Автор, основываясь на всех этих наблюдениях, попробовал сделать реконструкцию Василия на Горке в первоначальном виде. Правда для полной реконструкции недоставало данных о южной стороне, где, возможно, был второй придел, о крыльце, по которому поднимались в храм, высоко поднятый на подцерковье, да о звоннице, которая могла быть не только на башне, но и при самом храме. Реконструкция таким образом, получалась далеко не окончательной, требующей еще большей доделки в будущем, но, несмотря на это, работа над ней принесла пользу. Я осмотрел чердак храма и убедился, что предположения ученых, будто верхние ступени сводов первоначально выражались в этом здании снаружи - ошибочны. Оказалось, что никакого постамента или дополнительных закомар под барабаном главы Василия на Горке не было, древнее покрытие не лежало на сводах, а было приподнято над ними и скрывало их формы.
Это наблюдение весьма существенно. Такое устройство покрытия — важный признак, позволяющий судить о времени постройки здания. Псковские зодчие долго держались обычая крыть крыши непосредственно по сводам и компоновать наружные формы здания в полном соответствии с его конструкцией, т. е. повторять покрытиями внешние очертания сводов. Принцип совпадения конструкции и архитектурной формы послужил псковским каменщикам XIV — XV вв. одной из главных опор, на которых они основали свое архитектурное творчество. Он был блестяще выражен в компоновке самого выдающегося из всех произведений древнепсковского зодчества — Троицкого собора 1365-1367 гг. и других храмов XIV в. и не менее ясно проявлялся в XV в., о чем свидетельствует Мелётовская церковь.
Но с течением времени некоторые приемы творчества псковских каменщиков изменились, практика доказала псковичам, что формы покрытий, близко следовавшие формам лежащих под ними сводов, вступали в противоречие как с назначением самих покрытий, так даже и с архитектурно-художественными задачами широкого масштаба. Шестнадцатискатные покрытия не защищали в должной мере кладку верха храма от намокания и были сложны в исполнении. Самое же главное, что к концу XV в. с укрупнением обычных городских жилых строении, тридцатидвухскатные верхи храмов оказались излишне измельченными и потому не могли в той степени, в какой это требовалось художественными соображениями, господствовать в архитектурном пейзаже города. И в 90-х гг. XV в. такие крыши уступили место восьмискатным. Переход был быстрым, решительным и бесповоротным. Псковские зодчие пришли к новому для них приему в компоновке верха храма. С конца XV в. крыши псковских храмов уже не укладывали на своды, а приподнимали выше их, скрывая под ними перепады и выступы сводов и арок. Это отличало не только восьмискатные, но и позакомарные покрытия, после перерыва вновь вошедшие в Пскове в строительную практику с середины XVI в.
Устройство крыши Василия на Горке было характерно для XVI в. и совершенно не отвечало основным принципам псковской архитектуры XIV-XV вв. Да это и не должно нас удивлять. Ведь жизнь вокруг Васильевской церкви была полна событий не только, мирных, но и грозных и разрушительных. Заглянем в псковские летописи, познакомимся с описаниями пожаров, испепелявших псковский Средний город и окрестности Усохи после 1413 г. В то время, за исключением подавляющей части церквей и сравнительно немногих гражданских зданий, вся застройка была деревянной, рубленной из толстого смолистого леса, преимущественно соснового, крыта тесом с прокладкой берестой в несколько слоев. Застройка эта была тесной и не такой уж низкой — жилища тогда в Пскове редко бывали одноэтажными, а большей частью в два — три этажа. Не только сами здания, но и ограды дворов, колодцы и дворовые уличные мостовые делались из толстых бревен и плах. Можно себе представить какой характер имели бушевавшие здесь пожары, и насколько удивительно было бы, если бы до нашего времени сохранилось здание Васильевской церкви, построенное в 1413 г.
Псковская архитектура продолжала интенсивно развиваться и в XVI в. В 40-х годах XVI в. она, не теряя своих основных черт, обогатилась рядом приемов, взятых из среднерусского зодчества. К этому ее приводили и собственные обстоятельства развития — город чрезвычайно вырос, архитектурно обогатился и стал требовать значительно большего разнообразия в формах архитектурных доминант, и, как, можно полагать,— влияние новых заказчиков — московской администрации и представителей тех трехсот семейств, которые были водворены на место высланных в 1510 г. наиболее богатых и влиятельных старых псковичей. Когда все этапы исследования были пройдены, стало очевидно, что церковь Василия на Горке — памятник середины XVI в.
Спегальский Ю.П. Церковь Василий на Горке в Пскове. Советская археология. Журнал. М., 1970, №2
