На Ярославском шоссе, к северо-востоку от Никитского монастыря, стоял (до 1889 г.) примечательный памятник XVII в.: часовня в виде маленького столпообразного, крытого шатром храмика редкой шестигранной формы. Короткий шестерик поднимался непосредственно от земли: его ребра были обработаны полуколонками. Над характерным сочным карнизом шла полица шатра (наследие деревянного зодчества), в подножие которого мастер положил венок из кокошников. Массивная пирамида шатра завершалась изящным фонариком с главкой.
Иной характер имеет сохранившаяся до наших дней Черниговская часовня (на пути к Никитскому монастырю), с которой связано предание о чудесном исцелении черниговского князя. Часовня, построенная в 1702 г., отражает увлечение зодчих того времени барочными формами. Она выглядит как модель большого храма; её композиция проста - это три убывающих восьмерика, столь типичные для эпохи «нарышкинского» стиля. Но грани восьмериков изогнуты и уподобляют план каждого из них восьмилепестковой розетке, в углах которой поставлены полуколонки. Широкие пояса цоколя и карниза усиливают монументальность этой миниатюрной постройки.
От Черниговской часовни открывается прекрасный вид на широкую гладь Плещеева озера и Никитский монастырь на его высоком берегу: монастырь обращён сюда своим южным фасадом - белой крепостной стеной с квадратными башнями и вздымающимися за ними тяжёлыми куполами собора. По своему историческому возрасту монастырь - ровесник Спасскому собору и валам города.
Сохранившиеся памятники монастыря относятся к XVI-XVII в.в. Монастырь обстроился каменными зданиями при Иване Грозном. В это время отстраивалась опричная столица - Александрова слобода, строились укрепления Борисоглебского монастыря, собор Авраамиева монастыря под Ростовом и Кремль в Вологде. Все эти пункты находились на северном пути из Москвы в Поморье, который отошёл в опричнину, учреждённую в 1564 г.; в неё в 70-х г.г. вошёл и Переславль.
Большое строительство Никитского монастыря закончилось в очень короткий срок (1561-1564), непосредственно перед опричниной. Кроме собора, была построена монастырская трапезная с церковью Благовещения и все службы; монастырь обнесли каменной крепостной стеной с башнями и каменными воротами. Размах и сроки строительства, торжественность освящения храма в присутствии царя свидетельствуют, что Никитский монастырь, подобно Александровой слободе, предназначался под одну из царских опричных резиденций.
Состав братии монастыря был, видимо, привилегированным; в письме 1578 г. в Кирилло-Белозерский монастырь Иван IV намекает на немонастырское поведение некоторых монахов: «пригоже ли так в Кирилове быти как Иасаф митрополит у Троицы с крылошаны пировал, или как Михаиле Сукин в Никитском и по иным местам яко велможа некий жил»...
Упомянутый здесь Михайло Сукин был приближенным лицом Василия III и видной фигурой в период перед опричниной.
Стены монастыря - прекрасный памятник военной архитектуры времени Грозного. Зубчатые парапеты, бойницы навесные и подошвенного боя опоясывают стену на всём её протяжении. Особенно хороши квадратные башни южного фасада и восьмигранные - северного. При своих сравнительно небольших размерах, они чрезвычайно монументальны и величавы. Если мысленно убрать венчающие куполки, надстроенные в XIX в., и заменить их высокими пирамидами деревянных шатров с широкими полицами, выступавшими над зубцами, то мы получим тот вид, который они имели первоначально. С внутренней стороны хорошо заметна система боевых галерей на уровне зубцов и связи их с башнями. В 1611 г. монастырь имел артиллерию. Собрав вотчинных крестьян, он долго отражал осаду войск Сапеги, но всё же пал; его защитники были перебиты, после чего организатор обороны игумен Мисаил «скитался меж двор». После осады стена обновлялась в 1643 г.
Главным фасадом ансамбля является южный; сюда зодчие обратили три прекрасных четырёхгранных башни. Видимо, так же богаты были и восточные фасады стен, где между угловых квадратной и восьмигранной башен возвышалась башня святых ворот с церковью архангела Гавриила (на месте существующей с 1818 г. колокольни).
Перед входившими через святые ворота в монастырь открывался сразу весь ансамбль монастырских зданий. Справа - обращённый сюда своими пятью абсидами огромный Никитский собор с тяжёлой средней главой. Слева - более лёгкая, изящная трапезная церковь Благовещения с уходящим вглубь корпусом палат, к которому примыкает высокий столп шатровой колокольни.
Интереснейшим памятником монастыря является его собор. Но он не был первым каменным храмом. Иван Грозный, задумав строить большой собор, «восхоте старую церковь, построение отца его Василия Иоанновича, разобрати». К счастью, это повеление Ивана IV не было исполнено, и строители сохранили первую церковь, превратив её в южный придел существующего собора. Подобный пример соединения старой и новой построек имел место и в Спасо-Евфимиевом монастыре в Суздале, где южный придел был первоначально отдельной церковкой, к которой в середине XVI в. пристроили большой монастырский собор. Снаружи и, особенно, в плане видно, что мастера Никитского собора разрешили эту задачу не особенно удачно: своей северной третью придел вошёл внутрь собора, нарушив его геометрическую логичность и сузив абсиду диаконика.
Церковь, построенная Василием III до 1528 г. и ставшая приделом, представляет собой весьма интересный в условиях монастыря храм. Она принадлежит к хорошо известному в строительстве московского посада начала XVI в. типу маленьких бесстолпных одноабсидных церковок, крытых сомкнутым сводом с распалубками. Свод Никитской церкви, возможно, переложен в связи с надстройкой над её стенами глухого этажа с целью согласовать маленький храмик с огромным кубом собора. Первоначально свод имел нарядный трёхлопастный верх, ясно читающийся на его фасадах и теперь. Ему соответствовал старый сомкнутый свод, вероятно, с распалубками, куда выходили небольшие окна. Строитель гигантского столпа церкви Вознесения в Коломенском, московский государь в удалённом монастыре поставил интимную капеллу, наглядно показав всю сложность и противоречивость вкусов своей эпохи.
Ещё более примечателен сам Никитский собор (1561-1564), стоящий несколько особняком в ряду соборов XVI в. Иван Грозный, приказав разобрать малую церковь Никиты, «повеле новую церковь болши воздвигнуты... и придел поставити преподобного чудотворца Никиты, а другий придел всех святых». Это приказание было исполнено: рядом с малой церковью вырос огромный четырёхстолпный пятиглавый монастырский собор с тремя грузными абсидами.
Могучий и грандиозный внешне, он и внутри поражает подчёркнутой обширностью своего пространства. Это впечатление достигнуто остроумным приёмом значительного расширения центральных нефов, на перекрестье которых покоится огромный восьмиоконный барабан средней главы. Угловые западные деления вырезаны и почти замкнуты низко опущенными арками, опирающимися на пару коротких столбов. Барабаны западной пары глав покоятся на двух дополнительных арочках с востока и запада.
Алтарная часть также имеет низко опущенные своды, над которыми остаётся большое полое пространство сводов перекрытия («тайники»); поэтому восточная пара глав оказалась глухой. Таким образом, внутри доминирует центральное подкупольное пространство с широкими ветвями архитектурного креста. Подобная композиция крестовокупольного храма была известна тверскому зодчеству конца XIV в.: в соборе Михаила архангела в Старице есть такая же широкая расстановка столбов, выделявшая центр интерьера.
Второй замечательной особенностью Никитского собора является стрельчатость его подпружных арок и сводов — единственный пример во всём древнерусском зодчестве. Их очертание близко стрельчатым формам перекрытий кавказских памятников XV-XVI в.в., что дало повод для гипотезы об участии в постройке собора кавказских мастеров, которые могли прибыть в свите жены Грозного, черкесской княжны Марии Темрюковны.
Собор был первоначально покрыт по закомарам и имел сравнительно узкие окна, старая форма которых хорошо видна на абсидах; остальные окна расширены (1759); по-видимому, в то же время были надложены барабаны глав. Папертей собор первоначально не имел; существующие построены, по-видимому, в середине XVII в., когда в монастыре работала московская артель «Дёмки Ильина с товарищи». Роспись собора сделана в 1886 г.
С севера к собору примыкает Всехсвятский придел, имеющий два этажа с ходом в верхний этаж по внутренней лестнице из жертвенника собора. Нижний этаж предназначался для хозяйственных надобностей, а в верхнем был придел. Он покрыт сферическим на парусах сводиком, который поддерживается дополнительной аркой; с востока примыкает конха абсиды. Придел представляет собой маленькую интимную капеллу, сходную по своим функциям с южной церковью Никиты. Он имел не дошедший до нас верх, вероятно, согласованный по своим формам с надстроенной южной церковью. О характере придела судить трудно: северный его фасад расчленён на три доли лопатками и оканчивается карнизом, западный внизу имеет плоскую арку с окном, а над ней - короткие лопатки, над которыми сохранились следы кокошников. Вероятно, придел завершался, подобно южному, симметричной надстройкой или имел шатровое завершение.
Десятью годами ранее, в 1552-1554 г.г., также по заказу Ивана Грозного, в соседнем Ростове был создан собор Авраамиева монастыря, автором которого предание считает государева мастера Андрея Малого. В Авраамиевом соборе, подобно Никитскому, массив пятиглавого храма сочетается с боковыми приделами; в живописную асимметрическую композицию собора входят объединённые галереей паперти, столп колокольни и северо-западный придел. Во всём видно увлечение сложной композицией Дьяковской церкви, а также стремление связать с пятиглавым собором столпообразные и шатровые слагаемые, которые подчиняют своей игре даже основной массив храма.
В переславском Никитском соборе мы видим уже проявление новых тенденций, вернее, возврат к старому: в композиции храма господствует его огромный крестовокупольный массив с тяжёлой средней главой. Боковые приделы как бы прилеплены к телу собора и стремятся к строгому и спокойному симметрическому равновесию. Может быть, поэтому мастера и стремились втянуть южную церковку Василия III внутрь собора, чтобы ослабить её самостоятельное значение, и сосредоточивали всё своё внимание на масштабном господстве старого по своему духу крестовокупольного собора. Позднее, в XVII в., гениальные ярославские зодчие используют мысли строителей Авраамиева и Никитского соборов в своих сказочно прекрасных храмах.
Благовещенская трапезная церковь была построена одновременно с собором при Иване Грозном. В монастырской вкладной книге, описывающей строительство, говорится, что «царь Иван Васильевич учинил общее жительство, строил трапезу каменную с тёплою церковью во имя Благовещения, и с келарнею, и с колокольницею каменною»...
Этот сложный комплекс заслуживает специального исследования, которое отделит его первоначальную основу от многочисленных позднейших переделок. Основа представляет собой продолговатый двухэтажный корпус, в нижней части которого помещались монастырские службы: хлебня, поварня, погреба.
Во втором этаже здания находится бесстолпная трёхапсидная церковь Благовещения, крытая сомкнутым сводом с пятью глухими главами, к которой с востока примыкает обширная трапезная бесстолпная палата, не обычного квадратного, но вытянутого плана. По северной стороне второго этажа расположен ряд квадратных и продолговатых помещений, завершающихся с востока придельной церковкой со своей четвёртой абсидой. С этой стороны был и первоначальный «лестничный всход», теперь сильно видоизменённый. Исследователи предполагают, что в основных своих частях здание строилось при Грозном, но значительно переделывалось в 60-х годах XVII в.; к этому же времени относят появление характерных наличников и перестройку глав, завершающих церковь Благовещения.
Примыкающая с севера к трапезной палате шатровая колокольня сменила «колокольницу» Грозного, о формах которой мы ничего не знаем, кроме того, что на ней были «боевые часы». Существующая колокольня построена в 1668 г. «из государевой казны». По данным монастырских документов, шатёр колокольни сделан ещё позже - в 1831 г., и, по-видимому, повторяет старые формы.
Таким образом, Никитский монастырь является своеобразным музеем церковной, гражданской, и военной архитектуры XVI-XVII в.в. Его памятники заслуживают видного места в общей истории русского национального зодчества.
Воронин Н.Н. «Переславль-Залесский»
25 сентября 2003
