«Дома большого села двумя порядками протянулись вдоль старой, укрытой асфальтом дороги, одолевающей в Липицах крутой подъем окского берега. На краю старой части села, слева от дороги, обращает на себя внимание странное, большое и громоздкое кирпичное здание. Не сразу можно признать в нем бывший храм. Дело даже не в утратах, которых, к сожалению, не избежал памятник. Облик его и в самом деле непривычен. Не случайно же возникла местная легенда о том, что якобы владелец Липиц граф Головкин строил здесь себе каменный дом, но, когда постройка его приближалась к концу, графу дом не понравился и он решил переделать его под церковь.
Однако достаточно обратиться к планировке здания, которая имеет ярко выраженный культовый характер, чтобы отнести легенду к области народной фантазии. Церковь, освященная в 1735 году, имеет традиционную, архаичную для своего времени композицию: на единой оси здания размещены граненая алтарная апсида, двусветный четверик собственно храма, трапезная и колокольня (перестроена в 1853 г.). Но размеры этих частей поражают своей величиной: внутреннее помещение простого сельского храма в плане имеет размеры 10 Х 10 м, трапезная – 10,4 Х 19,8 м. Вызывает недоумение и крайняя упрощенность, суровость и даже примитивность архитектурного решения. Все это тем более удивительно, что заказчиком сооружения был знаменитый деятель петровского времени – государственный канцлер граф Гаврила Иванович Головкин. И среди его многочисленных вотчин (граф был богатейшим человеком своего времени) Липицы не просто одна из многих; окрестности Серпухова были родиной его предков, в Никольской церкви Высоцкого монастыря обрели они вечный покой, и там же, согласно его воле, был похоронен и он сам - в 1734 году, всего за год до освящения Благовещенской церкви в Липицах, достроенной уже его младшим сыном, также известным дипломатом Михаилом Гавриловичем Головкиным.
Надо полагать, Липицы вместе с соседним селом Тешиловым отошли во владение Г.И. Головкина в самом начале XVIII века и получены были им в качестве награды за службу от самого Петра, при особе которого он почти постоянно находился, сопровождая царя во всех его многочисленных дальних и ближних путешествиях. Можно с уверенностью сказать, что подарок этот был особенно по сердцу канцлеру: с ним он обретал на родине своих предков прочное и достойное место, которого до сих пор не имел: отец его, обязанный своим появлением среди русской знати исключительно родству с Нарышкиными (он был двоюродным дядей и крестным отцом матери Петра I) имел за собой близ Серпухова только пять крестьянских дворов. Одним словом, предпринятое Головкиным большое строительство в Липицах было для него делом значительным…» «Однако, как заказчик храма в Липицах, Головкин обнаружил на первый взгляд странные художественные вкусы. Архаичная по архитектуре Благовещенская церковь рождена в художественной среде, сознательно не принявшей новое в искусстве, активно воспротивившейся петровскому переустройству его на западноевропейский лад. И вот что примечательно, даже парадоксально: до реформ такого мелочного противления западному влиянию в русском искусстве не было. Появилось оно, видимо, как реакция на демонстративность петровских преобразований, на попытку Петра противопоставить новую Россию старой Руси.
В такой сложной, исполненной подлинного драматизма идейно-художественной атмосфере, когда параллельно существуют два потока искусства: древнерусского и нового времени, - зодчие-традиционалисты неизбежно обрекли себя на творческую изоляцию, неизбежно прибегли к методу архаизации, к консервации традиций. Едва ли не дальше других пошли по этому пути серпуховские мастера, настойчиво стремившиеся возродить в XVIII веке формы старой московской архитектуры.
Впрочем, само по себе наличие в ближайшем к Липицам городе Серпухове архитектурной школы, ориентированной на развитие древнерусских традиций, не более как хорошая предпосылка появления архаической архитектуры Благовещенской церкви. Выбор сделал заказчик – граф Головкин, которому вовсе не обязательно было обращаться к местным мастерам, у него была практически неограниченная возможность через свои многочисленные дипломатические каналы привлечь к строительству в Липицах крупного европейского архитектора, не говоря уже о тех из них, кто работал в то время в обеих русских столицах. Так отчего же эти возможности оказались попросту нереализованными?
В реальной жизни, наверное, причин тому было много, но главные заключены в своеобразии русской культуры начала XVIII века, в ее типологической пестроте, в смешении крайне несходных культурных элементов. Традиционное мировоззрение часто уживалось в ту пору с новыми бытовыми привычками, старинные нравы – с начатками европейских знаний, и наоборот. Знаменательно, что и личность самого государственного канцлера отличалась столь характерным для времени «нестройным» культурным составом. На привыкших к роскоши и расточительству европейцев он производил впечатление человека скупого. Скромную обстановку, окружавшую Головкина в его частной жизни, и сам строгий размеренный уклад ее принимали они либо за проявление «извинительной слабости», либо всепоглощающей дурной страсти. Тем не менее современники, дававшие канцлеру самые противоречивые, подчас весьма нелестные оценки, единодушно отмечали его «большое влияние между старыми русскими ханжами и особенно между духовенством».
Как видно, Головкина не захватила полная внутренняя перестройка – то культурно-психологическое перевоплощение, к которому стремился Петр. Всю свою жизнь отдал петровский канцлер тому гигантскому делу, которое мы называем теперь преобразованием, но множество срочных экономических, военных, политических и других насущных задач, которые приходилось решать ему, не сделалось для Головкина самодовлеющим, главным. Оказавшись в самой гуще событий времени, он сохранил живую связь с культурой, мировоззрением, а следовательно и искусством Древней Руси».
«В пору, когда строилась Благовещенская церковь в Липицах, работал над своими московскими дворцами молодой Растрелли. То, что выходило из-под его талантливой руки приводило в восторг современников, ибо олицетворяло праздник жизни и радовало глаз. Ко всему этому старый, уставший от бесконечного петровского «поспешания» канцлер оставался совершенно безучастным; по-старому сдержанная и строгая архитектура была ему ближе».
Ф.В. Разумовский «На берегах Оки (от Серпухова до Каширы)», М., 1988