Сергиев скит Калужского отдела Императорского Православного Палестинского Общества в память в Бозе почившего Великого Князя Сергея Александровича
Одно название скита отдает чем-то далеким и завораживающим. Представляются монахи в черных одеяниях медленно передвигающихся в глубине лесной чащи, перебирая четки. В. Даль так поясняет значение слова «скит» — «общая обитель отшельников, братское, уединенное сожительство в глуши, с отдельными кельями».
В Калужском уезде выявлено две мужские обители: Сергиевская и Сретенская. Сергиев скит в понятии людей старшего поколения и в среде калужских краеведов олицетворялось со станцией Калуга II. Казалось, все разрушили до основания и не найти следов былой обители. Но память людская помнит, архив хранит немое молчание до поры до времени.
Жительница деревни Мстихино Марфа Михайловна Чебуранова, крепкая на вид старушка, помнит скитские постройки, где не раз бывала девчонкой со своей родительницей. Как смогла, рассказала, показать эти места наотрез отказалась. Господь ей судья.
Лесная дорога прямой лентой асфальта ведет к пионерскому, или, как принято сейчас называть, оздоровительному лагерю «Спутник», что в двух километрах от деревни Мстихино и в трех километрах от станции Калуга II, на территории которого сто лет назад возник скит во имя Сергия Радонежского в честь великого князя Сергея Александровича, московского генерал-губернатора, злодейски убиенного в результате террористического акта в феврале 1905 г. Местный старожил — сторож комплекса Зоя Ивановна Князева — помнит, как сносили последнюю скитскую постройку «Морозовский» — дом-гостиницу, где они проживали. В непосредственной близости построили им домик, а ветхую постройку в 1977 г. снесли. Ничто не напоминает о келиях, церкви, инвалидном доме. Уцелела водонапорная башня, которая «видела» взлет, процветание и разорение места Божия, места уединения иноков и увечных больных в глуши лесной, где дышалось легко и свободно. На месте Сергиевского храма ныне разбита площадка для отдыха, установлены качели, стол, две статуи, изображающие пионеров 1950-х годов. По еле заметным признакам можно определить границу церковного здания размером 20 на 14 шагов. Зоя Ивановна вспоминает, что после реквизиции имущества скитские постройки приняли отдыхающих моряков. Официально скит переименовали в санаторий имени Фрунзе.
История Сергиева скита не уходит в глубь веков. Обитель довольно молодая, организована в начале XX столетия. Своему зарождению и процветанию она обязана Калужскому отделу Императорского православного Палестинского Общества. На своем заседании 4 февраля 1906 г. заместитель председателя Общества — калужский губернатор А. А. Офросимов — высказал предложение об увековечении памяти первого руководителя и председателя Палестинского О6щества великого князя Сергея Александровича, погибшего от террористического акта на территории Московского Кремля 4 февраля 1905 г., в дни всеобщей смуты, прокатившейся по России, и выполнить давнюю мечту его — построить храм во имя преподобного Сергия Радонежского. Было отправлено сообщение великой княгине Елисавете Федоровне через ее помощника — командующего Московским гарнизоном, генерал-лейтенанта Степанова.
Место долго искать не пришлось. Скит, как таковой, существовал. Небольшая горстка монахов вела иноческий образ в лесу, невдалеке от деревни Мстихино, в урочище под названием «Боровой лес». Жили в шалашах, оплетенных из хвороста. Само по себе место было замечательное: сухой сосновый лес возраста от 15 до 35 лет, песчаная почва, благоприятный климат. В шести верстах — монастырь Тихонова пустынь. Еще ближе — разъезд № 19 Московско-Киево-Воронежской железной дороги.
Действительный пожизненный член Калужского отдела Палестинского Общества Николай Эрнестович Мантейфель, являющийся владельцем лесной дачи в этом месте, принес в дар Обществу 63 десятины 2079 квадратных сажени земли, а его соседка по даче — калужская купчиха Серафима Федоровна Михайлова — пожертвовала 47 десятин. Всего получилось 110 десятин 2079 квадратных саженей лесной дачи. Жертвователи выдвинули требования, чтобы было им предоставлено право:
1. Построить храм во имя преподобного Сергия Радонежского, в котором бы совершалось ежедневное богослужение и «неусыпаемое» чтение псалтири, с поминовением на всех литургиях и за чтением псалтири мученически скончавшихся императора Александра II, князя Сергея Александровича и всех умерших членов Палестинского Общества.
2. Построить церковноприходскую школу, нужда в коей большая, так как число жителей в деревне Мстихино достигало 350 душ.
3. Соорудить странноприемный дом для богомольцев с богадельнею на 12 человек увечных воинов.
Это основные требования. Кроме того, в их планы входило поставить часовню на большаке для продажи свечей и сбора кружечных доходов. Устроить в ней своеобразный стол справок по Палестинскому обществу, организовать продажу билетов до Иерусалима и обратно.
На своем заседании под председательством калужского епископа дар с глубокой благодарностью был принят и учреждено данному месту название: «Сергиев скит Калужского отдела Императорского православного Палестинского общества, в память в Бозе почившего Великого Князя Сергия Александровича». В журнале постановлений Елисавета Федоровна сделала собственноручную запись: «Очень тронута постановлением отдела, утверждаю его. Сердечно благодарю за пожертвование Н. Э. Мантейфеля и С. О. Михайлову». Через несколько лет земельные угодья Сергиева скита возрастут на 119 десятин, благодаря пожертвованию калужского мещанина Павла Алексеевича Сидорова. Расчет за благодеяние произвели с ним билетами Государственной ренты на 6 тысяч рублей.
С легкой руки жертвователей и других благотворителей строительство обители быстро пошло в гору. На каменном фундаменте воздвигли деревянный храм, перевезенный из Тихоновой слободы. В 1905 г. прихожане построили Трехсвятительский храм в каменном исполнении, а деревянный уступили монахам Сергиева скита. Его чуть изменили, но благолепия от этого стало не меньше. Бытует ошибочное суждение, что деревянный храм для Сергиева скита приобрели у монахов Тихоновой пустыни — бывший Преображенский, где почивали мощи преподобного Тихона Калужского чудотворца. Каменный Преображенский храм был построен в середине XIX века, стало быть, деревянный храм ожидал своей участи более пятидесяти лет, чтобы за бесценок быть проданным. Такую непозволительную роскошь монахи не могли позволить. Разборка приходского, во имя Трех Святителей, храма по времени совпадает с обустройством православной обители.
Автору этих строк, ранее документально ничем не подкрепленных, основанных лишь интуитивно на предположениях связи с разборкой Трехсвятительской церкви и перенесением её в Сергиев скит, так нежданно снизошла благодать Господня: в руки попал архивный документ, за многие лета не востребованный исследователями и подтверждающий вышесказанное. Коллежский советник Николай Эрнестович Мантейфель обращается с прошением: «… имею честь Ваше Преосвященство разрешить мне приобрести старую церковь в с. Тихонова слобода и перевести в имение мое, находящееся при дер. Мстихиной Калужского уезда для устройства там новой церкви во имя прп. Сергия Радонежского чудотворца». Документ датирован 15 февраля 1906 г. У губернского строительного комитета к разборке данного храма претензий не было. Он был продан г-ну Мантейфель за предложенную им сумму 900 руб. В апреле того же года он «испрашивает» у владыки благословения на построение храма и часовни в Сергиевом скиту по разработанному проекту.
Закладка храма состоялась 5 июля 1906 г. Чину закладки предшествовал молебен, который совершил преосвященный Вениамин, епископ Калужский и Боровский, с духовенством и братией соседней Тихоновой пустыни. На торжества прибыли начальник губернатор и вице-губернатор с семьями, местная землевладелица, княгиня О. Н. Кантакузен, начальник дивизии генерал-лейтенант Орлов, командир 9-го пехотного полка с войсками Калужского гарнизона и духовым оркестром, казаки — члены Калужского отдела Императорского православного Палестинского общества и много других лиц.
Внутри храма был установлен крест и заложен камень с закладной доской с надписью: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. В лето 1906, июля 5 дня. Основася сия церковь во имя Преподобнаго и Богоноснаго Отца нашего Сергия Радонежскаго Чудотворца, в Сергиевом скиту, в память мученически скончавшегося Великого Князя Сергия Александровича, основателя и перваго председателя Императорского Православнаго Палестинокаго общества, в царствование Государя Императора Николая II, при Преосвященном Вениамине, Епископе Калужском и Боровском, во время управления губерниею Калужского Губернатора, Шталмейстера Александра Александровича Офросимова».
После молебна преосвященный окропил всех святой водой под звуки гимна «Коль славен» и совершил панихиду по убиенному князю. Войскам был предложен чай с белым хлебом, духовенству и начальствующему составу — чай с пирогами. Были провозглашены тосты многолетия. Губернатор Офросимов на имя Елисаветы послал телеграмму следующего содержания: «Всепреданнейше докладываю Вашему Императорскому Высочеству, что в сегодняшний день Ангела в Бозе почивающаго Великого Князя Сергия Александровича, незабвеннаго Августейшаго Председателя Православнаго Палестинскаго Общества архиерейским служением состоялся чин закладки храма, во имя Сергия Радонежскаго Чудотворца. Вместе с председателем отдела Епископом Вениамином собрались члены Калужскаго Отдела Палестинскаго Общества. На месте был парад частей местнаго гарнизона во главе с начальником дивизии генералом Орловым. Все горячо молились об упокоении светлой души Великаго Князя и о ниспослании здравия Вашему Императорскому Высочеству». В ответной телеграмме Елисавета пишет: «Благодарю от всего сердца вас, членов Калужскаго отдела Палестинскаго О6щества и генерал-адъютанта Орлова с войском за молитвы».
Через год храм был построен. Главный престол освящен 5 июля 1907 г. во имя Сергия Радонежского. В этот день с особым поездом по Московско-Киевско-Воронежской дороге отправились в скит рота 9-го пехотного Ингерманландского Императора Петра I полка при восьми офицерах и полковым знаменем; представители калужского отдела Союза Русского Народа со стягом, около полусотни казаков и все желающие. От разъезда № 19 все шли пешком. К 9-ти часам утра прибыл преосвященный Вениамин, епископ Калужский и Боровский. Ожидался приезд Великой княгини Елисаветы Федоровны, но вместо неё прибыл помощник председателя Палестинского общества генерал-лейтенант Степанов, командующий войсками Московского гарнизона, начальник 3-й пехотной дивизии генерал Орлов со штабом, представители учреждений, обществ и разных сословий.
Чин освящения храма совершил епископ Вениамин в сослужении настоятелей монастырей: Тихонова пустынь, Боровский Пафнутиев, Оптина пустынь, Сергиев скит — в окружении Калужского духовенства и хора архиерейских певчих. После освящения на открытом воздухе состоялась литургия. Со словом выступил кафедральный протоиерей Некрасов и архиерей. Звучали слова многолетия государю императору, императрице, наследникам царского престола и вечная память государю императору Александру III, основателю и первому председателю Палестинского общества князю Сергию Александровичу.
После молебна состоялся парад войск, который принимал генерал Степанов и освящение еще двух зданий: странноприимного дома на 10 инвалидов из числа войск Московского гарнизона и церковно-приходской школы. К вечеру, когда торжества близились к завершению, в раскинутом шатре состоялась трапеза с речами преданности Престолу, Родине, здравиями.
На другой день, 6 июля 1907 г. настоятель Калужской Тихоновой пустыни, архимандрит Лаврентий освятил придел во имя Успения Пресвятая Богородицы. Каменный фундамент под церковью был настолько высок, что получилось хорошее помещение, по площади равное храму. Старанием все того же г-на Мантейфеля было выхлопотано благословение архиерея на устройство и освящение придела. Благотворители пожертвовали золоченый на белом фоне иконостас, святые образа, сосуды, люстры, подсвечники и другую утварь.
К этому времени были закончены работы по сооружению деревянного дома с хозяйственными сараями, выкопан погреб и колодец. Обитель была готова к приему инвалидов и увечных больных для жительства под крышей странноприимного дома. Инвалидный дом был рассчитан на 10 человек, в который принимались отставные воины, пострадавшие во время войны с Японией, одинокие, не имеющие средств к жизни и нуждающиеся в призрении. Одним из первых посетителей, поступивших в мае 1908 г. в скит, оказался отставной рядовой Прохор Волков, слепой на оба глаза вследствие ранения во время войны. Он был доставлен из Москвы в Калужское полицейское управление, откуда препровожден в Сергиев скит.
В 1908 г. архимандрит Герасим, строитель и настоятель Сергиева скита, вошел с ходатайством к Калужскому губернатору Александру Александровичу Офросимову с рядом жизненно важных для скита вопросов: о присвоении разъезду № 19 наименования «Скит» или «Палестинский Скит»; об упорядочении продажи железнодорожных билетов до станций Воротынск и Тихонова Пустынь; о постановке в здании разъезда в компакте для пассажиров святых икон, кружки для сбора пожертвований и ящика для продажи свеч; об открытии на разъезде выдачи багажа, прибывшего для обители. Также ходатайство об устройстве телеграфной линии. Эти вопросы находились в компетенции управления железных дорог России. Большинство из них решилось положительно. Из переписки Калужского губернатора и железнодорожного начальства можно понять, что переименование разъезда, согласно прошения не представляется возможным из-за того, что таковые имелись в названиях железнодорожных остановок. Калужане старшего поколения помнят, что назывался разъезд «Сергиев Скит», впоследствии переименованный в станцию Калуга II. Вопрос о выдаче багажа решался путем строительства тупика на средства монашеской братии, надобно коих было 1500 руб.
Строительство телеграфной линии с заходом в Сергиев скит не планировалось. Смета составлена и утвержден проект будущей линии вдоль железной дороги. Не одобрило железнодорожное начальство и установку кружки в зале ожидания — по уставу не положено. В результате переговоров достигнута договоренность, что железнодорожники выделят участок земли на станционной площади, для строительства небольшой часовни и дома для жительства монаха. К сожалению, данных о строительстве часовни у автора нет. С уверенностью можно сказать, что станция Калуга II получила значительный толчок в развитии с устройством святой обители.
К 1913 г. кроме вышеперечисленных построек в Сергиевом скиту возвели деревянный, уютный домик для княгини Елисаветы Федоровны, которая много сделала благодеяний для обители старца Герасима: большую водокачку, уцелевшую до сих времен из всех строений, построенную техником, отец которого призревался в обители; почти рядом находилась деревянная колокольня «на курьих ножках»; у входа в скит по левую сторону стоял деревянный дом настоятеля; напротив — книжная лавка, неотъемлемая атрибутика всех монастырей: у ворот — стол с чашей со святой водой, которой кропили всех входящих в скит, символизируя смывание с пришедшего путника всю суету, сумятицу и грязь жизни; вокруг скита установлена деревянная ограда с покосившимися воротами. Вне скитской ограды стояла большая трехэтажная деревянная гостиница на каменном фундаменте, вечно переполненная народом. Рядом велось строительство каменной гостиницы. Странноприимный дом, по словам современников, был значительно лучше, чем в Тихоновой пустыни. В номерах стояло по две кровати с белоснежным бельем, стоимость номера составляла 15 копеек в сутки. Общие номера сдавались бесплатно. Были постройки в виде небольших дачек, которые сдавались на лето знакомым благочестивым семьям.
В полутора верстах, у большой дороге на Калугу, стояла часовни со святой водой в чаше и святыми иконами. Для путников — большая скамья у часовни. Планировался бесплатный чай для богомольцев. Неизвестна судьба большого инвалидного дома, рассчитанного на 70–80 человек, строительство которого остановилось на фундаменте из-за нехватки средств.
По направлению к железнодорожному разъезду виднелся скотный двор, в котором находились коровы и лошади. Изучая документы по личному составу, можно сделать вывод, что встречались на послушании такие должности: пасечник, пекарь, ризничий, просфорник, портной, сапожник, певчий, сторож, рухольник. Обитатели Сергиева скита старались обслуживать себя всем, чем можно: сажали огород, разводили скот и пчел, штопали одежду, латали обувь и молились Господу Иисусу Христу за оказанную благодать их обители. Значительную помощь оказывало Калужское отделение Палестинского общества за счет пожертвований различных лиц.
Одним из первых пожертвований принесла в дар храму княгиня Елисавета Федоровна — местные иконы и церковное облачение. К началу 1919 г. все три престола были укомплектованы всем необходимым для богослужения не худшим образом. Судите сами. Из имущества значилось: 9 чаш серебряных, вызолоченных, весом от 6 фунтов 26 золотников до 2 фунтов 15 золотников и одна металлическая посеребренная — 78 золотников. Из крестов напрестольных: 6 серебряных весом 4 фунтов 44 золотника, один деревянный, обложенный серебром, и 8 медных. Евангелия: одно в серебряном окладе, два в металлическом, два в бархатной обложке и пять других разных размеров (всего десять). Дарохранительница серебряно-вызолоченная весом 2 фунта 6 золотников, пять металлических пятиглавых и чисто серебряная весом 39 золотника. Дароносица, семь серебряных ковшей весом 2 фунтов 20 золотников, копиев 30 штук разного размера. Кадило серебряное весом 1 фунт 3 золотника, шесть медных кадила. Лампад 30 штук разного размера и две стоящие серебряные весом 1 фунт 18 золотников. Облачений для престола и жертвенника в количестве 14 штук, одно покрывало для престола — личный подарок Елисаветы Федоровны, других покрывал 65 штук. Завес к царским вратам — 12 штук, воздухов для чаши и дискоса — 115 штук, покрывал для столика благословения хлебов — 30 штук, для аналогиев — 48, платов для причастников — 30 штук. Два облачения архиерейских и одна мантия, митра, две рапиды, трикирий и ди-кирий. Три трикирия медных пасхальных. Священнических облачений — 149, диаконских — 108, подризников — 105, полотенцев для святого алтаря — 30, тарелок для святого алтаря — 5, для водоосвящения — четыре чаши, столько аналогиев и панихидных столиков. Шалей и платьев — штук, больших и малых, плащаница для Спасители и Божией Матери, ковров разных размеров — 19 штук и 8 дорожек. Ладану одна большая шкатулка, двое часов: одни — висячие с большим футляром, другие — круглые. Святые иконы, книги и прочая хозяйственная мебель без счета. Колокольня деревянная с 13-ю (в 1922 г. с 12-ю) колоколами весом от 313,5 пудов и ниже.
В стране надвигались революционные события октября 1917 года: смена политического, экономического курса и другие преобразования, в том числе отделение Церкви от государства. Декрет, подписанный Ульяновым-Лениным в январе 1918 г., больно ударил нововведением по православному люду, еще больней по насельникам монастырей — монашествующей братии. Не обошли Советы «вниманием» обитель преподобного Сергия. Губернский комиссар Александров назначил заведовать Сергиевым скитом комиссара Михаила Григорьевича Талдыкина. На другой день 8/21 июля 1918 г. без предъявления ордера или мандата комиссар Талдыкин собрал братию, перед которой выступил с речью: «Я прислан сюда для управления скитом, как полный хозяин его с неограниченной властью над всеми. Отныне Вы забудьте, что ваша обитель называется Сергиев скит, теперь она будет называться «Трудовая коммуна». Я ваш настоятель и архиерей, кроме меня вы ни к кому не должна обращаться ни по каким делам. Я для вас все. Вы все до единого должны будете делать все то, что я вас заставлю. Распоряжаться вами буду только я, никакого настоятеля у вас, кроме меня, не будет. Обращайтесь ко мне по всем делам: я и отпуска буду давать кому куда надо. Главное ваше дело будет работа. Кто не будет работать по моему приказанию, я не буду давать хлеба, а если будете противоречить, то буду удалять в 2-х дневный срок. В церковь никто не должен ходить кроме: священника, диакона, псаломщика и пономаря. Остальные все должны работать от раннего утра до позднего вечера ежедневно, до полдня субботы. А, субботу и воскресенье, кто желает, пусть идет в церковь».
Вот с какой «яркой» речью выступила советская власть в лице комиссара Талдыкина перед братией, которые и так по монастырскому уставу жили в смирении и послушании. Следующим шагом комиссара Талдыкина было то, что отобрал ключи от всех помещений. В среду 11/24 июля комиссар Талдыкин, его помощник Суслов и прибывший из Калуги Смирнов начали экспроприировать вещи у монахов и инвалидов. Брали все: ковры, скатерти, одеяла, матрацы, диваны, столы, кресла, стулья, зеркала, посуду, самовары, продукты питания и другое.
У настоятеля скита иеромонаха Авксентия отобрали последнее одеяло и обувь. К отцу — казначею подступили под угрозой смерти: «отдавай все, что есть монастырского, если не отдашь, то увезем в Калугу и осудим. Одним негодяем будет меньше». Пришлось отдать: две рясы, три подрясника, хороший самовар, чайник никелированный, чайницу с чаем, шарф теплый, рубашки, серебряные часы с серебряной цепочкой, серебряную дароносицу, три суконных ковра, теплое одеяло и другие вещи. Всего на сумму 2400 руб.
С кельи настоятеля скита сорвали печать и, выломав дверь, добрались до несгораемого сундука. Откуда похитили: денег в сумме 180 руб., круглые стенные часы, белье, сапоги, носки, резиновые калоши, барометр, градусник, серебряную чайную ложку, мебель, кожаный саквояж, керосинку. Полностью была разграблена гостиная, дом инвалидов, где сохранялись вещи временно уехавших квартирантов из гостиницы и благодетелей дома инвалидов. По словам иеромонаха Авксентия, награбленные вещи комиссары распределили между собой. На работу братия выгонялась без пощады с «площадной бранью, по-фараонски». Реквизировав ключи от всех помещений, комиссар Талдыкин тем самым лишил доступа братии к рухольной, где хранилась сменная обувь, белье, одежда. Братия пообносилась, начала роптать и покидать святую обитель. Печать скитская также находилась в руках комиссара Талдыкина, одного из многочисленных борцов за «новую жизнь».
На этом злоключения монашествующей братии не закончились — только начинались. С бедной братии решили выжать все, и в первую очередь — с настоятеля. Утром 16/29 ноября 1918 г. в Сергиев скит прибыли комиссар Тихоновой слободы Копылов и Калужской уездной чрезвычайной комиссии Долгов. Начали с допроса настоятеля скита — иеромонаха Авксентия. Вопросы задавались разного содержания: где серебро и золото, брошюры и литература. После получения исчерпывающих ответов приступили к очередному обыску. На этот раз конфисковали ценные бумаги неприкосновенного капитала на сумму 86115 руб. Сюда входили:
1. Расписка Московского Государственного банка в приеме на хранение вклада на сумму 80000 руб.
2. Аналогичная расписка на сумму 900 руб.
3. Закладной лист на 4,5% Санкт-Петербургского — Тульского поземельного банка на сумму 500 руб.
4. Два таких же листа на общую сумму 1000 руб.
5. Государственная 4% рента на сумму 500 руб.
6. Шесть билетов Государственной Комиссии погашения долгов на вечный вклад на общую сумму 1215 руб.
7. Свидетельство Калужского Общественного банка братьев Малютиных на сумму 100 руб.
8. Пять билетов Государственной 4% ренты на сумму 700 руб.
9. Двенадцать облигаций на сумму 1100 руб.
10. 4,5% закладной лист Государственного Дворянского Земельного банка на 100 руб.
Оставив расписку об изъятии ценных бумаг, прихватили с собой в Тихонову слободу настоятеля и там посадили в холодный каменный подвал. Утром вывели на допрос. Вопросы касались службы его в должности казначея (11.1917–05.1918): где лежит мука, золото, серебро. Ничего не выведав у святого отца, через пять дней отпустили с миром. Иеромонах Авксентий ничуть не обиделся на власть. Он пишет: «Я возблагодарил Господа за то, что Он премудро показал мне, что такое есть темница Петра и Павла, и что затвор, что режим жесткого Диоклетиана. И пошел домой, радуясь о великом приобретении…». Сколько надо иметь доброты и сердечности в душе, чтобы, просидев на воде и хлебе пять дней и ночей в холодном подвале, говорить такие слова, как надо любить Вседержителя, как надо верить Ему.
Можно поставить точку в повествовании летописи монашествующей обители, но остается много белых пятен. Одно из них — смерть иеромонаха Герасима. Внутренний голос подсказывает, что не мог он до этого не жаловавшийся на свое здоровье, внезапно умереть. Не смогла смириться душа с несправедливостью и поруганием обители. Можно предположить, что революционные преобразования помогли 50-летнему настоятелю покинуть мир бренный и переселиться душой в жизнь вечную — царствие небесное Господа Иисуса Христа нашего. Пройдет время, и мы узнаем о последних днях жизни его, о судьбе иеромонаха Герасима.
Упразднение дореволюционных благотворительных обществ больно отразилось на монашеской братии. Им пришлось самостоятельно бороться за выживание. Не секрет, что все причты существуют за счет прихожан. Братия стала приглашать мстихинских крестьян на службу в скитскую церковь. Это соответственно не понравилось причту церкви села Никитское на Лебедани, куда были приписаны жители д. Мстихино. Приходской священник Иоанн Виноградов и псаломщик в сане диакона Феодор Чичкин в совместном рапорте в консисторию писали: «На Пасхе сего 1919 г. причт села Никитского с иконами явился в свою приходскую дер. Мстихино для хождения по домам и там узнал, что иеромонах Сергиева скита Авксентий с братией и со святыми иконами, взятыми из монастыря, обошел под этот день по домам всю деревню…Под Николин день, 9 мая, причт получил от комиссара д. Мстихина извещение, что они икон принимать не будут из приходского храма и что они отделились от нашего прихода и храма…».
Настоятель Сергиева скита иеромонах Авксентий в свою очередь подал рапорт епископу Феофану: «… покорнейше прошу Ваше Преосвященство благословить нас на святое дело и указать надлежащий образ действий и необходимые для сего книги к вождению дел в законном порядке церковного устава, св. Отцев и правил св. Вселенских Соборов и божественных Апостолов…»
Жителям деревни Мстихино было удобно иметь приходской храм под боком, и монахам ничего не стоило уговорить их написать от себя прошение: «Припадая к стопам Вашего Преосвященства, покорнейше просим святого благословения быть нам прихожанами Сергиева скита инвалидов…» Из дальнейшей переписки видно, что просьбу их удовлетворили половинчато. Прихожане благодарили Епархиальный Совет и советскую власть за право быть прихожанами ближайшей церкви, только удивлялись, почему не выдали Святое Миро. Крестить новорожденных младенцев приходилось в приходском храме, равно как и исполнять другие требы. «… Мы, прихожане Никитского прихода, не родовые и не наследственные, а приписаны туда по сожжению поляками нашей приходской церкви во имя Покрова Божией Матери, отстоящей от нас на две версты. Место Покровской церкви хорошо заметно до сих пор, в особенности кладбище выделяется, где почивают вечным сном наши деды и прадеды… Сейчас в Сергиевом скиту устроено наше кладбище, здесь мы исполняем все свои духовные требы, сюда мы и желаем быть прихожанами и здесь, дай Бог, увидим наш Покровский храм. День Покрова Богородицы мы исстари чтим трехдневным празднованием…». Подписали прошение члены церковного совета и жители д. Мстихино: Иван Шмелев, Алексей Ляхин, Федор и Яков Ложкины, Стефан Алферов, Иван Щербаков, Карп Волков. Заверено печатью и росписью председателя сельского совета Алферовым...
Противостояние Никитского причта с прихожанами закончилось к концу 1919 г. не в пользу последних. Указом Епархиального Совета за № 3204 иеромонаху Авксентию повелено: «Прошение о выделении св. мира и метрических книг оставить без удовлетворения. Монашествующие, как отрекшиеся мира, не могут быть приходскими священниками и не должны совершать крещение и браки. Вторжение монаха в мирской приход — недопустимо». Он понимал сложность своего положения, но нужно было понять и причт Никитской церкви, где, кроме себя, надо кормить многочисленною семью с малолетними детьми.
В 1919 г. имущество принято Лев-Толстовским волостным исполкомом и передано общине верующих. До массового изъятия церковных ценностей оставалось три года. Представительная комиссия прибыла 15 июля 1922 г. Скрупулезно описали имущество, вплоть до сундуков и кружек. Под ропот иеромонаха Авксентия произвели изъятие особо ценных вещей, содержащих в себе драгоценные металлы. Всего было изъято: два серебряных киота, восемь серебряных сосудов в полном составе, с двух евангелиев сняли серебряные оклады и утлы, семь серебряных крестов, столько же ковшей, три серебряные сетки, кадило серебряное, две лампадки настольные и пять висячих, митра архиерейская, 19 священнических риз, 18 епитрахилей и 16 диаконских стихарей. Надо отметить, что изъятие особо ценного имущества не первый удар по святой обители. Горькую пилюлю преподнесли Советы в сентябре 1919 г. По распоряжению Губисполкома был ликвидирован храм в инвалидном доме Сергиева скита. Иеромонах Авксентий доносил: «Св. престол и жертвенник Господа перенесены в св. храм прп. Сергия и поставлены в неприкосновенном месте, утварь также перенесена в св. храм. Иконы и иконостас помещены частию в св. храм, а частию в комнатах».
Сергиев скит стерт с лица земли, нет никакой памяти, один только столп невидимый духовный простер свои лучи в небеса. Попустил Господь за грехи комиссара Талдыкина разрушить обитель. Но память еще и еще раз возвращает нас в Боровой лес у деревни Мстихино. И не будет нам покоя, пока не появится часовня на месте разрушенного храма, куда будут робко переступать порог Дома Божия многоголосая молодежь оздоровительного лагеря «Спутник».
По материалам: В.В. Легостаев Сергиев скит Калужского отдела Императорского Православного Палестинского Общества в память в Бозе почившего Великого Князя Сергея Александровича. - Королев, 2010. http://www.ippo.ru/ipporu/article/sergiev-skit-kaluzhskogo-otdela-imperatorskogo-pra-200426
