Ошевенск стоит на земле, освящённой молитвенным подвигом одного из главных святых Каргополья - прп. Александра Ошевенского. Река Чурьега делит местность на "монашескую" и мирскую. Архитектурной и смысловой доминантой одного берега выступает ансамбль Александро-Ошевенского монастыря, другого - приходская церковь Иоанна Богослова.
Само существование села и монастыря близ него есть плод удивительной взаимной привязанности, царившей в семействе прп. Александра. Сам Александр Ошевень был родом из-под Белозёрска. С восемнадцати лет подвизался он в Кирилло-Белозёрском монастыре. Но спустя несколько лет после ухода сына в монастырь, его отец Никифор Ошевень переселился с семейством ближе к городу Каргополю, на земли некоего боярина Иоанна Григорьевича. Прошло ещё некоторое время. И вот преподобный Александр отпросился у игумена Кирилло-Белозерской обители навестить своих родителей. Никифор стал просить сына не покидать стареющих родителей, а поселиться здесь же неподалёку. На другом берегу реки, уговаривал он Александра, есть прекрасное место для устройства монастыря - "место угодно к монастырскому строению". Молодой инок и сам искал случая уйти из "густонаселённой" Кирилло-Белозерской обители с тем, чтобы вести жизнь более уединённую, а потому отправился на другой день со старшим братом посмотреть указанное отцом место. Покуда брат рубил дрова, Александр молился и сам не заметил, как задремал. Во сне он услышал голос: "Александр, угодник Мой, вот Я приготовил место тебе, куда ты пришёл сам без зова. Сотвори себе пребывание. Живи здесь и спаси душу твою. И будет тебе покой во веки веков, и через тебя многие спасутся". Дома отец лишь утвердил его намерении основать там обитель, рассказав в добавок, что из-за реки иногда виден таинственный свет, слышен звон колоколов и пение невидимого хора. Игумен Кирилло-Белозёрской обители, узнав о знамениях, бывших прп. Александру, не стал удерживать его и более того - благословил иконами Божией Матери и святителя Николая. Постройку монастыря для сына взял на себя Никифор Ошевень, а сам Александр отправился к архиепископу Ионе в Новгород и вернулся оттуда уже иеромонахом, настоятелем новой обители. Мало-помалу монастырь рос. Росло и село близ него: крестьяне охотно селились в краю, освящённом монашеским подвигом. Вероятно, уже в это время, то есть в последней трети ХV века, здесь появилась первая церковь, ибо неудобно было мирянам молиться вместе с иноками, а женщины вообще не могли входить в обитель (даже мать прп. Александра, нежно любимая им, встречалась с сыном за монастырскими воротами).
По всей вероятности, первый храм Ошевенска был клетским, то есть представлял собой простой четырёхугольный сруб (клеть) с прирубленной к нему алтарной частью. Это наиболее древний - и одновременно наиболее простой - тип деревянных церквей на Руси. Документы впервые фиксируют её существование в 1648 году. А в 1717 году она сгорает и возводится заново. Собственно, сей "послепожарный" храм был уже не просто храм, а трёхчастный ансамбль включавший в себя холодную церковь Иоанна Богослова, тёплую Богоявленскую церковь с трапезной и колокольню. Строения окружала рубленая деревянная ограда с глухими башнями, отчего погост имел в своём облике нечто монастырское, стилистически соответствуя Александро-Ошевенскому монастырю, видневшемуся за рекой. Строительство церквей на Каргополье велось, как правило, странствующей артелью ("дружиной"), состоявшей из нескольких мастеров и примерно десяти "другов" - подсобных рабочих. Нанимал её "мир", заручившись благословением правящего архирея. Все сношения с плотниками лежали на плечах церковного старосты (выборного лица). Во время работ мастера жили на иждивении "мира" и получали от него не только денежную плату, но и "паёк", причём экономить заказчикам здесь не приходилось, дабы не раздражать строителей. Лес на сруб готовили загодя, зимой или в начале весны, когда стволы особенно смолисты, а санный путь позволяет легко вывезти брёвна к месту постройки. Собственно строительство начиналось с "оклада", то есть с первого венца, задававшего форму будущего здания. Сложно переоценить значение этого этапа в условиях отсутствия каких бы то ни было чертежей, и потому им руководил наиболее опытный мастер, а по окончании "окладывания" "мир" выставлял плотникам угощение. Следующая важная веха - завершение сруба. Затем - "мощение" потолков, изготовление кровли и, наконец, отделочные работы. Основным плотницким инструментом являлся топор. Строительство большого храма длилось "два лета", и участие в нём принимали не только плотники. Крестьяне со своей стороны обязывались предоставлять артели посильную помощь и "полуфабрикаты" - например, заготовки для лемеха, которыми покрывали главы.
Храм, существующий ныне в Ошевенске, был построен в 1787 году - надо полагать, после очередного пожара. Вместо двух отдельно стоящих церквей "мир" на сей раз решил возвести "две в одной", в восьмерике разместился холодный храм Иоанна Богослова, в трапезной части - тёплый Богоявленский, из чего впоследствии произошла путаница в названиях: иные называют ошевенскую церковь Богоявленской, иные - Богословской. И то, и другое, в сущности, верно, но по традиции "двойной" храм всё же называют по имени холодного (главного) престола. Исследователи отмечают, что Богоявленская церковь Ошевенска уникальна для своего времени: она как бы "запоздала" появиться на свет. В конце ХVIII века всюду уже строились храмы типа "восьмерик на четверике", а ошевенцы, верные старине, поставили настоящий "восьмерик от пошвы" (то есть от основания), хотя этот восьмерик и не всегда угадывается, отчасти скрытый массивными объёмами трапезной и алтарного прируба. И, возможно, из-за этого обстоятельства в ряде научных работ Богоявленская церковь ошибочно отнесена к типу "восьмерик на четверике". Трапезная всегда играла чрезвычайно важную роль в жизни села. Тут было и богомолье, и контора, и "клуб". В трапезной происходили мирские советы, суды: здесь взимались подати, заключались сделки, хранился деревенский архив. По праздникам здесь устраивали "братчины" - пиршества с питьем пива. Трапезную всегда строили просторную, хотя и с довольно низким потолком (чтобы легче было натопить). Именно такова она и в ошевенском храме - в отличие от помещения холодной церкви, завораживавшей прихожан своим "потолком-небом".
К началу ХХ века в Каргопольском уезде насчитывалось более 100 приходских храмов. Ошевенский был лишь одним из многих, но его близость к Александро-Ошевенскому монастырю ставила его в особые условия. Тем не менее, более половины приходов в то время были заражены расколом самых разных "толков" (беспоповских по преимуществу). И Ошевенский храм не являлся исключением в этом отношении. Всё-таки положение здесь, в Ошевенске, было более благополучным, чем в других приходах уезда, - в силу того, что "под боком" находился Александро-Ошевенский монастырь. Присутствие поблизости обители со столь значительной святыней (мощи прп. Александра) и правильным устроением духовной жизни оказывало своё воздействие на быт и нравы мирян Ошевенска.
Иоанно-Богословский храм закрыли в 1930-е годы. Во время Отечественной войны службы в нём, по некоторым сведениям, возобновились, но в 1960-е годы прекратились уже до конца советской эпохи. Сейчас церковь является действующей, однако состояние её трудно назвать благополучным. Икон в главном иконостасе почти нет, пол и кровля холодного храма - в аварийном состоянии, поэтому уже несколько лет здесь богослужения не проводятся. Да и в так называемом зимнем Богоявленском храме на поверку оказалось возможно служить только летом: зимой здесь, несмотря на две печи, холодно даже в валенках. Поэтому приблизительно с конца октября и до Пасхи церковь стоит, как говорили раньше, "без пения", а вся богослужебная жизнь села сосредотачивается в надвратном Никольском храме Ошевенского монастыря.
Из журнала "Православные Храмы. Путешествие по святым местам". Выпуск №29, 2013 г.
Валерий Долженко
