Мы с вами стоим в начале улицы Дзержинского (Спасской), у храма Спаса Всемилостивого. Без сомнения, это один из красивейших храмов города. Если на доме Калинина мы видели деревянное кружево, то здесь — кружево каменное. На первый взгляд храм — типичное «узорочье» XVII века. Но только на первый... Давайте рассмотрим это чудо внимательнее, не жалея времени. Безусловна все элементы декоративного убранства принадлежат «узорочью» — стилю русского зодчества XVII века. Это кокошники, пучки колонок по углам, поребрик, бусины, перспективные порталы, наличники апсид — с двойными кокошниками, тягами-колонками; у наличников окон четверика — архивольты-валики с перехватами и килевидными завершениями и многое другое. Но вот окна четверика наводят уже на первые размышления —не делали в XVII веке таких больших окон! Поднимем взгляд выше: над карнизом идут в два яруса кокошники — приём традиционный, но что-то смущает, что-то не так. Действительно, вместо того чтобы повышаться «горкой», пирамидой, кокошники расположены в одной плоскости в шахматном порядке. А над кокошниками—ещё один карниз, на котором лежит кровля. Всё это совершенно выпадает из традиций русского классического зодчества XVII века. Выпадает, но ни в коей мере не портит здания — необычно сильно развитый и нетрадиционно решённый верх храма придает ему своеобразие (аналогов мы не знаем) и увеличивает высоту четверика почти вдвое.
Все эти поиски нового, скованные ещё формальными приёмами, традициями «классического» русского зодчества подсказывают, что храм моложе, чем кажется поначалу. Действительно, время его постройки—1723 год, то есть т.e уже конец царствования Петра I. В столицах прекрасные традиции русских мастеров давно уже списаны в утиль, насаждается «европеизм», господствует стиль барокко, и только ещё в провинции — всё более редкие всплески русской школы зодчества. На четырёхскатной кровле — пять стройных барабанов с луковичными главами, очень красивых, устремлённых вверх очертаний. Их, в общем-то, скромный в противовес основному объёму декор включает традиционные для «узорочья» детали. Световой только центральный барабан, четыре боковых — глухие, ложные. И, наконец, взглянув ещё выше, полюбуемся прекрасными крестами храма, чудом уцелевшими и отреставрированными.
Заметно оживляет здание двойной фриз из великолепных изразцов, выполненных в Ярославле, где традиции их изготовления были очень богатыми. Ещё один пример тесных связей Белозерска с Ростово-Ярославскими землями! В Ярославле же, уже и наше время были сделаны копии этих изразцов для замены утраченных и пострадавших. Лишь хорошо приглядевшись, по более яркому свежему оттенку можно отличить копии от подлинников. Мастера-керамисты поработали на совесть!
Теперь давайте осмотрим трёхапсидную алтарную часть. Я хочу обратить ваше внимание на одну деталь, характерную для Белозерья, с которой нам предстоит ещё встретиться и в городе, и в путешествиях по краю. Я имею ввиду покрытие алтаря, апсид. С запада к четверику примыкает трапезная, в оформлении которой использованы уже описанные элементы. В свою очередь, к трапезной с запада примыкает шатровая колокольня. Шатёр поддерживают круглые столбы, образуя одновременно пролёты яруса звона. В основании шатра — пояс кокошников, сам же шатёр пронизан рядами декорированных отверстий —слухов. У них несколько назначений: первое —декоративное; втоpoe —достижение лучшей слышимости звона и третье, основное — конструктивное. Дело в том, что у больших колоколов настолько мощная звуковая волна, переходящая в инфразвук, что она может просто-напросто «разорвать» глухой шатёр. Слухи как раз и служили для выпуска этой волны и предохранения шатра от трещин. Шатёр колокольни увенчан маленькой очень трогательной главкой.
В реставрации и этого храма принимал участие московский отряд «РеставросЪ» — побелка, земляные работы. Впрочем, отреставрирован храм лишь снаружи, и дело здесь не в чьём-то нерадении. Положение памятника очень серьёзное. Когда дело дошло до устройства в храме пола на первоначальном уровне, понадобилось снять слой позднего грунта. И вот здесь-то проблема обозначилась совершенно чётко — на глубине всего в штык лопаты из-под земли хлынула вода. Храм стоит на воде, а его фундаменты — в воде. Вот и опять приходится помянуть «добрым» словом Волго-Балт. Это его плоды — поднятие уровня Белого озера повлекло за собой поднятие уровня грунтовых вод. Храм стоит почти на уровне озера, к тому же регулярные подсыпки проезжей части улицы привели к тому, что памятник оказался в «яме», где скапливаются ещё и дождевые, талые воды — дренажной системы для отвода воды, разумеется, не устроили. Впрочем, одним дренажем не обойтись. Идеальным вариантом был бы спуск Волго-Балта, но это пока, к сожалению, фантастика, и даже не научная. Есть и другие, реальные предложения специалистов, но они требуют больших средств, а их-то и нет.
Так и стоит храм «по колено» в воде. Подойдите ближе, взгляните на нижнюю часть стен — они насквозь мокрые, штукатурка отслаивается, кирпич крошится. Положение усугубляется ещё и тем, что вокруг Спасского храма, как и вокруг Преображенского собора, была сделана ужасающая бетонная отмостка. Только здесь она ещё заложена на безумную глубину — до метра! Это «приспособление» успешно справляется с задержкой воды под храмом. Впрочем, приходилось слышать и такое: дескать, храм пропитался влагой, положение стабилизировалось и осушение может нарушить его, повредить памятнику. Вот так — лечение может повредить больному! Однако умирают только от лечения шарлатанов и невежд; больного нужно лечить!
И ещё один пример «творческого» подхода к реставрации: главки над приделами — устрашающие гибриды водосточной трубы с воронкой. До недавнего времени в храме Спаса Всемилостивого размещался спортзал. Подо что только не приспосабливали храмы! Хотя зачастую «приспособление» спасало их от сноса или естественного разрушения. Здание живёт, пока в нём люди. Даже законсервированное, но пустующее здание обречено на медленную гибель. Гибель, но не осквернение. Что хуже? Не знаю... Во всяком случае, ни то, ни другое не лучше. Лучше, когда в храме — храм.
И, завершая рассказ о храме Спаса Всемилостивого, хочу сказать, что прежде он носил ещё одно название —«Спас под Горою». После постройки белозерского канала он получил новое «неофициальное» название, под которым наиболее известен и сейчас — «Спас на Канале». Посвящения престолов следующие: главный (или, как говорили в старину, «настоящий») — Всемилостивого Спаса, придельные —Сретения Господня, апостола Андрея Первозванного, великомученика Димитрия Солунского, великомученицы Екатерины. Таким образом, храм имел пять престолов.
Имеются непроверенные мною сведения о том, что в древности на этом месте был Андреевский монастырь, и память о нём — один из престолов Спасского храма — Андреевский. Монастырь же прекратил своё существование, очевидно, в начале XVII века — после разорения поляками.
Из книги: К. Козлов Белозерск. Описание города, его храмов и достопамятностей. - Москва: Северный Паломник, 2007.
Валерий Долженко
